Читать книгу "Там, где живет любовь - Ася Лавринович"

Я даже поначалу решила не рассказывать Ирке о дурацком сообщении, потому что Третьякова точно развопится и найдет в этом сакральный смысл и реальную угрозу. Но все-таки, от нечего делать, показала предупреждение на следующий день во время первого урока. Все равно мы долго ждали опаздывающего историка и заняться было нечем. Просто молча придвинула подруге телефон с открытым сообщением.

– И что это? – Ирка округлила глаза. – От кого?

Я только пожала плечами. Тогда Третьякова склонилась к телефону, едва не уткнувшись носом в экран. Затем подняла голову и удивленно уставилась на меня.

– Это от Соболь, точно тебе говорю. Я ж предупреждала!

– Ой, Ир!

– Что теперь будешь делать?

– Найму двух качков-телохранителей, чтобы встречали меня от репетитора.

– Да ну тебя, Вер! – нахмурилась Ира. – Я б на твоем месте реально позаботилась о своей безопасности.

– Предлагаешь купить бронежилет? – развеселилась я.

– Смейся, смейся!

– Серьезно, Ира, что она мне сделает? Маразм какой-то.

В этот момент, как назло, к нашей парте подошел Марк Василевский и приветливо произнес:

– Вер, привет! Помнишь про сегодняшнее собрание?

– Угу, – промычала я, оглядывая класс. Несколько девчонок уже впились глазами в спину Марка. Соболь – в том числе.

– Лидия Андреевна просила подготовить списки учеников для летней школы, – продолжил Василевский. Взял мою розовую ручку с единорогами и принялся крутить ее в руках.

– Да, это я тоже помню, – ответила я.

Василевский что-то задержался у нашей парты. Ирка заерзала на месте. Но следующая фраза одноклассника и вовсе привела Третьякову в ужас.

– Тогда я встречу тебя после уроков, вместе пойдем, хорошо? – И Марк так широко и ласково мне улыбнулся, что я совсем растерялась.

– Хорошо, – с трудом проговорила я. Язык стал тяжелым и неповоротливым.

– Прикольная ручка! – добавил Василевский между делом.

– Дарю, – ответила я. Пошутила, конечно. Куда ему эта девчачья розовая ручка? Но Марк взял со стола колпачок в виде единорожьей мордочки, нацепил его на ручку и бережно положил в нагрудный карман рубашки.

– Спасибо, – снова улыбнулся он.

Ирка схватила меня под партой за руку…

В этот момент в класс вбежал запыхавшийся историк, и Василевский отправился на свое место.

– Кошмар! – выдохнула Ирка, оглядывая всю свиту Соболь. Подружки Оксаны по-прежнему таращились на нашу парту. – Это не прайд… Это гиены, которые в один ужасный день окружат тебя после уроков!

– Господи, Третьякова, отпишись ты от всех этих криминальных пабликов, надоела! – сварливо ответила я.

– Ты знаешь, если что, я тебя в обиду не дам! – продолжила шипеть Ирка, пока мы записывали в тетради сегодняшнее число и тему.

– Ага, спасибо.

– Я столько раз дралась с Данькой и еще одной курице в школьном лагере накостыляла…

– Помолчи ты уже, костыль, нас сейчас рассадят, – попросила я. Историк вечно делал нам замечания и грозился посадить Третьякову за первую парту.

Вот он уже повернул голову на Иркин разгоряченный шепот, как вдруг, на мою радость, дверь распахнулась, и в класс бесцеремонно вплыла Амелия Циглер – местный изгой. Она перешла в нашу гимназию в девятом классе, да так и не смогла найти себе друзей. Вернее, даже не пыталась. Странная, молчаливая, мрачная… Циглер носила черную одежду и тяжелые ботинки. Даже сейчас, в середине мая, когда в таких бесформенных балахонах можно только упариться. И красилась она тоже ужасно! Жирно обводила подводкой глаза, а губы красила фиолетовой помадой. Если честно, Амелия всегда вселяла в нас с Иркой немой ужас. Вот, кажется, кто мог запросто накостылять – так это она, а не Соболь с Иркой. Я лишний раз Циглер в глаза боялась посмотреть, потому что мы жутко друг друга недолюбливали. И на то были свои причины…

– Амелия, вас не учили стучаться? – возмущенно спросил историк.

– Тук-тук, – буркнула Циглер.

В классе раздались неуверенные смешки.

– Кто там? – тут же отозвался Никита Яровой.

– Сто грамм, – подключился Даня.

На задних партах загоготали громче. Лицо бедного историка от злости пошло красными пятнами.

Амелия – сама себе враг. Учится хорошо, а вот дисциплина у нее не то что хромает… Там у дисциплины ампутация на обе ноги. Если б Циглер научилась вовремя приходить на занятия и извиняться, цены бы ей не было.

– Думаю, для вас урок истории на сегодня окончен, не успев начаться, – отрезал побагровевший учитель.

– Какая жалость! – притворно вздохнула Амелия и развернулась обратно к двери.

Ирка чересчур громко ахнула.

– Непробиваемая девица! – шепнула мне на ухо подруга.

– Ага, скорее непробиваемая тупость, – возразила я. Раз в неделю Амелия стабильно устраивала подобные спектакли. Хоть бы раз признала свою вину.

Циглер тем временем уже вышла из класса, демонстративно хлопнув дверью. Историк растерянно оглядел присутствующих. Разумеется, наши с Иркой разговоры уже казались сущим пустяком по сравнению с поведением Амелии. Поэтому я, не боясь, что нас рассадят, шепнула Ирке:

– Дай запасную ручку.

– А на фига ты Василевскому свою отдала, кулема? – зашипела Ирка, потянувшись к пеналу.

Я сама не знала ответа на этот вопрос. Кто ж думал, что он воспримет мою шутку всерьез? А вообще порой из-за любви люди готовы на самые нелогичные поступки и самопожертвование. Что уж тут говорить о подаренной ручке с единорогами.

* * *

Иногда я чувствую себя на наших собраниях неуютно. Наша директриса, Лидия Андреевна, слишком выделяет меня среди остальных гимназистов. Конечно, дело может быть в том, что я – президент ученического совета, но скорее тут личные симпатии. И я, если честно, даже не знаю, чем такую любовь заслужила.

– Вера, ты подготовила списки учащихся для образовательного лагеря? – ласково спросила меня Лидия Андреевна, после того как старосты одиннадцатых классов отчитались о подготовке к последнему звонку.

– Да, почти, – негромко ответила я.

В летнюю школу за счет городского бюджета обычно отправляли отличившихся учеников. Путевки считались престижными, но только не среди самих подростков. На деле никто не горел желанием уезжать в образовательный лагерь даже на одну смену. Отличившихся у нас было не так много, поэтому в списке из десяти мест пока было занято лишь одно. И его заняла я. Больше желающих не нашлось. Класс у нас не самый дружный, лишние две недели тусоваться друг с другом, да еще и посещать занятия, казалось всем плохой идеей.

– У меня тоже есть несколько кандидатур из «Б» класса, – заметив мое смятение, проговорила Лидия Андреевна. – Если есть еще места, включи их в список, пожалуйста.