Читать книгу "Маленький Йоханнес - Фредерик Ван Эден"

Я расскажу вам о маленьком Йоханнесе. Это правдивая история, хотя во многом она и похожа на сказку. Если вы не верите, что все описанное мною произошло на самом деле, то лучше не читайте дальше, потому что в таком случае я пишу не для вас. И не делитесь своими сомнениями с самим Йоханнесом, если вам доведется встретиться с ним, иначе он огорчится, а мне будет досадно, что я все это вам поведал.

Йоханнес жил в старом доме с большим садом. Дом опутывали бесчисленные темные коридоры, лестницы и чердаки, а сад рассекали ограды и теплицы, так что в этом лабиринте немудрено было заблудиться. Для Йоханнеса то был целый мир. Он совершал в нем дальние странствия и придумывал названия всему, что открывал на своем пути.

Все названия в доме имели отношение к царству животных: гусеничный чердак, на котором Йоханнес выращивал гусениц; или куриная комната, где однажды он обнаружил курицу – она, кстати, не сама в нее забралась, это мама Йоханнеса посадила ее туда нестись. В саду он подбирал созвучные растениям названия и следил за наиболее дорогими его сердцу творениями – малиновой горой, грушевым лесом и клубничной долиной. В глубине сада находилось место, которое Йоханнес окрестил раем. Место было восхитительное! Там, на широком пруду, плавали белые водяные лилии, а камыш подолгу шептался с ветром. Сам рай представлял собой крошечную лужайку, окруженную густым кустарником и зарослями купыря. С лужайки открывался вид на дюны по другую сторону пруда. Йоханнес частенько лежал в густой траве и глядел сквозь шуршащий камыш на верхушки дюн, возвышающиеся над водой. Он проводил там все летние вечера и часами смотрел вдаль. При этом он никогда не скучал. Йоханнес размышлял о спокойной прозрачной воде в пруду, о том, как там, наверное, чудесно – в гуще водных растений, в таинственном сумеречном свете, – или о далеких цветных облаках, плывущих над дюнами, о том, как было бы здорово полететь к ним и разузнать, что за ними скрывается. При заходе солнца облака громоздились друг на друга, образуя исполинский грот, в глубине которого горел розово-красный свет. Йоханнес мечтал попасть в этот грот. «Вот бы туда слетать! – думал он. – Ну хоть разочек».

Однако стоило ему окунуться в свои мечтания, как грот всякий раз распадался на сизо-бурые облака, на пруду становилось промозгло, и Йоханнес неохотно возвращался в свою темную комнату в старом доме.

Йоханнес жил в доме не один: у него были заботливый папа, собака Престо и кот Симон. Разумеется, больше всех он любил папу, хотя Престо и Симона он вовсе не считал существами низшего порядка, как это свойственно взрослым. Престо он доверял даже больше секретов, чем папе, а к Симону относился не иначе как с глубоким почтением. И неудивительно! То был кот внушительных размеров, с блестящей черной шерстью и пушистым хвостом. По всему было видно, что он твердо убежден в своей значимости и умудренности. Он сохранял важный вид, даже когда снисходил до того, чтобы погонять по полу пробку, или когда, прячась за деревом, смаковал протухшую рыбью голову. Глядя на восторженного по натуре Престо, кот лишь презрительно сощуривал зеленые глаза и думал: «Ох уж эти собаки! Ничего не смыслят в жизни».

Теперь вы понимаете, почему Йоханнес благоговел перед ним. Каштановому же Престо он безгранично доверял. Пес не мог похвастать ни породистостью, ни знатной родословной, но был необычайно дружелюбным и умным. Он не отходил от Йоханнеса ни на шаг и терпеливо выслушивал рассказы своего хозяина. Излишне говорить, как сильно Йоханнес любил Престо. Однако в его сердце оставалось еще много пространства для любви. Например, к темной комнате с крошечным окошком, где он спал. Он любил обои с крупными узорами, похожими на лица людей. Он изучал эти затейливые орнаменты, нежась по утрам в постели или же когда хворал. Любил он и висящую на стене единственную картину с изображением чопорных людей в еще более чопорном саду с зеркальными прудами, где вздымались до небес фонтаны и красовались кокетливые лебеди. При всем при том больше всего он любил настенные часы. Он заботливо их заводил и всякий раз во время боя бросал на них уважительный взгляд. Если, конечно, не спал. Случалось, что по недосмотру Йоханнеса часы останавливались, и тогда, мучимый чувством вины, он тысячу раз просил у часов прощения. Возможно, вы улыбнетесь, услышав, что Йоханнес общался со своей комнатой. Вспомните, как часто вы разговариваете сами с собой. При этом вам ни капельки не смешно. К тому же Йоханнес был уверен, что немые собеседники его понимают, и не нуждался в ответе. Втайне он все-таки надеялся, что часы или обои когда-нибудь отзовутся.

У Йоханнеса были школьные приятели, но назвать их друзьями он бы не решился. Он играл с ними в разбойников и проказничал в школе, но по-настоящему хорошо ему было только дома, наедине с Престо. Там он прекрасно обходился без сверстников, чувствуя себя в полной безопасности и совершенно свободным.

Отец Йоханнеса был серьезным и рассудительным человеком. Он часто брал сынишку с собой в лес или в дюны, где они подолгу гуляли, почти не разговаривая. Отстав от отца шагов на десять, Йоханнес приветствовал цветы и старые деревья, навечно прикованные к одному и тому же месту, дружески поглаживая их по шершавой коре. В ответ добряки великаны благодарили его шелестом листвы.

Бывало, что отец Йоханнеса чертил буквы на песке, а Йоханнес складывал их в слова, или учил сына названиям из мира флоры и фауны. А иногда ни с того ни с сего останавливался и замолкал.

Йоханнес донимал отца разнообразными вопросами, потому что видел и слышал вокруг много всего загадочного. Подчас это были наивные вопросы: откуда взялся этот мир? почему умирают животные и растения? бывают ли на свете чудеса? Отец Йоханнеса был мудрым человеком и не рассказывал сыну всего того, что знал сам. Он считал, что так разумнее.

Перед сном Йоханнес всегда долго молился. Его научила этому няня. Он молился за отца и за Престо. Симону его молитва не требовалась, думал он. Потом он долго молился за себя и под конец, как правило, просил, чтобы случилось чудо.

После заключительного «Аминь» Йоханнес, затаив дыхание в предвкушении волшебства, оглядывал полутемную комнату, узоры на обоях, казавшиеся еще более замысловатыми в тусклом свете сумерек, дверную ручку и часы. Увы, часы продолжали отстукивать все тот же лейтмотив, дверная ручка не двигалась, комнату накрывала ночь, и Йоханнес засыпал, так и не дождавшись чуда. Но он знал, что когда-нибудь чудо это непременно произойдет.