Читать книгу "Джим Кнопка и 13 Лютых - Михаэль Энде"

И он скрылся в домике господина Эрмеля. Лукас тоже пожелал спокойной ночи и, оставляя за собой шлейф табачного дыма, тяжело зашагал к железнодорожной станции, где маленькая Молли стояла около большой толстобокой Эммы и мирно дремала.

И совсем скоро во всех окнах Усландии погас свет. Ее жители спали в своих постелях, ветер шумел в деревьях, и волны, большие и маленькие, шипя, омывали государственные границы.

Глава 2, в которой Джим изобретает маяк, большой и маленький враз

На следующее утро небо было все еще хмурым и пасмурным.

Первое, о чем вспомнил Джим, проснувшись, был странный сон, который он видел ночью. Как будто стоит он под высоким деревом, совершенно сухим и мертвым. На дереве больше не растут листья, и кора сошла, так что видно голую высохшую древесную плоть. Ствол растрескался, как от множества молний. На самом верху этого огромного мертвого дерева на суку сидит ужасно большая птица, какая-то облезлая и жалкая. Птица молчит, но из ее глаз текут огромные слезы, каждая размером с цеппелин. Вообще-то, Джим хотел удрать в страхе, что если эти слезищи упадут на него, наводнения не избежать.

Тут большая птица воскликнула:

– Джим Кнопка, прошу тебя, не убегай!

Удивленный Джим остановился и спросил:

– Откуда ты меня знаешь, большая птица?

– Так ты же мой друг! – отвечала птица.

– Как я могу тебе помочь, большая птица-бедняжка? – спросил Джим.

– Пожалуйста, помоги мне спуститься с этого ужасного мертвго дерева, Джим, – ответила птица, – иначе придется здесь умирать. Мне так одиноко, так ужасно одиноко.

– Ты что, не умеешь летать? – прокричал ей Джим. – Ты же птица.

– Джим, ты больше не узнаешь меня? – отозвалась птица невероятно печальным голосом. – Разве я могу летать?

– Пожалуйста, не плачь, – попросил сильно расстроенный Джим, – у тебя ужасно большие слезы. Если они прольются на меня, я утону. Тогда я больше не смогу тебе помочь.

– Ах, мои слезы ничуть не больше твоих, – возразила птица. – Глянь-ка на них хоть разок!

И Джим стал внимательно следить за падающей слезой и, к своему удивлению, заметил, что чем ниже она падает, тем меньше становится. А когда слеза, в конце концов, упала ему на руку, он это едва ощутил, в такую крошечную капельку она превратилась.

– Да кто же ты, большая птица? – спросил Джим.

А птица крикнула в ответ:

– Взгляни на меня как следует!

И внезапно в глазах у Джима прояснилось, и он увидел, и птица вовсе никакая не птица, а господин Тур Тур. И тогда Джим проснулся.

За завтраком в обществе госпожи Ваас и маленькой принцессы сон так и не давал ему покоя.

– Ты все еще сердишься на меня за вчерашнее? – спросила у него маленькая принцесса, очень переживавшая за то, что она обидела Джима.

– За вчерашнее? – рассеянно переспросил Джим. – Почему?

– Из-за того, что я тебе сказала «Ну вот видишь!».

– А-а, – протянул Джим. – Ничего страшного, Ли Си.

Только когда пришел Лукас и поинтересовался, хорошо ли они спали, Джим рассказал про свой странный сон. После его рассказа Лукас довольно долго молчал, выпуская из трубки густые облака дыма.

– Мда, мнимовеликан, – пробасил он. – Я часто его вспоминаю. Тогда в пустыне «Конец Света» мы бы без него пропали.

– И как он там? – пробормотал Джим.

– Кто его знает, – сказал Лукас. – Наверное, он так и живет в полном одиночестве у своего оазиса.

После завтрака госпожа Ваас убрала со стола, и маленькая принцесса стала помогать ей мыть и вытирать посуду, а Джим с Лукасом в это время принялись отвечать на многочисленые письма. Лукас писал, а Джим помогал как мог тем, что под каждым ответом рисовал в качестве подписи свою черную рожицу, складывал письма и распределял их по конвертам, наклеивал на них почтовые марки, а потом заклеивал уже готовые письма.

Когда все письма были готовы, то даже у Лукаса-машиниста, который и вправду был очень сильным, рука заболела. А Джим, который смачивал края всех конвертов и марки языком, совсем обессиленный, откинулся на спинку стула и сказал:

– Бобе бой, бу и баботенка!

Вообще-то он хотел сказать:

– Боже мой, ну и работенка!

Но язык у него приклеился ко рту. И ему пришлось еще раз почистить зубы и прополоскать рот, а то он не смог бы со всеми обедать.

После обеда появились почтальон и господин Эрмель. Они побывали у короля Альфонса и получили от него задание созвать всех подданных на аудиенцию.

И вот все общество отправилось наверх к замку.

Король как обычно сидел на троне в халате из красного бархата, в короне и шлепанцах в шотландскую клетку на босу ногу. Рядом с ним на специальном столике стоял большой золотой телефон.

– Мои дорогие подданные, – сказал он и приветливо помахал рукой каждому в отдельности. – Желаю вам приятного дня.

После чего слово взял господин Эрмель:

– Все мы желаем Вашему Величеству прекраснейшего дня и тем самым заверяем вас в нашем полном присутствии.

– Ну тогда, – начал король и несколько раз прокашлялся, чтобы собраться с мыслями. – Право, мои дорогие подданные, мне очень жаль, но я должен вам сказать, что повод, по которому я вас здесь собрал, серьезный. Он даже, так сказать, в известной степени…

Тут король Альфонс опять прокашлялся и немного беспомощно перевел взгляд с одного подданного на другого.

– Вы хотите сообщить нам о своем решении, Ваше Величество? – пришла на помощь госпожа Ваас.

– Разумеется, хочу, – откликнулся король. – Однако это не так просто. Ибо я принял несколько решений, точнее говоря два. Первое решение заключается в том, что я решил сообщить вам о своем решении. Вот я это сделал, и тем самым изложил свое первое решение.

Король снял корону, подышал на нее и рукавом халата принялся начищать до блеска, как он обычно поступал, если запутывался в своих сложных мыслях и хотел выиграть немного времени, чтобы выпутаться из них. Наконец он решительным жестом нахлобучил корону обратно на голову и заговорил:

– Мои дорогие подданные! Вчерашнее происшествие с почтовым судном показало, что дальше так продолжаться не может. Это было бы слишком опасно. На правительственном языке это называется «серьезное положение». И означает, что дальше так продолжаться не может.

– А что не может дальше так продолжаться? – спросил Лукас.

– Ну я же вам только что объяснил, – вздохнул король Альфонс и вытер со лба шелковым носовым платком несколько крупных капель пота, ибо аудиенция стала его сильно утомлять.

Подданные молча ждали, пока король не собрался с мыслями и не продолжил: