Читать книгу "Греховные радости - Пенни Винченци"

Александр отреагировал достаточно мило: правда, с обычной своей неопределенностью и уклончивостью, но был явно доволен, порассуждал о том, как прекрасно, что она теперь в полном смысле слова станет членом их семьи, и нежно поцеловал ее. Георгина тоже отреагировала в целом хорошо: она была несколько более сдержанна, но произнесла небольшую и приятную речь; говорила, как чудесно видеть Макса таким счастливым и что Энджи, на ее взгляд, тоже заслуживает своего счастья в жизни. Шарлотта же была нескрываемо потрясена и пришла в ужас. Она выдавила из себя улыбку, произнесла несколько вежливых слов, поздравила их обоих и, просидев с натянутым выражением лица не больше десяти минут, поспешно ушла, сославшись на то, что ей надо сделать срочный звонок в Нью-Йорк. Вид у нее был откровенно расстроенный; Энджи разрывалась между ощущением своей собственной обиды и желанием по-дружески взять Шарлотту за руку и заявить, что да, у тебя есть все основания расстраиваться, я по меньшей мере странная пара для Макса, и я бы на твоем месте тоже страшно переживала. Но Энджи не стала этого делать: она чувствовала себя слишком счастливой.

За три дня до Рождества Энджи сидела в «Монастырских ключах» и, дожидаясь возвращения Макса из Лондона, заворачивала в праздничную упаковку приготовленные подарки, когда раздался телефонный звонок. Звонил Александр.

— Энджи, дорогая моя! Я понимаю, что прошу слишком многого, но не могли бы вы заехать ко мне сегодня после обеда? Или где-нибудь ближе к вечеру, около шести? Мы бы посидели, выпили, и мне просто очень хочется вас увидеть.

— Александр, я бы с удовольствием приехала, но я страшно занята. Рождество, сами понимаете.

— Да-а. — Голос у него стал какой-то заметно разочарованный… нет, хуже: глубоко расстроенный. — Ну что ж. Ладно. Извините. Просто я… меня кое-что беспокоит, Энджи. Наверное, это все глупости, но мне бы хотелось поговорить с вами об этом. Ну да ладно. Я понимаю, что вы заняты. Особенно перед Рождеством. Одинокая жизнь сделала меня эгоистом. — Теперь голос у него дрожал, был почти плачущим.

— Александр, я… — начала было Энджи.

— Нет, нет, не надо обо мне беспокоиться, — перебил он. — Простите меня, дорогая. Вам и ехать-то далеко. Просто я… а, ладно, ничего.

— Александр, ну конечно же, я приеду, — торопливо проговорила она. — Мне самой тоже хочется вас увидеть. Заодно привезу вам подарок к Рождеству. А Георгина дома?

— Да. Да, должна быть дома. Она, правда, собиралась сегодня вечером на ужин к Данбарам, но, не сомневаюсь, будет вам рада.

— Вот и хорошо. Послушайте, я смогу у вас быть примерно… через два часа, это удобно? Мне надо тут кое-что закончить, а потом посмотреть, чтобы с детьми было все в порядке. Сейчас они уехали на утренник. Как только вернутся, я тут же выезжаю.

— Огромное вам спасибо, Энджи. Я вам необыкновенно признателен. Жду вас, дорогая.

В Хартест она приехала примерно в половине седьмого вечера. Необходимо было проезжать через Мальборо, а движение там оказалось просто ужасное. Сворачивая с основного шоссе на узкую извилистую дорогу, что вела к Хартесту, Энджи обратила внимание, что топливный указатель у нее почти на нуле. Надо было раньше заправиться. Ну да ладно. Теперь уже все равно поздно, ничего не поделаешь.

Александр поджидал ее на ступенях парадной лестницы; вид у него был усталый, но при ее появлении лицо приняло ласковое и приветливое выражение. Энджи взбежала по лестнице, поцеловала его и сразу же вручила подарок:

— Счастливого Рождества, Александр.

— Вам тоже. Какая красивая упаковка! Входите, дорогая моя. Хотите чего-нибудь выпить или чаю?

