Читать книгу "Кто на свете всех темнее - Алла Полянская"

В ящиках комодов и трюмо тоже пусто, в прикроватной тумбочке лежит потрепанная Библия и пустой флакон из-под духов. Запах был, вероятно, цветочным, но за столько лет эфирные масла, из которых были составлены духи, распались, и запах у флакона так себе, хотя сам флакон необычный.

— И тут занавески на кровати… — Парень тронул светлый полог. — Зачем это, для красоты?

— Теперь — да, просто для красоты, но изобрели эту конструкцию когда-то во Франции, плотные шторы полностью закрывали кровать, чтобы преградить путь блохам.

— Блохам?!

— Ну, да. — Он, похоже, в плену иллюзий насчет рыцарей и прекрасных дам. — Вся мода того времени проистекала из желания защититься от насекомых и не измазаться в дерьме.

— Это как?

— А это так: моющих средств не было, мытье церковь объявила греховным, стоматология была на уровне цирюльника с клещами. Ну, и насекомые донимали: головы-то не мылись годами, волосы смазывались гусиным жиром и пудрились, слой за слоем, иначе не получались прически.

— А зачем нужны были эти огромные прически?

— А, это интересный момент. Дело в том, что в те времена в Европе в числе прочих эпидемий бушевала эпидемия сифилиса. Ну, контрацепции не было, природы этой болезни не понимали — только подозревали, что передается она через сексуальные контакты, а уж лечить тем более не могли. И от сифилиса выпадали волосы, а пышная прическа была призвана свидетельствовать о том, что особь не заражена дурной болезнью. Смазанные гусиным жиром, напудренные рисовой мукой волосы, воняющие как сортир, политый резко пахнущими духами, служили доказательством здоровья, а ведь это все разлагалось и служило питательной средой для бактерий и насекомых. Потом уже пошли в ход парики, потому что из-за того, что волосы подвергались атаке полчищ бактерий, начиналось облысение, вот и придумали парики. И так многое в моде, кстати. Например, шелковое белье шили не из соображений шика, а потому что за него вши и блохи не цеплялись. Или мужские панталоны, состоящие из множества лент из ткани, соорудили для того, чтобы можно было быстро испражняться: просто ленты раздвинул и присел там, где тебя понос застал, перманентный понос был у всех — холодильников-то не было, продукты портились в дороге, мясо доставляли уже протухшим. Каблуки тоже были для того, чтобы передвигаться по улицам, заполненным нечистотами и грязью, и паланкины для этого же предназначались, а не ради хороших понтов. Вся мода возникала из желания избавиться от неприятных факторов. Это сейчас платья с невероятными шлейфами, огромными уродливыми воротниками или бахромой вместо юбки, например, — просто извращение модельера, мода ради моды, и никто этого носить не планирует, а тогда мода служила прикрытием несовершенства быта и отсутствия элементарной гигиены.

— Мой мир сейчас рухнул.

Ну, да, а самому додуматься до этого было нельзя, как же.

— Идем дальше.

Он молча идет за мной в следующую комнату, которая выполнена в розовых тонах, и в ней есть ванная, но мебель не хранит никаких сюрпризов. Две следующие комнаты тоже вполне обычные.

— А эта?..

А «эта» — комната, куда Людмила поселила меня, и ее мне хочется осмотреть больше всего — шкаф набит одеждой. Интересно, как все-таки им удалось сохранить этот дом и все шмотки в шкафах? Впрочем, имея власть и деньги, можно делать любые глупости. Это меня бы напрягали чужие вещи, которые покупала совершенно левая тетка — ей они нравились, она их подбирала на свой вкус… В общем, я об этом уже говорила.

— А здесь поселили меня, и тут полно работы, но я хочу осмотреть остальные комнаты, и если они пустые, то останется эта, ею и займусь. Ты был на чердаке, что там?

— Ничего. — Он пожал плечами. — Несколько ящиков, но что в них, я не смотрел, а кроме ящиков, там нет ничего.

— Ну, тем лучше. Ящики тоже оставлю на потом.

Я по очереди осматриваю оставшиеся комнаты второго этажа, они такие же гламурные, но так же бедны на трофеи. Видимо, эти комнаты предназначались для гостей, и, судя по их количеству, гости у Линды бывали часто.

В доме тишина, снаружи тоже, словно вообще мир умер — солнце упрямо клонится вниз, и хотя еще не вечер, шестой час пополудни тоже неожиданно, куда-то делось время, я и не заметила. Обычно я люблю это время суток, но сейчас все как-то стремно.

— Как тебя зовут?

Я сразу даже не поняла, что он обращается ко мне.

Конечно же, при знакомстве мы не обменялись именами, мне это и в голову не пришло, а он, может, постеснялся. Зато теперь, в пустом доме, это вдруг стало важно.

Ну, представим, что мы на необитаемом острове. Плыли на океанском лайнера типа «Титаника», и он с какого-то перепугу затонул, и всех наших попутчиков либо поглотила бездна, либо сожрали акулы, а мы каким-то образом спаслись, и нас выбросило на берег. И мы ранее не были знакомы, но когда нас только двое в ограниченном пространстве, застрявших здесь на неопределенный срок, то познакомиться все-таки имеет смысл.

Но дело в том, что парень в любой момент может уйти, а учитывая рояль и мячик, по идее, должен бы уже бежать отсюда сломя голову, простившись под более или менее благовидным предлогом, но он не уходит. И мне кажется, что это неспроста.

— Что ты говоришь?

— Ты и в первый раз отлично слышала. — Он исподлобья смотрит на меня. — Как тебя зовут?

— Света.

Он задумчиво смотрит на меня, и я представить даже не могу, о чем он думает. Люди иногда думают о разной фигне, при этом сохраняя глубокомысленный вид, но я-то знаю, что мало кто думает о по-настоящему важных вещах.

— Света, вот как. — Он кивает. — А я Влад.

Как будто мне не все равно, как тебя зовут, парень. Все вы теперь Влады, Максы, Алексы — вместо обычных Владиков, Максимов, Алексеев и Александров. Чуть только в штанах зашевелится — глядишь, и он уже не Владька или, там, например, Славка, а целый Влад. Но дело в том, что игра, в которой мы все участвуем, подразумевает самые разные имена, и то имя, которое ты именно сейчас носишь, вообще не соотносится ни с чем, это как порядковый номер, код, в котором ты участвуешь в этой части игры.

— Ага, хорошо.

Он на миг удивленно вскинул брови, но мне до его удивления и дела нет. Я до сих пор не нашла гардеробную, а она где-то здесь, провалиться мне на этом месте! У такой штучки, как Линда, должно быть множество шмоток, сумочек и прочей гламурной требухи.

— Давай посмотрим, что внизу. — Я иду к лестнице. — Кухню и столовую мы уже видели, теперь я хочу увидеть гостиную и библиотеку, если они здесь имеются.

— Гостиная должна быть, а насчет библиотеки я не уверен. — Влад вздохнул. — Тут, судя по всему, жила какая-то ветреная дамочка. Ладно, идем.

— Ты же уходить собирался…

— Это когда же я собирался? — Он ухмыльнулся. — Я совсем наоборот, вообще-то.

— А, ну да.