Читать книгу "Яблоко Евы - Анхель де Куатьэ"

Что ж, настало время, когда мы должны отложить «Скрижали» и «Печати» в сторону. Настало время говорить не о Пути, а о Путешественнике, о том, кто стоит на этом Пути, то есть — о нас самих. Да, мы пытаемся убить свою душу, мы делаем все, чтобы она молчала, мы затыкаем ей рот, мы закрыли для нее взлетную полосу. Но она есть. И она бессмертна. Мы не сможем ее убить. А если попытаемся, то узнаем, что такое настоящая боль. Мы узнаем, что такое ужас.

* * *

Душа бессмертна, и когда Бог вдохнул ее в человеческое тело, Он дал ей шанс, возможность идти, расти вверх. Это был дар. Великий, священный дар. Доверие, которое Бог оказал душе человека. Впрочем, когда есть верх, появляется и низ. Идея развития предполагает возможность регресса. А потому мы оказались на развилке. Мы оказались перед выбором — вверх или вниз? У нас появилась альтернатива. Причем, у любого решения, как известно, есть плюсы и минусы. Путь вверх прекрасен, но труден, путь вниз — против правил, но он легок и не лишен некоего очарования обреченности.

Ветхозаветная история о сотворении Адама и о Древе Познания… В Библии сказано: Бог запретил Адаму вкушать плоды с Древа Познания, но Змий соблазнил Еву, и она принесла Адаму яблоко. Яблоко разбудило в Адаме чувственность, он познал Еву, и Господь проклял их, их потомков и изгнал из Эдема. Он изгнал их из мира, в котором царит Красота. За этот первородный грех Он лишил человечество вечного блаженства и обрек его на вечную муку. Но в чем именно состоял первородный грех Адама?

Мы привыкли читать то, что написано. Мы совершенно не умеем заглядывать вглубь, внутрь, по ту сторону. За что Господь наказал Адама? За то, что он познал Еву, или за то, что Адам нарушил Закон, нарушил непререкаемое установление Господа? Он наказал Адама за то, что тот не исполнил Завет, или за то, что он стал тем, кем он стал, когда Завет был нарушен? Наказывать за неизбежное, за естественное — нелепо. Наказывать за нарушение Завета — оправданно.

Нас приучили думать, что проблема в чувственности, что любовь грешна. «Адам познал Еву»… И хотя светское общество формально реабилитировало любовь между двумя людьми, их тягу друг к другу, этот «осадок» порочности на теле любви остался. И до сих пор любовь несет на себе печать того, прежнего, ошибочного понимания первородного греха. Неуловимой, неясной, ложной скверны, лежащей на теле любви. Мы по-прежнему стыдимся своих чувств. Нам кажется, что дело «в приличиях», а дело в давнишней ошибке интерпретации…

Яблоко Евы — вот то, о чем мы должны думать, если хотим понять истинный смысл той давней истории.

* * *

История, о которой я собрался рассказать в этой книге, реальна. Предельно достоверна. Все так и было. Точнее — все так и есть. Ведь это не история из жизни, не история «этого мира», это история духа, история души. В каком-то смысле, это притча, где важно не то, что происходит с героями, а то, что это значит, символизирует, то, на что это указывает. Мне нужна форма для того, чтобы рассказать о том, что не видно глазу, не слышно уху, непонятно уму. О тайном, о сокровенном, о невыразимом…

Мне хочется говорить с душой — и со своей, и с вашей. Я хочу, чтобы говорили наши души — друг с другом, друг о друге, друг для друга. Я хочу дать им голос, а потому мы входим в пространство потаенного. На поверхности — события жизни. Внутри — истина души, которая переживает и мучается, как всякая растущая или… разрушающаяся душа. Душа не может умереть, но она может или идти бесконечно вверх, или идти бесконечно вниз. Это и есть Ад и Рай.

Ошибаются те, кто думает, что Ад и Рай ждут нас после смерти; они с нами в каждый момент этой жизни, только по ту ее сторону, с изнанки.

«И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и в лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные;

В руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу на море, а левую на землю,

И воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими.

И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.

И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу

И клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет;

Но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам.

И голос, который я слышал с неба, опять стал говорить со мною и сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки Ангела, стоящего на море и на земле.

И я пошел к Ангелу и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед.

И взял я книжку из руки Ангела и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем.

И сказал он мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и племенах и языках и царях многих».

Откровение святого Иоанна Богослова, 10:1-11

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Однажды ты проснешься и поймешь, что все в твоей жизни до этого самого дня было неправильно. Чудовищно неправильно. Бессмысленно, бесцветно, пусто… И ты захочешь сбежать из своей собственной жизни.

Сорваться и сбежать! Бежать куда глаза глядят! Прочь. Прочь. Прочь… Только бы не видеть ничего этого больше. Себя-прежнего не видеть! Никогда… И ты побежишь, бросив все. Бросив то, что было для тебя дорого и важно. И на миг почувствуешь облегчение. Облегчение, которое дает только… смерть. Убить свою жизнь, чтобы остаться в живых. Ты сделаешь это. Обязательно сделаешь! А потом опомнишься… Но дороги назад уже не будет.

В свете сумрачного утра похожая на саван простынь. Мокрая от слез подушка. Бездыханная, почти звенящая тишина. И рядом — это, такое любимое, такое желанное и такое чужое, бесчувственное, почти мертвое тело. Рядом с ним — с этим телом — Ева проплакала всю ночь. Словно с покойником… Она прощалась.

— Глеб, пожалуйста… Пожалуйста… — слезы душили Еву, все ее тело сотрясалось от судороги, душа выворачивалась наизнанку. Почти теряя сознание, Ева вновь и вновь пыталась найти в себе силы, чтобы сказать ему это, чтобы вымолвить, прошептать: — Все, Глебушка… Пожалуйста… Отпусти меня… Прошу. Просто отпусти…

Глеб всегда думал только о себе. Так часто случается — красота портит мужчин. Женская любовь дается им в долг, ссужается без всякой меры, без всяких гарантий на возврат вложенных чувств и душевных сил. И потому они не знают ей цены. Они как бездонная пропасть — разверзаются, чтобы забрать и уничтожить. Взамен — только минута полета над бездной. Упоительного, сладостного, завораживающего полета. За секунду до смерти…