Читать книгу "Осторожно, нарцисс! Как вести себя с этими самовлюбленными типами - Джозеф Бурго"

Другие претенциозные нарциссы, напротив, не имеют заметных достижений и ограничиваются выдуманным миром своих мечтаний. Они не могут или не хотят прилагать необходимые усилия, чтобы добиться какой-нибудь реальной цели.

Будущий американский идол

Я начал работать с Николь много лет назад. Ее направил ко мне психиатр, который чувствовал, что она нуждается в интенсивной психотерапии, а не в лекарствах. В 18 лет она страдала от вспышек гнева и приступов депрессии, злоупотребляла наркотиками и резала себя бритвой. Ее мучила изнурительная бессонница, она спала не больше нескольких часов каждую ночь. Она не могла определиться с половой идентичностью, думая, что, возможно, является лесбиянкой. Довольно симпатичная, она не выглядела особенно женственной. Что-то в ее манере двигаться – развязность походки или жесткость осанки – делало ее слегка мужеподобной.

Николь выросла в полной семье среднего класса, но психические заболевания были в роду у обоих родителей. Дед-шизофреник, двоюродный брат, покончивший жизнь самоубийством, несколько случаев тяжелой депрессии. Из описания Николь я понял, что ее мать не умела проявлять любовь и ласку и была склонна к жестокому сарказму. Отец казался весельчаком, эдаким приколистом, душевным на первый взгляд, но на деле довольно отстраненным и эгоцентричным. Был еще ревнивый старший брат, все детство изводивший ее.

Николь страстно увлекалась рок-музыкой – пожалуй, гораздо сильнее, чем средний подросток. Она обладала энциклопедическими познаниями как о выдающихся, так и малоизвестных музыкантах. В сопровождении двоих друзей она колесила на машине из города в город по маршрутам гастрольных турне их любимых групп. Она обожала сразу нескольких известных вокалистов и предавалась фантазиям о том, как знакомится или занимается с ними сексом. Но больше всего она хотела стать звездой сама. Хотя она никогда не училась играть на гитаре и знала лишь несколько простейших аккордов, она считала себя «мегаталантом». То, что рано или поздно какой-нибудь агент звукозаписывающих компаний заключит с ней контракт и сделает из нее звезду, – это только вопрос времени, полагала она.

Николь сочиняла много песен и иногда исполняла их мне на наших сеансах – простенькие попсовые запоминающиеся мелодии, говорившие о таланте мелодиста, но при этом скучные, без особых изысков. Она никогда не училась композиции и не играла с другими музыкантами в группе. Она часто с явной гордостью говорила мне, что у нее абсолютный слух. Всякий раз, принося на сеанс магнитофон и играя мне свои песни, она, очевидно, ждала, что я буду в восторге.

Несмотря на то что Николь считала себя «непризнанным гением», рожденным, чтобы блистать, она понятия не имела, как нужно развивать свои музыкальные задатки. Она часто говорила, что планирует создать группу, но дальше слов дело не шло. Как-то раз ей пришло в голову, что нужно брать уроки, и в конце концов она нашла учителя. Занимались они всего несколько месяцев, потому что сложность занятий и медленный темп освоения техники приводили ее в ярость. Она считала, что ей необязательно тренироваться: гениальный музыкант просто знает, как играть.

Через год после начала лечения родители Николь отказались дальше платить за сеансы. К этому моменту я уже существенно снизил цену, чтобы она могла приходить несколько раз в неделю. Учитывая тяжесть ее случая и мои опасения по поводу ее склонности к членовредительству, я знал, что нужно заниматься с ней чаще. Сообщив, что родители больше не будут платить за лечение, Николь спросила: «Что мне теперь делать?» В ее голосе сквозили злость и страх. Она знала, что ей нужны эти сеансы. «Думаю, тебе нужно найти работу и платить за них самой», – сказал я.