— Я думаю, лучше чаю, Александр. Мне же еще ехать обратно.

— Хорошо. Мистера и миссис Фоллон сегодня нет, так что всем заправляю я сам. Пойдемте на кухню, я приготовлю.

Вслед за ним Энджи прошла в просторную кухню. Она вдруг, непонятно почему, очень ярко и живо вспомнила, когда и при каких обстоятельствах впервые побывала на этой кухне: это произошло, когда Вирджиния вся сияла от счастья, что у нее родилась Георгина, когда Александр был еще молод и удал; когда Шарлотта была маленькой девочкой в высоких красных сапожках; теперь ей казалось, что все это было много-много лет тому назад.

— А Няня здесь? — спросила Энджи.

— Няня уехала в Свиндон проведать свою сестру, что-то у той там не в порядке. На все рождественские дни.

— Так, значит, вы тут остались совсем один?

— Да. Ну конечно, еще Георгина с Джорджем. Они сегодня вечером у Данбаров, я вам говорил, но, вообще-то, они будут здесь. А завтра приедет Шарлотта. Сахар положить?

— Да, пожалуйста.

Александр пить чай не стал. Вместо этого он щедро плеснул себе виски.

— Ну что ж, — предложил он, — давайте пойдем наверх, в библиотеку.

Там он уселся в одно из больших старых кожаных кресел, что стояли возле камина; Энджи устроилась в другом.

Наступила тишина.

— Александр, — заговорила Энджи, — Александр, я…

Он перебил ее:

— Наверное, вы сочтете не слишком умным с моей стороны, что я так беспокоюсь насчет вас и Макса. Но я ничего не могу с собой поделать. Макс…

— Очень молод, — вставила Энджи.

— Да. И впечатлителен. Конечно, я очень рад тому, что он наконец остепенится. И очень рад, что его выбор пал на человека, которого все мы хорошо знаем и любим. Но…

— Я понимаю, что вы хотите сказать, — произнесла Энджи. — Что я вполне гожусь ему в матери.

— Совершенно верно. — Он немного смущенно улыбнулся ей.

— Вы не первый, кто так говорит.

— Не сомневаюсь. Видите ли, я просто беспокоюсь, что… ну, пройдет несколько лет…

— Да, естественно. Я бы тоже беспокоилась. Если бы он был моим сыном. Я и сейчас беспокоюсь. Но мы говорили с ним об этом. И решили, что не станем увиливать от этой проблемы. Тогда, когда она возникнет; и если возникнет.

— Понимаю. Ну что ж… это уже хорошо. Что вы об этом подумали. — Он налил себе еще виски. — Но есть ведь и проблема детей. Я не уверен… о господи, это очень деликатная тема…

— Не такая уж она деликатная, Александр. На ваш взгляд, я слишком стара, чтобы иметь детей. Чтобы обеспечить Хартесту наследника. Так?

Он совсем смутился.

— Н-ну… да. Пожалуй, так.

— Видите ли… — Она сделала небольшую паузу, все еще не до конца уверенная, стоит говорить ему об этом или нет. — Видите ли, как это ни поразительно, но я еще не настолько стара. Мы пока… никому еще не говорили. Но… я беременна. Уже сейчас. Наследником Хартеста. Должна признаться, для меня самой это несколько неожиданно. А в общем-то, я не так уж и стара. Мне пока еще даже нет сорока. Хотя уже и очень близко. Надеюсь, вас эта новость обрадует. — Произнося все это, Энджи глядела на огонь; теперь она снова повернулась к Александру и на какое-то мгновение застигла его врасплох. У него на лице было какое-то странное, отчаянно-неистовое выражение: крайнее удивление, даже потрясение, почти… что же это было? Ужас? Нет, пожалуй, все-таки что-то не столь сильное. Но все равно какое-то сильнейшее, почти яростное чувство. Пожалуй, это был… да, это был страх. Как странно. На мгновение, всего лишь на мгновение, но Энджи и сама ощутила непонятный страх. Это выражение тут же прошло, исчезло настолько быстро, что Энджи даже подумала, не почудилось ли ей; Александр тепло улыбнулся и простер к ней руки.