Читать книгу "Тень дракона - Илона Волынская"

– Не-ет! – Марина отчаянно заскребла каблуками по дну, отползая от надвигающегося существа. Извернулась, вскочила, побежала, разбрызгивая воду…

Посреди ручья проклюнулся плотный водяной купол, как бывает у поднимающейся со дна струи фонтана, и, медленно вырастая, белая фигура воздвиглась перед ней. Вода забурлила вокруг щиколоток, подсекая ноги, и девочка рухнула на колени. Нож взметнулся над ее головой.

– Какого черта тебе надо? – захлебываясь слезами, прокричала Марина.

Фигура скользнула ближе…

– Ничого не маю проты чортив, – неожиданно прогудел почти обычный, почти человеческий голос. – Тилькы вас, видьом, нена́виджу.

Гладкая снежная маска захрустела, разламываясь. Комья смерзшегося снега с бульканьем посыпались в воду, открывая спрятанное под ними лицо.

Марина страшно, истошно закричала.

Белый лунный луч ударился в прянувшее навстречу лезвие и исчез, словно в ужасе метнулся прочь. В груди у девчонки стало холодно-холодно, как-то тесно, точно туда вонзилась толстая, истекающая талой водой сосулька. А потом сразу невыносимо жарко, будто развели огонь. Тело выгнуло дугой, голова запрокинулась к дышащим холодом небесам, утыканным острыми ножами звезд. Горячая сосулька провернулась в груди, топя весь мир в невыносимой вспышке боли…

Среди звезд мелькнула крылатая тень и с яростным лаем рухнула с небес. Небеса пахли мокрой псиной и борщом.

Двумя часами раньше

– Не ест. – Заключила Ирка.

– Не ест. – Мрачно согласилась Танька.

– В первый раз вижу, чтоб эта скотина от жратвы отказалась, – задумчиво сказала Ирка, разглядывая высокомерно восседающего посреди комнаты кота и выложенные на табуретке два сиротливых вареника.

Здоровенный пестрый зверь лишь зевнул в ответ, открывая неслабые клыки, задрал лапу и принялся вылизываться, всем своим видом выражая презрение.

– Может, это от того, что мы с тобой на семь лет закляты замуж не ходить? – продолжала рассуждать Ирка.

– Ну и что? – пожала плечами Танька. – Семь лет в нашем возрасте – не фатально. Я, пока универ не закончу, замуж не собираюсь. Что нам по этому поводу уже и погадать нельзя? Ты хоть представляешь, сколько с меня на книжном рынке за эти рождественские обряды слупили? – вопросила Танька, потрясая книгой в потрескавшемся переплете с пожелтевшими от времени, махрящимися по краям страницами – на вид никак не меньше ста лет фолианту. – А твой кот вареники не жрет! – грозно уперев руки в бока, Танька нависла над котом. – Кот должен есть вареники! – в такт потрясая пальцем перед черным кошачьим носом, внятно и раздельно провозгласила Танька. – Чей вареник он первым съест, та первая и замуж пойдет!

Кот скосил на Таньку желтый круглый глаз, раскорячил задние лапы самым непотребным образом и принялся вылизывать мохнатое пузо.

– Ну или пес, пес тоже годится, – глядя в книгу, пробормотала Танька.

– О, так давай я перекинусь, и все дела! – немедленно возрадовалась Ирка. – А то если их немедленно не съесть, совсем засохнут! – разглядывая уже пожелтевшие по краям вареники, прикинула она.

– Ты не годишься! – отрезала Танька. – Ты нарушишь чистоту эксперимента!

– Можно подумать, я написаю на ковер! Я даже в человеческом облике такого не делаю! – обиженно пробормотала Ирка и уселась на этот самый старый облезлый ковер, по-турецки поджав ноги.

