Читать книгу "Барчестерские башни - Энтони Троллоп"

В “Барчестерских башнях” ситуация “Смотрителя” значительно усложняется. Церковь не противостоит теперь как единая сила атакам извне. Троллоп посвящает читателей в сложное переплетение интриг, раздоров и конфликтов, средоточием которых оказывается епископский дворец в Барчестере и которые охватывают всю епархию.

Английским писателям и ранее случалось обращаться к жизни отечественного духовенства. Созданные Фильдингом, Гольдсмитом и Стерном образы пастора Абрагама Адамса, векфильдского священника Примроза и Йорика вошли в галерею классических образов литературы английского Просвещения. Эти благородные чудаки-бессребреники, новые донкихоты христианского человеколюбия, выглядели как редкостное исключение среди их жадных и властолюбивых собратьев и платились вечными неудачами за свою верность долгу. В XIX веке Джейн Остин, а позднее — Шарлотта Бронте нашли яркие краски для изображения прихлебателей, проныр и деспотов из духовного звания. Элизабет Гаскел создала интересный образ священника, сложившего с себя сан из-за несогласия с “тридцатью девятью статьями”, определяющими платформу англиканской церкви. Джордж Элиот посвятила “Сцены клерикальной жизни” незаметным житейским драмам, разыгрывающимся в домах беднейших служителей церкви.

Но до Троллопа никто из его соотечественников не ставил себе задачей создать такую широкую, исчерпывающую картину жизни англиканского духовенства, как та, что была развернута в “Смотрителе”, “Барчестерских башнях”, “Фремлейском приходе”, “Последней барсетширской хронике” и других его романах.

Замечательно при этом, как материальны в изображении Троллопа устремления и интересы, господствующие в этой среде. Некоторые из его клерикальных персонажей принадлежат, безусловно, к числу искренне верующих людей. Но даже и их жизнь менее всего наполнена духовными исканиями. На первом месте здесь у тех, кто победнее, вроде злополучного Куиверфула с его четырнадцатью детьми,— заботы о куске хлеба. А у других, обосновавшихся в более доходных приходах,— заботы о карьере, престиже и власти. Англиканское духовенство предстает в трезво реалистическом изображении Троллопа как профессиональная корпорация, члены которой руководствуются точно такими же практическими расчетами, как любые другие дельцы. Именно такими дельцами от религии выглядят в “Барчестерских башнях” и вновь назначенный епископ, и его супруга, миссис Прауди, и капеллан Слоуп, и архидьякон Грантли.

Троллоп не делает из своих реалистических зарисовок более широких выводов относительно роли церкви и религии. Он был противником “всеобщей сатиры”, причислял себя к “консервативным либералам” и был глубоко убежден в превосходстве XIX столетия над предшествовавшими. Он подшучивал над гневными обличителями социальной несправедливости — Карлейлем и Рескином, “с их скрежетом зубовным”, а в “Смотрителе” воспользовался случаем, чтобы ввести в свой роман прямую пародию на социально-обличительные романы Диккенса, который фигурирует здесь как “мистер Пополар Сентимент” и уличается в гротескных преувеличениях и чрезмерной патетичности.

Однако образы Слоупа и миссис Прауди явно принадлежат к сатирической традиции английской литературы.

Образ Слоупа, как и отношение к нему самого Троллопа, удивительно цельны. Все в нем, начиная с его противного липкого рукопожатия и жирно напомаженных височков и кончая его церковными интригами и любовными шашнями, вызывает в читателе омерзение, которому вполне сочувствует и сам автор. Упоминание о том, что после своего изгнания из Барчестера Слоуп, нимало не растерявшись, сразу же пристроился “утешителем” к благочестивой вдове богатого сахарозаводчика, завершает выразительным сатирическим финалом историю церковной карьеры этого “преподобного” подлеца. Слоуп может быть поставлен рядом с Пекснифом или Чэдбендом Диккенса как живое воплощение английского буржуазного ханжества.

Отношение Троллопа к образу миссис Прауди более сложно. “Она не только тиранка, задира, поп в юбке, мещанка, готовая отправить вверх тормашками на самое дно преисподней всех, кто с нею не согласен; но в то же время она добросовестна, ничуть не лицемерна, действительно верит в серный ад, каким грозит другим, и хочет спасти от него души тех, кто ее окружает”. Так писал о ней Троллоп. Но какова бы ни была личная искренность убеждений миссис Прауди, роль, которую она хочет играть в Барчестерской епархии, ежечасно порождает смехотворные осложнения, и всякий раз, как ее тяжелая поступь и суровый голос слышатся на страницах романа, мы знаем, что это не предвещает добра ни бедняге епископу, ни его подчиненным.

Показать и “христианскую добродетель, и христианское ханжество”,— так определял свои намерения сам автор “Барсетширских хроник”. Нельзя не заметить, что вторая часть этой программы удалась ему лучше первой.

По тому времени в чопорной викторианской Англии середины XIX века нужна была немалая смелость, чтобы представить служителей государственной, правящей церкви в таком недвусмысленно сатирическом свете, в каком появляются перед нами и никчемный епископ, и его властолюбивая жена, которая “тоже хочет стать епископом”, и капеллан Слоуп, который втайне намерен прибрать к рукам их обоих.

Рецензент, по поручению издателя Лонгмена ознакомившийся с рукописью “Барчестерских башен”, был шокирован “непристойностью” многих сцен романа,— в частности, по-видимому, тех, где фигурировали капеллан Слоуп и синьора Нерони. Троллоп пошел на мелкие уступки, но остался непреклонным в главном.

В изображении барчестерских церковных распрей в романе Троллопа отразилась действительная борьба различных идейно-политических направлений в тогдашней англиканской церкви,— и для тогдашних читателей это придавало “Барчестерским башням” прелесть особой злободневности. Оксфорд, с которым так тесно связаны в романе и архидьякон Грантли, и Эйрбин, был в ту пору центром так называемого “оксфордского движения”, возглавленного Ньюменом. Оксфордцы ратовали за усиление мистико-слиритуалистических тенденций в англиканстве, за восстановление средневековой обрядности в богослужении, уничтоженной Реформацией, и т. д. В конце концов некоторые из них перешли в католичество, а Ньюмен стал кардиналом католической церкви в Англии.

Если “оксфордцы” считались ревнителями так называемой “высокой” англиканской церкви, то их противники, представленные в романе новым барчестерским епископом, его женой, капелланом Слоупом, принадлежат к так называемой “низкой” церкви. Утверждая, что они блюдут традиции Реформации, хотят очистить англиканство от стародавнего мусора (чем особенно хвастает Слоуп) и приблизить его к современности, они притязали даже на некоторую демократичность, которая, однако, была всецело демагогической. О том, как далеки были церковники этого толка от понимания нужд народа, можно судить, в частности, по их позиции в вопросе о соблюдении “дня субботнего”. Вопрос этот в ту пору приобрел значительную общественную актуальность. Английские трудящиеся требовали, чтобы по воскресным дням им был открыт доступ в музеи, театры и т. д.; между тем в епископском дворце в Барчестере,— как с недвусмысленной иронией показывает Троллоп,— мечтают даже о том, чтобы прекратить движение поездов по воскресным дням!

Но, как был убежден Троллоп, “читателю,— раз уж он взялся за беллетристическое произведение,— не требуется в данный момент пи политики, ни философии,— ему нужен его роман”. А потому если автор и касается в “Барчестерских башнях” церковной политики тех лет, то лишь постольку, поскольку без этого не мог бы так рельефно обрисовать характеры своих персонажей и выяснить скрытую подоплеку их поведения.