Читать книгу "Смерть в белом халате - Людмила Феррис"

— Поэтому, Сорнева, голову мне Павлом Первым не морочь и не суйся в отделение!

— Не могу, Егор Петрович, я же обещала Игнату. Меня ждут, я торт и вино купила, мы День любви и верности будем обсуждать. Давайте я вам через каждый час буду эсэмэски слать, чтобы вы не волновались? Ну, Егор Петрович, не для себя стараюсь, а для газеты! — Это был последний, но убойный аргумент. — Вы сами говорили, что журналистское расследование — самый сложный жанр и иногда приходится «подставляться».

— Сорнева, но ты только и делаешь, что «подставляешься»! В общем, так, не через час, а через каждые пятнадцать минут будешь со мной на связи. Если сообщений не поступает, то звоню в полицию. Пусть высылают группу захвата.

— Егор Петрович! Ну кого захватывать? — Юлька ликовала. — Я вас сообщениями засыплю! Я вам не говорила, что я вас люблю?

— Иди уже, подлиза! Не доживу я с вами до пенсии.

Этого Юля уже не слышала, потому что вылетела из кабинета, словно на крыльях. В больнице она была уже через два часа.

В маленьком кабинете отделения травматологии, где обычно отдыхали дежурные врачи, все было готово к скромному застолью. Юля краем глаза отметила, что Ира успела сделать прическу и подкрасить глаза и что солдатик смотрит на нее восторженно.

— Любимая, какая ты молодец! — Юля вздрогнула. Непривычно было откликаться на «любимую». Что же она все время забывает, что они с Игнатом играют влюбленных?

— Я старалась! — она была искренна.

— Торт свежий, вино отменное, — Игнат продолжал ее нахваливать.

— Давай вино открывать.

Игнат вытащил из кармана штопор, и вино светло-золотистого цвета наполнило стаканчики. Медсестра Ирочка и солдатик сидели рядом, и парень что-то тихо ей говорил.

— Похоже, любимая, нам скоро надо будет с тобой прогуляться, — сделал вывод Игнат, наблюдая за парочкой. — У них отношения, и нужно дать им развиться.

— Конечно, конечно, — подняла глаза от телефона Юля, она отправляла сообщение главреду. — Сейчас вот только кусочек торта попробую. Не зря же я торт тащила. Кстати, Ира, на меня даже в приемном отделении никто не взглянул. Так каждый может пройти? И охранника не было.

— Это тебе только показалось. — Ира разрезала торт. — Мне девчонки тут же отзвонились, что ты идешь. У них глаз — алмаз. Они сразу с человека информацию считывают.

— А какую информацию можно было считать, например, с доктора Окуневского?

— Ты что, любимая, на ночь глядя покойника вспоминаешь? — Игнат увидел, как Юлька показывает ему втихаря кулак, и тут же поменял свою позицию. — А мне, между прочим, тоже интересно, про доктора Окуневского. Он нашим врачом был, назначения делал. И вдруг раз — и убили, да еще и в своем отделении.

Ира ответила нехотя, негодуя, что они праздник портят разговорами об умершем?! Может, и правда что у нее с солдатиком получится?

— У Окуневского ничего «считать» было нельзя. Он к среднему персоналу относился высокомерно, все указывал. Врачом был — указывал, а заведующим стал, так и того хуже. Говорят, его Архипов долго не хотел назначать, а потом назначил только на год, то есть вроде временно. Вот Николай Петрович и бесился.

— То есть Архипова он не любил? — Юле это было важно. Возможно, в этих двух событиях — убийстве Окуневского и исчезновении Архипова — есть какая-то связь.

— Думаю, что нет. Считал, что главврач его не ценит. Кстати, на праздники наши и на спартакиаду раньше никогда не ходил. А вот стал заведующим, так начал появляться. У Архипова с этим было строго, не забалуешь. Всем завотделениям — явка обязательна, что на лыжный праздник, что на субботник. Так Окуневский даже с женой однажды пришел, красивая дамочка, надменная.

— Зачем же он оставался вечерами в отделении? — на этот вопрос у Юли версии пока не появилось. — Может, у него свидания тайные были?

— В больнице? — Ира искренне удивилась. — Если бы он в какую больную влюбился или в медсестру, то мы бы заметили, но он больше всего деньги любил.

— И это правильная позиция для женатого мужика! — подхватил Игнат. — Любимая, давай на балконе постоим, погода хорошая.

Юлька поднялась из-за стола.

— Мы ненадолго.

В коридоре она попеняла Игнату:

— Ты что меня дергал? Я только ее разговорила!

— Да мне парня жалко. У солдатика язык как к небу прилип. Ты слова ему сказать не даешь, заладила: Окуневский, Окуневский. А он так влюбленно на Ирку смотрит. У людей жизнь, может, решается.

Отвечать Юле было нечего, разве что сослаться на работу, да разве кто ее поймет?

— Слушай, давай поднимемся на шестой этаж, Ира рассказывала, что Окуневский очень часто там бывал.

— Во-первых, любимая, я после операции и вряд ли смогу составить тебе компанию. Во-вторых, что мы скажем там, на шестом? Что нас продуло на балконе и у нас воспаление легких? Плеврит? Медсестра охрану вызовет.

— Игнат, ты тогда меня здесь подожди. Я туда и обратно, быстро. Мне надо там побывать. Понимаешь, походить по коридорам, где ходил Окуневский. Здесь, на шестом этаже, на каком-то другом. Мне нужны ощущения места.

— Может, тогда тебе в неврологию? Там ощущений больше.

— Нет, мне на шестой этаж. Жди меня, я скоро.

— И не надейся, любимая, я тебя одну не отпущу. Дохромаю, доползу. Только если что, ты меня раненого не бросай, я тебе еще пригожусь.

— Может, все-таки я одна, Игнат? Зачем такие жертвы?

— Я ведь уже сказал — не надейся. Только под моим присмотром. Я Тымчишину обещал, что за тобой пригляжу. Он так и сказал, что ты больно прыгучая, девушка-катастрофа. Юля, а Вадик твой парень?

— А тебе зачем? — она прищурилась.

— Для общего развития.

— А раз для развития… Вадик — мой друг. Коллега.

Ей показалось, что Игнат облегченно вздохнул.

Глава 22

Сергей Павлович Борянкин

Директор медицинского центра Сергей Павлович Борянкин делал доклад на заседании областного правительства. Министр здравоохранения пригласил его и еще несколько человек для участия в этой конференции. Министр был чиновником начинающим, и ему было важно сделать собственную презентацию, доказать свою значимость, необходимость, компетентность, установить контакты со знающими людьми. В этом случае и зовут на помощь экспертов, как обрамление, выгодное подчеркивание собственного «я».

Сергей Борянкин обвел взглядом собравшихся. Чиновников он научился отличать от обычных людей по виду: в глазах у них было необъяснимое превосходство над толпой, уверенность в собственной исключительности. Но сегодня во взглядах он читал угодливость и смиренность. Над чиновниками были свои начальники, и перед ними надо было отличиться.