Танька лишь гневно фыркнула и под истошный вопль пружин плюхнулась на продавленный Иркин диван, отгородившись от всего мира своей ценной книгой. Помолчали. Ирка стянула сваренные для гадания вареники и, чтоб никому не обидно, засунула в рот сразу оба.

– Так, – отбрасывая книгу, провозгласила Танька. – Где борщ? – лицо у нее стало невероятно решительным.

Мощным глотком отправив вареники в желудок и чувствуя, как они толкаются боками, пробиваясь вниз по пищеводу, Ирка сдавленно проперхала:

– Ужинать будем? Давно пора!

– Какое ужинать? – возмутилась Танька. – Ирка, Рождество бывает всего раз в год! Вся рождественская магия только сейчас и работает! Что нам потом, целый год ждать, потому что кот твой, видите ли, вареники не ест? – она неодобрительно покосилась на животное. – А ты, наоборот, только о еде и думаешь!

– Я сегодня, между прочим, не завтракала! – снова надулась Ирка. – Проспала, в школу летела как сумасшедшая, потому что некоторым… – она выразительно поглядела на Таньку, – вчера полночи приспичило рушники вышивать!

– Все дни перед Рождеством расписаны – каждый для своей магии! – наставительно подняла палец Танька. – На святую Варвару вышиваются самые сильные обереги! Неужели ты не понимаешь? Лучше один день потратить на вышивание, зато пото-ом… – мечтательно протянула она. – Вот представь, наедет на нас очередная злобная ведьма, а у нас оберег готов! На отвращение болезней или на защиту от напастей. Или просто на счастье-достаток…

Ирка молча поднялась и вытащила из шкафа то ли очень узкое полотенце, то ли широкую ленту с грубо обчиканными ножницами краями.

– Скажи, пожалуйста… – вкрадчиво поинтересовалась она, – от какой конкретно напасти может оберечь вот это? От массовой агрессии потрошеных куриц во главе с обожравшимся колобком?

То, что ярко-алой ниткой было вышито на полотенце, напоминало не куриц, пусть даже потрошеных, а скорее взбесившихся тараканов. А вот колобок и впрямь присутствовал – вроде бы по центру, хотя и с легким перекосом вправо. Поперек физиономии у него красовалось нечто вроде кривой кровожадной ухмылки, будто он только что съел зайца с волком и лисой закусил.

– Это не колобок! – обиделась Танька. – Это символ солнца! И петухи… – еще немного поглядела на обтерханную тряпку и наконец согласилась: – Ладно, вышивание – действительно не самая сильная моя сторона. Зато борщ я сварила очень даже нормальный, по кулинарной книге. – Она подтянула к себе рюкзак и вытащила из него банку с булькающей темно-красной жидкостью, расчерченной полосками капусты.

– А у меня к нему пампушки с чесноком! – как лучшему другу, обрадовалась борщу Ирка.

– Это не для еды! – отдергивая банку от ее протянутых рук, высокомерно фыркнула Танька. – Это для гадания на свою долю! На судьбу! Быстро одевайся и пошли!

– Хорошо хоть бабка в свой санаторий укатила, – пробурчала Ирка, одной рукой пытаясь удержать завернутую в тряпки банку с борщом, а второй запереть рассохшуюся дверь старого дома. Гибко, как шелковая лента, кот просочился сквозь форточку в сад и теперь сидел на голой подмерзшей ветке, наблюдая за Иркиными усилиями, – лишь глаза в темноте мерцали ехидным желто-зеленым огнем. – Черта с два она бы нас ночью на улицу выпустила!

– Обязательно ночью! – убежденно сказала Танька. Девчонки зашагали по улице, мелкие камешки обледенелой грунтовки звучно хрупали под подошвами. – На перекрестке дорог поставить борщ или кашу и прокричать: «Доля, доля, иди до мэнэ вечеряты!» – она человеком обернется и начнет есть, вот и увидим, симпатичная судьба или паршивая какая! А еще по дороге первого встречного надо спросить, как его зовут – так и будущего мужа звать будут!