Мой ответ привел Николь в бешенство. Она ожидала, что я предложу ей лечиться бесплатно; сама идея, что теперь ей придется нести за себя финансовую ответственность, показалась ей возмутительной.

Мы проработали несколько сложных сеансов по этой проблеме, и некоторые из них прерывались – Николь выбегала из моего кабинета, хлопнув дверью. Но всегда возвращалась. Несмотря на убежденность, что все ей что-то должны, на каком-то уровне сознания она понимала, что я заботился о ней и таким способом пытался помочь. В конце концов она начала искать работу. Сначала Николь зарабатывала деньги, позируя обнаженной для студентов-художников, и представляла, что может стать весьма успешной подиумной моделью. Ей очень нравилось, как художники в классе смотрят на нее. Возможно, кто-то из них расскажет приятелю-агенту об этой девушке необычайной красоты.

Позже Николь нашла работу в розничной торговле и сумела удержаться там, хотя и злилась, что вынуждена заниматься тем, что ниже ее достоинства. В этот период наши сеансы были направлены на работу с ее гневом и уверенностью, что все ей чем-то обязаны. Она настаивала на том, чтобы я был готов работать бесплатно и что кто-нибудь должен оплатить ее счета. К этому моменту она уже должна была стать рок-звездой, жить роскошной жизнью избранных. Я подробно растолковывал ей суть ее ненависти к реальности – к долгому упорному труду, неизбежному, если человек хочет достичь чего-то стоящего в реальном мире. Я часто говорил: «Ты привыкла считать, что должна немедленно получать все, что пожелаешь». Я рассказывал о том, что она бежит от ощущения себя как маленькой и беспомощной девочки, пытаясь сразу стать большой – рок-звездой, топ-моделью, гениальным музыкантом.

В те дни я еще не сформулировал свои идеи о базовом стыде, которых придерживаюсь теперь. Сегодня я мог бы сказать Николь нечто другое: «Ты боишься, что у тебя внутри такой хаос, что нет никакой надежды на улучшение. Ты боишься, что настолько ущербна, что бессмысленно даже пытаться. Единственный выход, как кажется тебе, – это внезапно, как по волшебству, превратиться в кого-то совершенно иного – победителя, которому подвластно все». Я бы акцентировал ее внимание на муках стыда и, надеюсь, заставил бы ее почувствовать, что глубоко сопереживаю ее страданиям.

Первоначальные объяснения, данные мной Николь, не были неверными. Они отражают другой, но совместимый с текущим взгляд на ее эмоциональные проблемы. Да, Николь боролась с восприятием себя как маленькой, зависимой и беспомощной, но то же самое ощущение подпитывало и ее глубокие чувства стыда и страха из-за того, что она безнадежно ущербна. Претенциозный нарцисс переживает зависимость как нечто постыдное и свойственное неудачникам. Николь находит спасение в фантазиях о том, как становится успешной и всесильной. Другими словами, претенциозный нарцисс отвергает свое «лузерское» «Я» и отрекается от него, спасаясь тем, что воображает себя победителем.

Со временем Николь научилась мириться со своим ощущением маленького и неопытного человека, выдерживать отчаяние, неизбежное при упорном и долгом труде, вместо того чтобы бежать от него в претенциозные фантазии. В контексте психотерапевтических отношений, когда она чувствовала, что ее понимают и принимают, она в конце концов осознала базовый стыд, хотя мы тогда не пользовались этим словом.

В итоге Николь поступила в колледж и выбрала профессию. Она нашла нового учителя музыки и через несколько лет уже довольно хорошо играла на гитаре. Она изучала композицию и нашла своим талантам достойное применение, начав писать более сложные и интересные в музыкальном отношении песни. Несмотря на то что Николь не занялась музыкой профессионально, она создала группу с несколькими друзьями, и иногда они играли в маленьких клубах в своем городе. Они делали это по большей части ради собственного удовольствия.