Читать книгу "Время расставания - Тереза Ревэй"

Александр открыл дверь. Воротник его белой рубашки был расстегнут, мужчина только что умылся, и капли холодной воды сияли в его волосах. Увидев любимую, он посветлел лицом, но затем заметил, что женщина шатается. В испуге Александр подхватил Валентину на руки, захлопнув дверь ногой. Она лязгала зубами. Не говоря ни слова, он снял с гостьи шляпку, пальто, перчатки. Валентина оставалась безучастной ко всему. Молодой грек растирал ее замерзшие руки, целовал белые щеки, безжизненные губы. Она не протестовала, когда он раздел ее, положил на кровать и покрыл поцелуями.

Валентина вслушивалась в ощущения своего тела, которое стало постепенно оттаивать, откликаться на ласковые прикосновения губ и рук любовника. Ее растрогала его нежность, то, что он так бережно обращался с ней, как будто благодарил за то, что она, находясь в таком состоянии, пришла именно к нему.

Она подумала о муже, о шрамах, оставленных войной на его теле, о легких припухлостях на его правом боку, которые она хотела бы стереть, как стирают мел с классной доски. Когда она занималась любовью с Александром, то часто вспоминала Андре, находясь же в объятиях супруга, всегда думала об Александре. Она удивлялась этой двуличности, этой непристойности собственного мышления: Валентина была убеждена, что неверные жены должны, по крайней мере, соблюдать хоть какие-то приличия и не смешивать интимную супружескую жизнь и утехи с любовником.

Она вдыхала запах его кожи, вонзала ногти в его плечи, ее губы раскрывались в беззвучном крике. Женщина полностью отдалась всепоглощающему желанию, сила которого ее пугала. Они одновременно достигли пика наслаждения. Затем он лег рядом с ней. Время от времени их тела сотрясала дрожь, как эхо удовольствия, и они лишь сильнее прижимались друг к другу, переплетая ноги и пытаясь восстановить дыхание.

Александр открыл глаза. Он ощутил даже некоторую гордость, когда увидел, что Валентина успокоилась. Мужчина хотел заговорить, но его любовница приложила пальчик к его губам, а затем исчезла за ширмой, скрывавшей умывальник.

Несколькими минутами позже она уже была одета, лицо припудрено, губы накрашены. Грациозным движением, с крайне серьезным выражением лица, она поправила чулок, и Александр подумал, что никогда не видел ничего более волнующе волшебного, чем эта полоска кожи, проглядывающая между подвязкой и шелком чулка.

Валентина вернулась к постели, где ее любовник, опершись о спинку кровати и прикрыв бедра простыней, курил сигарету.

— Мой отец умер. Он был по уши в долгах. Я вынуждена продать все, что ему принадлежало, чтобы расплатиться с кредиторами.

Она налила себе стакан воды и медленно выпила его, запрокинув голову. Александр не знал, что ответить. Чем она опечалена больше: смертью отца или потерей наследства? В ее голосе слышался скрытый упрек, а это означало, что его любимая в гневе.

У него заныло сердце. Как это сложно — вечно выискивать за маской высокомерной женщины юную девушку, которую можно было узнать лишь по задорному смеху или лукавому взгляду.

Молодой грек вспомнил, как зимним вечером, двумя годами ранее, он, выходя из здания на бульваре Капуцинов, увидел ее — такую уверенную и серьезную. Автомобиль остановился у тротуара. Валентина была за рулем. «Садитесь, я довезу вас», — приказным тоном бросила она. Мужчина не колебался ни секунды. После их встречи на праздновании Рождества он принял неизбежное. В молчании они пересекли Сену.

Она припарковалась недалеко от его дома. Они долго и пристально изучали лица друг друга. Она погладила его рукой по щеке. В мужчине внезапно взыграла гордость, и он схватил красавицу за запястье: «А если я откажусь? Если отправлю вас домой, к семье, к вашему мужу и вашей дочери? Вы не боитесь показаться смешной?» — «Вы хотите меня, а я хочу вас. Так к чему все усложнять?» Ее хладнокровие раздражало, и он впился в ее губы злым поцелуем.

Они занялись любовью, будто сражались, как заклятые враги. Прежде чем расстаться, они поклялись, что забудут об этом бессмысленном поступке, но она вернулась через несколько недель, а он втайне мечтал об этом. Время от времени они продолжали встречаться, притворяясь, что могут в любой момент прекратить эту связь, которая дарила им горький привкус незавершенности.

— Я намерен покинуть Дом Фонтеруа, — внезапно сообщил Александр, и по тому, как она вскинула голову, мужчина понял, что смог удивить свою любовницу.

— Ты с ума сошел! Почему?

Он пожал плечами. Александр и сам не мог объяснить, как родилось столь неожиданное решение, но теперь, будучи озвученным, оно стало казаться очевидным.

— Я и так потерял уже много времени. Когда я уезжал из Кастории, я не собирался становиться наемным служащим. Я всегда мечтал открыть собственное дело. Но, очевидно, мой отец был прав: я чрезмерно ленив.

— Ты принимаешь столь серьезное решение совершенно спонтанно, к тому же в разгар экономического кризиса! Когда все газеты кричат о банкротствах и о самоубийствах…

— Экономический кризис — чем-то сродни революции, его следует предвидеть и уметь им воспользоваться, — безапелляционно заявил молодой человек.

Валентина изобразила улыбку.

— И революция, и кризис приносят лишь нищету и голод, — сказала она, натягивая перчатки. — Я бы настоятельно порекомендовала тебе сохранить свое рабочее место и свою зарплату. В Доме Фонтеруа ты в безопасности.

Александр с трудом подавил приступ гнева. Решительно, она предпочитает видеть его тихим и зависимым!

— Ладно, я пойду, — рассеянно бросила она. — До скорого.

В тот момент, когда Валентина взялась за ручку двери, он спрыгнул с постели и схватил брюки.

— Вот именно! Ты неплохо провела время с любовником, а теперь, когда чувствуешь себя лучше, когда ты успокоилась, ты вновь уходишь — до следующего раза. Мне это надоело, Валентина! Я больше не желаю быть бедным, несчастным парнем, который всегда в твоем распоряжении, который только и ждет, когда мадам соизволит вспомнить о его существовании!

Валентина медленно повернулась. Лишь изогнутая бровь свидетельствовала о том горьком изумлении, которое она испытала.

— Я тебе никогда ничего не обещала, — осторожно промолвила она. — Мы с тобой сразу договорились, что будем видеться, когда захотим.

— Да, но сколько раз за эти два года мы встречались по моей инициативе? Ни разу! Да и как я мог бы сообщить тебе? Встретив твоего мужа на лестнице? Позвонив вам домой? «Добрый день, месье, могу я поговорить с вашей супругой? Я хотел бы увидеться с ней сегодня вечером, где-нибудь около девяти, если это, конечно, вам удобно». Ты распоряжаешься людьми по своему усмотрению, Валентина. Ты полагаешь, что мужчины всегда должны ждать тебя. Но за кого ты себя принимаешь?

— А на что ты надеялся? — сухо прервала Валентина монолог любовника. — Ты хочешь, чтобы я бросила мужа? Хочешь, чтобы я пришла жить вот сюда, к тебе?

И она высокомерно обвела взглядом порванные обои, потрепанные шторы и стол, поцарапанный складным ножом еще при предыдущем арендаторе… Этот взгляд ранил Александра сильнее, чем самые резкие слова отца.