Читать книгу "В тенях империи - Игорь Прососов"

Экзамен сдам с третьей попытки – значит, о лейтенантских звездочках придется забыть. На какое-то время. Выпущусь мичманом, вместе с раздолбаями и хулиганами. Дослужусь, что там. На какой-нибудь заштатной базе. Скажем, посадят на Чукотку, модифицированных страусов гонять. Пока сам с тоски страусом не стану.

Что делать?

Пойду на принцип, возьму шпагу, проиграю, естественно, – и прощай, патент. Предложат, конечно, остаться унтером. С возможностью снова попробовать себя на экзаменах через пару лет. Не соглашусь, уж очень больно выйдет.

Отец вздохнет, почернев лицом: учеба далась дорогой ценой. Чай, не боярский сын, привилегий нет, все зубами и когтями – с репетиторами, с зубрежкой и выкладкой до седьмого пота.

Мать обрадуется, хоть и попытается скрыть: сын не будет рисковать собой в холодной пустоте.

Работа? Найдется. Неквалифицированная. Даже на купеческую ладью без выслуги в ВКС не наймешься. А делать что иное не обучен. Кто сказал: «пока молод – времени полно»? Ушло время, растратил. Пока чему научусь – вот и жизнь кончится.

Понятно, помолвке с Энн конец. Дочь купца первой гильдии за голь перекатную не пойдет, а голь и не возьмет. У голи честь есть, девушку за собой на дно тащить не будет.

Значит, выбора нет – копье. Единственный разумный выход, такая уж эта игра.

Вот только я не разумный человек. Игр с детства терпеть не мог.

Через полчаса я уже сдал заявление в администрацию. Не буду просить милостыни. И биться головой о стену не буду. Счастливо оставаться.

…Так я считал тогда. Был доволен собственными принципами. Потом зазвонил телефон.

Энн, Анюта моя, сказала:

– Ты же понимаешь, что это значит?

– Конечно, – ответил самодовольный болван, который был я.

– Идиот, – заключила Анна Святославовна. – Прощай. Мне жаль, – и повесила трубку.

– Мне тоже, – ответил.

Отчего-то казалось очень важным ответить, пусть даже меня и не услышат.

Дальше был кабак. Какие-то девки с голыми ляжками. С кем-то подрался. Убежал от городовых, если те мне не чудились. Снова выпил – на сей раз в странной компании, по виду чистых колодников: беспутных, безумных.

И вот, оказался в «Люксембурге». Голова раскалывалась, а душа трещала по швам, казалось: вот-вот, и разорвется в лоскутки, снегом понесется по ветру в ночной пурге.

…Тихо застонала, открываясь, дверь. Тяжелые шаги отдались в хребте.

Стыдно признаться, мне было глубоко и откровенно наплевать, кто заявился по мою душу – грабители, полицейские, или местный сервис сомнительного свойства оказался неожиданно навязчив. В любом случае, добрый человек едва ли бы молча зашел в чужой запертый номер.

Как я уже заметил, в тот момент мне хотелось то ли подраться, то ли помолиться, то ли спеть. И вот, решение трилеммы преподносят на блюдечке. Может ли человек истинно благородный отринуть чужие усилия, оттолкнуть их?

Нет и нет!

Рука сама ухватила тяжелую бутылку за горлышко. Метать на звук я умел недурно – так что сначала через плечо полетел стеклянный снаряд, а потом уж я спрыгнул со стула, разворачиваясь к гостю.

Помянутый гость, редкостный толстяк, вовсе не собирался предпринимать противоракетных маневров. Разумно с его стороны – в такой-то тесноте.

Тем не менее на мгновение показалось, что силуэт его расплылся. Бутылка пролетела будто бы сквозь него и благополучно разбилась о косяк.

Впору было оплакать утрату меткости.

Я не стал этого делать.

В маэстро Зимина, фехтмейстера Вышки, часто бросали предметы – иногда по десятку за раз. Тщетно.

Сам он утверждал, что лучшей разминки для фехтовальщика нет, вызывая тем лютую зависть и самые нелепые слухи.

Люди со стороны вообще зачастую не верили, что этот неуклюжий, вечно спотыкающийся господин превращается в чокнутого хорька, стоит ему взять полуторник в левую руку и кинжал в правую.

Шепотом поговаривали, для некоторых бретеров эта ошибка стала последней.

– Василий Евгеньевич, – кивнул я. – Выпить хотите? Впрочем, теперь нечего. Могу заказать.

Вместо ответа Зимин кинул на койку какую-то бумагу. Я с легким удивлением узнал собственное заявление об уходе.

– И?.. – спросил я. – Кстати, стучаться надо. Нас, штафирок, вообще уважать требуется.

– Хрр, – Маэстро издал звук, которого постеснялась бы и беременная носорожиха. – Брось глупости, Еремин. Завтра – пересдача.

– Правда? – хмыкнул я. – На фиг пляски. Сами-то вы верите, что есть хоть шанс?

– Не зарывайся, – посоветовал Зимин. – И с копьем – не обольщайся. Вице-адмирал – идеалист.

– Чего же вы от меня хотите?

Маэстро вздохнул и тяжело бухнулся на край койки. Пожаловался нарочито:

– Я немолод. Мне было совершенно неинтересно тебя выслеживать. Зачем коммуникатор выключил?

– Переходите к делу. А то безвременно погибну, пытаясь вас вышвырнуть.

– Дурак, но с характером, – резюмировал Зимин. – Экзамен сдать хочешь?

– У вас есть способ научить меня фехтовать за ночь? – усмехнулся я.

– Нет, – неожиданно серьезно ответил фехтмейстер. – У тебя прекрасная реакция. Достаточно силы и скорости. Голова тоже недурная. Но все вместе… полный швах.

– Тогда что вы мне предлагаете? – Я искренне не понимал, о чем речь.

Не взятку же он хочет? Такое только в исторических романах бывает… или за бугром. Ну, не только, но уж точно не в главном учебном заведении космофлота.

– У меня нет такого способа. Мои, выразимся так, товарищи дело иное.

Блеснула золотом эмблема на карточке – имперский орел сжимает в когтях звездную систему. Дальняя Разведка. Ведомство боярина Кронина, человека непростого. Сам службу возглавляет, сам в Думе ее представляет – где такое видано?

Известное дело: ежели боярина до думного повышают, сдавай дела, а Кронин…

Я нахмурился, а Зимин продолжил:

– Конечно, будет цена. Технология новая, риск немалый. Служить будешь под присмотром. В обмен – гарантии: обер-лейтенантский чин сразу по выпуске; назначение на наш корабль. В случае последствий… полный пенсион вне зависимости от выслуги.

– Не тяжеловаты ли вы для Мефистофеля? Хватит искушать. Что именно вы предлагаете?

– Наложение чужого поведенческого профиля. Донор – один из лучших офицеров Империи. Воздействие слабое, на уровне подсознания. Ты не станешь кем-то другим, не беспокойся. Просто будешь чувствовать, как он поступил бы на твоем месте. «Шептун», так это называют.

Я молчал. Протиснулся к окну. Посмотрел на снежинки. И впрямь, недобрые гости приходят к таким, как я, в полночный час. Душу просят. И даже расписаться кровью не придется. Так заберут. Уже забрали.