Читать книгу "Маленький Йоханнес - Фредерик Ван Эден"

Сначала ты ноешь и тоскуешь. Потом я привожу тебя сюда, а ты опять хандришь. Я тебя отпускаю! Иди ложись в прохладную тень, слушай жужжание мух и вдыхай аромат свежей травы. Ты свободен! Ступай! Поищи своего Вьюнка! Скатертью дорожка!

Не хочешь? Неужели ты теперь веришь только мне? Веришь, что все рассказанное мною непреложная правда? Кто же лгал тебе – Вьюнок или я?

Прислушайся к этим стонам! Таким обрывистым и слабым. Вот-вот они стихнут.

Не гляди так испуганно, Йоханнес. Чем раньше они стихнут, тем лучше. Не будет впредь долгих прогулок и поисков фиалок. Как ты думаешь, с кем твой отец гулял эти два года, после того как ты сбежал? Нет, сейчас ты уже не можешь у него об этом спросить. Ты никогда этого не узнаешь. Тебе придется довольствоваться моими объяснениями. Если бы ты познакомился со мной раньше, ты бы сейчас не смотрел столь жалостливо. Ты еще далеко не тот, кем тебе надобно стать. Думаешь, доктор Цифра на твоем месте смотрелся бы так же жалко? Он расстроился бы не больше, чем этот котяра, урчащий на солнышке. И правильно. Что толку скорбеть, скажи на милость? Или тебя научили этому цветы? Но они-то ведь не горюют, когда одного из них срывают. Ну и прекрасно. Пустоголовые, они всем довольны. Ты же в свое время задался целью овладеть знаниями. Сию чашу ты обязан испить до дна, чтобы стать счастливым. Только я могу помочь тебе в этом. Всё или ничего. Послушай меня. Какая разница, твой это отец или не твой? Это всего-навсего умирающий человек – самое обычное дело. Слышишь стоны? Совсем слабенькие, правда? Как пить дать последние…

Йоханнес в ужасе бросил взгляд на кровать. Кот Симон спрыгнул с подоконника, потянулся и, мурлыча, улегся на постель рядом с умирающим.

Измученная голова в подушках больше не двигалась, лишь через приоткрытый рот прорывали сь прощальные стоны. Все тише и тише.

И вот Смерть отвела свой темный взгляд от часов, посмотрела на утонувшую в подушках голову человека и подняла руку. Все стихло. Едва заметная тень легла на окаменевшее лицо.

Тишина. Мертвая тишина!

Йоханнес ждал. Ждал.

Но страдальческих стонов больше не было слышно. Тишина. В комнате стояла беспредельная, звенящая тишина.

Напряжение последних часов миновало, и Йоханнес почувствовал, как его душа катится в бездну пустоты. Ниже и ниже. В ловушку тьмы.

Голос Изыскателя звучал глухо, откуда-то издалека:

– Ну вот, и эта история досказана.

– Хорошо, – сказал доктор Цифра. – Теперь вы можете узнать, отчего умер этот человек. Предоставляю это дело вам. Я спешу.

Как в полудреме, перед Йоханнесом блеснул нож.

Кот выгнул спину. Рядом с телом стало зябко, и он опять перебрался на солнышко.

Изыскатель взял нож, скрупулезно осмотрел его и направился к кровати.

И тут Йоханнес очнулся от летаргического сна и перегородил Изыскателю дорогу.

– Чего тебе? – обозлился Изыскатель. – Надо установить причину его смерти.

– Нет! – сказал Йоханнес. И его голос прозвучал низко, как голос мужчины.

– Что это значит? – взбеленился Изыскатель, грозно сверкая глазами. – Ты мне запрещаешь? Ты что, забыл, какой я сильный?

– Я не хочу, – сказал Йоханнес. Стиснув зубы и набрав побольше воздуху, он, исполненный решимости, посмотрел Изыскателю прямо в глаза.

Только Изыскатель приблизился к кровати, как Йоханнес схватил его за руки, и завязалась борьба.

Йоханнес знал, что силы Изыскателю не занимать, посему во избежание стычек никогда ему не перечил. Но сейчас он не дрогнул и не отпускал своего наставника.

Перед лицом блеснуло лезвие, из глаз посыпались искры, померещилось красное пламя, но Йоханнес не отступил и продолжал поединок. Он знал, что произойдет, если признать себя побежденным. Он видел этот кошмар на уроках доктора Цифры и не хотел, чтобы над его отцом издевались подобным образом.

Пыхтя от возбуждения, они продолжали бороться. А за ними лежало обездвиженное, мертвое тело: узкой полоской белели глаза, уголки губ приподнялись в застывшей усмешке. Лишь голова тихонько тряслась, когда соперники наталкивались на кровать.

Йоханнес не сдавался, несмотря на то что едва дышал и почти ничего не видел. Глаза застилала кроваво-красная пелена.

Но вот наконец под его хваткой сопротивление противника начало ослабевать. Мышцы обмякли, руки плетьми повисли вдоль тела. И прямо на глазах у Йоханнеса Изыскатель исчез.

У кровати осталась лишь Смерть.

– Ты хорошо поступил, Йоханнес, – сказала она.

– Он вернется? – прошептал Йоханнес.

Смерть покачала головой:

– Никогда. Тот, кто однажды его победит, больше с ним не встретится.

– А Вьюнок? Я с ним увижусь? – прошептал Йоханнес.

Старуха напряженно посмотрела на него. Ее взгляд был уже не пугающим, а по-доброму серьезным, манящим Йоханнеса, словно зияющая бездна.

– Только я могу отвести тебя к Вьюнку. Только благодаря мне ты сможешь найти книгу.

– Ну тогда возьми меня с собой. Все равно у меня никого больше не осталось. Возьми меня, как забираешь всех прочих. Я больше ничего не хочу…

Смерть еще раз покачала головой:

– Ты любишь людей, Йоханнес. Сам того не сознавая, ты их всегда любил. Ты должен стать хорошим человеком.

Быть хорошим человеком – это прекрасное предназначение.

– Я не хочу. Возьми меня с собой…

– Не правда. Ты хочешь. У тебя нет выбора!

В глазах у Йоханнеса помутилось, долговязая темная фигура расплывалась, превращаясь в разреженное серое облако, постепенно растаявшее в солнечных лучах.

Йоханнес, склонив голову над покойным, горестно заплакал.

Четырнадцать

Прошло много времени, прежде чем он поднял голову. На комнату пролился косой дождь солнечных лучей цвета червонного золота.

– Папа! Папа! – прошептал Йоханнес.

Воздух за окном дрожал мерцающим зноем. Природа безмолвствовала в торжественном солнечном священнодействии.

Неведомо откуда послышалось журчанье нежных звуков. Точно в комнате запели солнечные лучи: «Дитя Солнца! Дитя Солнца!»

Йоханнес прислушался.

«Дитя Солнца! Дитя Солнца!»

Это был голос Вьюнка. Только он так называл Йоханнеса. Неужели он вернулся?

Но тут Йоханнес непроизвольно взглянул на лицо отца, и ему захотелось оглохнуть.

– Бедный, милый мой папа! – сказал он.

«Дитя Солнца! Дитя Солнца!» – звучало уже со всех сторон, да так настойчиво и страстно, что Йоханнес содрогнулся от странного волнения.