Читать книгу "Кибержизнь. Контуры медицины будущего - Александр Шишонин"

В случае, если гипоксия затрагивает лишь мозг, а в циркулирующей крови кислорода достаточное количество (например, при нарушении проходимости сосудов шеи), возникает дисгармония в работе органов и систем. Дисгармония заключается в том, что хроническое кислородное голодание мозга провоцирует его на изменение механизмов производства энергии путем замещения аэробных процессов синтеза АТФ на анаэробные.

В свою очередь, тканевые макрофаги (гистиоциты) каким-то образом распознают в окружающих клетках смещение аэробно-анаэробного энергетического баланса на фоне нормального поступления кислорода из атмосферы и, воспринимая необоснованное увеличение гликолиза как опасное изменение метаболизма, начинают постепенное уничтожение клеток с повышенным анаэробным гликолизом, воспринимая их либо как отработавшие элементы, подвергнутые апоптозу, либо как клетки, вступившие на путь онкологического перерождения.

Рассматриваемая нами модель процессов, прогрессирующих с возрастом, носит упрощенный характер. На самом деле этот процесс происходит на протяжении долгих лет, поскольку организм обладает множеством адаптационных и компенсаторных защитных механизмов. Ткани стареют именно по причине того, что происходит несоответствие энергетических балансов клеток тканей и тканевых макрофагов. Таким образом, неправильная центральная регуляция и автономная регуляция или «механизм распада» (который подробно рассмотрен в главе о принципе самообновления), вступают в диссонанс, который со временем прогрессирует. При этом макрофаги, естественно, добираются до ниш стволовых клеток, и уничтожают их вместе со стволовыми клетками. С возрастом мы отмечаем прогрессирующее убывание в организме полипотентных элементов.

Все, о чем мы говорили выше, так или иначе связано с таким ключевым понятием в патогенезе старения как метаболический синдром. На сегодня нет единого определения, что такое метаболический синдром.

Чаще всего, метаболический синдром рассматривается как симптомокомплекс, присущий многим заболеваниям. Как правило, врач – узкий специалист, трактует определение метаболического синдрома согласно специфике своей деятельности.

С моей точки зрения, изложенной в этой книге, метаболический синдром – есть проявление информационно-биохимического диссонанса, который возникает согласно теориям и принципам функционирования живого вещества, а именно, несоответствие между внутренней мощностью биохимического реактора по эффективной утилизации кислорода и реальной концентрацией кислорода в атмосфере по причине нарушения обратной связи с центральным регулятором. Таким образом, получается, что организм, настроенный на работу в условиях сниженной концентрации кислорода в атмосфере, в реальности находится в условиях с нормальным содержанием кислорода. С возрастом подобный диссонанс лишь усиливается. Гипотетически представьте, что будет, если абсолютно здоровый человек окажется в условиях с повышенным содержанием кислорода в атмосфере на длительное время? В результате этого произойдет накопление свободно-радикальных групп, которые представляют собой основу всех дальнейших биохимических каскадов, что мы и наблюдаем у пациентов со смещением аэробно-анаэробных процессов. Сегодня в первую очередь наука занимается поиском эффективного воздействия на отдельные звенья метаболического синдрома, вместо того, чтобы искать методы воздействия на первопричину. Возникает эффект, когда «за деревьями становится не видно леса». Лишь комплексный подход по устранению причины неправильной работы центрального регулятора может гарантировать успех в лечении метаболического синдрома.

Пример с автомобилем. Допустим, мы обнаружили, что двигатель не заводится или работает с перебоями, не держит обороты и прочее. Можно поменять сотню датчиков, проводов, заменить свечи и получить лишь временный эффект. Либо не получить эффекта вовсе. А порой достаточно всего лишь правильно выставить угол зажигания, и вся система сама придет в норму, согласно заложенной технической программе.

Использование стволовых клеток в лечении многих заболеваний имеет под собой достаточно веские основания, только если сочетать терапию стволовыми клетками со многими другими реабилитационными методами, направленными на устранение хронической гипоксии головного мозга. Что же мы наблюдаем сейчас? Представьте себе, что у нас есть популяция «золотых рыбок» – существ нежных, но плодовитых. И вот мы берем их и подсаживаем в нечищеный аквариум с мутной водой, в которой обитает популяция сомов-санитаров. Рыбки не успеют размножиться до того, как их съедят сомы. Тот же самый эффект прослеживается при введении стволовых клеток в организм извне. По крайней мере, на данной ступени развития иммунологии. Сначала нужно почистить аквариум!

Чтобы проиллюстрировать клиническим примером благотворное влияние комплексной умной реабилитации на организм человека, находящегося по современным меркам в безнадежной критической ситуации и терминальной стадии старения, дадим слово одной из самых уникальных пациенток нашей клиники.

К мне обратилась основоположница российской детской онкогематологии, заслуженный врач РФ, доктор медицинских наук, ведущий научный сотрудник отделения химиотерапии гемобластозов НИИ детской онкологии и гематологии Российского онкологического научного центра им. Н.Н. Блохина РАМН – Лидия Алексеевна Махонова.

Вот как она описывает процесс умной реабилитации:

«Впервые я отметила боли в области поясничного отдела позвоночника, когда мне исполнилось 80 лет. Потом присоединились боли в области правого коленного сустава. Боли беспокоили как в покое, особенно в ночное время, так и при физической нагрузке. Сначала я не придавала этому особого значения. Когда боли стали более выраженного характера, я обратилась к специалистам. Мне поставили диагноз – артрит коленного сустава и плечевого сустава. Коленный сустав был настолько разрушен, что врачи уже планировали готовить меня к оперативному лечению. Но учитывая мой возраст, в дальнейшем от проведения операции отказались в пользу консервативной терапии. Назначили массу болеутоляющих и противовоспалительных препаратов, также назначили хондропротекторы и физиотерапию. Эти лечебные мероприятия, в общем, помогали, но только на некоторое время.

Основная неприятность со здоровьем случилась в возрасте 86 лет. Я была в отпуске и отдыхала на даче в Подмосковье. Внезапно я почувствовала резкую слабость в руках и ногах. Руки совершенно не работали, висели как плети. Была нарушена координация, перестала поворачиваться шея. Передвигаться я могла только на коляске и все больше лежала. После выполнения МРТ позвоночника у меня определили грыжи в поясничном отделе, которые уже были до этого, но самое главное, после МРТ шейного отдела позвоночника, совершенно ясно определили грозное осложнение выраженного остеохондроза – две межпозвоночные грыжи со смещением позвонков, вследствие чего было в значительной мере нарушено питание спинного мозга.

Меня начали готовить к срочной операции. Все эти симптомы, а именно то, что отказали ноги и руки, были связаны с тяжелейшим дистрофическим поражением шейного отдела позвоночника и нарушением питания спинного мозга. После многих консилиумов, учитывая мой возраст – 86 лет, специалисты отказались от оперативного вмешательства. Мне назначили более 15 всевозможных препаратов и отправили домой с первой группой инвалидности. Я абсолютно не могла себя обслуживать, ухаживала за мной постоянная сиделка. О работе и речи идти не могло. Передвигалась редко и исключительно на инвалидной коляске. Артериальное давление порой поднималось до 200/120 мм рт. ст. Периодически присоединялась тахиаритмия.