Читать книгу "Валентина. Леоне Леони - Жорж Санд"

– Нет, нет, дорогая барышня, – ответила она, и слезы разом высохли на ее глазах, – я должна принять твердое решение. Возможно, я умру с горя, но я сделаю все, лишь бы исцелиться от этого чувства… Слишком унизительно видеть, как тобой пренебрегают!.. У меня и без Бенедикта достаточно поклонников! Если Бенедикт воображает, что только он один за мной ухаживает, то жестоко ошибается. Есть немало таких, которые домогаются меня, не считают, что я их недостойна. Ну что же, я ему отомщу, недолго ему мною пренебрегать, вот возьму и выйду замуж за Жоржа Симонно, или за Пьера Блютти, или хоть за Блеза Море! Правда, я всех их терпеть не могу. О, я знаю, что возненавижу любого мужчину, который станет моим мужем, если это будет не Бенедикт! Но он сам этого захотел, и, если я сделаюсь дурной женщиной, он будет за это в ответе перед Господом Богом.

– Ничего этого не произойдет, дорогое мое дитя, – возразила Луиза, – вам все равно не найти среди ваших многочисленных обожателей человека, который мог бы сравниться с Бенедиктом умом, талантом и деликатностью, равно как и он не сумеет найти девушку, превосходящую вас красотой и преданностью.

– Ну уж нет, дорогая барышня, ну уж нет, я, слава богу, не слепая, да и вы тоже. Когда у человека есть глаза, он все видит, а Бенедикт даже не счел нужным от нас скрывать свои чувства. Его сегодняшнее поведение для меня яснее ясного. О, не будь она вашей сестрой, как бы я ее возненавидела!

– Ненавидеть Валентину! Ее, вашу подругу детства, ее, которая так вас любит и не приемлет ваших подозрений! Ненавидеть Валентину, столь приветливую и благожелательную душой и вместе с тем гордую и скромную. О, как бы она страдала, Атенаис, если бы догадалась, что творится с вами!..

– Вы правы, – проговорила девушка, вновь залившись слезами, – до чего я несправедливая, и у меня еще хватает дерзости обвинять ее подобным образом! Я сама знаю, что, догадайся она об этом, она содрогнулась бы от негодования. Потому-то я отчаиваюсь, потому-то и возмущаюсь, видя безрассудство Бенедикта. Мне ясно, что он по доброй воле стремится к собственному несчастью. На что он надеется? Зачем в помрачении ума идет к погибели? Зачем надо было случиться так, чтобы он увлекся женщиной, которая всегда будет для него чужой, меж тем как здесь, рядом, есть другая, готовая отдать ему свою молодость, любовь, богатство! О Бенедикт, Бенедикт, что же вы, в конце концов, за человек? А я, что я за женщина, раз не умею заставить полюбить себя? Вы все меня обманываете, уверяете, что мне даны и красота, и способности, что я создана для того, чтобы нравиться мужчинам. Вы меня обманываете, вы же сами видите, что я не нравлюсь!

Атенаис запустила обе руки в свои густые черные кудри, словно желая их вырвать, но тут взгляд ее упал на туалет лимонного дерева, стоявший рядом с постелью, и зеркало, немедленно дав столь наглядное опровержение ее словам, несколько примирило ее с собой.

– Какое вы еще дитя! – вздохнула Луиза. – Ну как вы можете думать, что Бенедикт влюблен в мою сестру, когда он видел ее всего три раза?

– Вовсе не три! Вовсе не три!

– Ну хорошо, пусть четыре или даже пять раз, это не важно. Как же он успел полюбить ее за такой короткий срок? Ведь еще вчера он говорил мне, что Валентина, безусловно, самая прекрасная из всех женщин, что она достойнейшая из достойных…

– Вот видите, и самая прекрасная, и достойнейшая из достойных…

– Постойте, постойте-ка… Он сказал, что Валентина достойна самого глубочайшего уважения и что супруг ее будет счастливейшим из людей… «Однако, – добавил он, – думаю, что я мог бы прожить рядом с ней десять лет и никогда в нее не влюбился бы, и знаете почему? Потому, что ее слишком доверчивое простодушие внушает мне почтение, потому, что слишком глубоким покоем веет от ее чистого, безмятежного чела!»

– Он говорил это вчера?

– Клянусь своей дружбой к вам.

– Да, но ведь то было вчера, а сегодня все изменилось.

– Неужели вы считаете, что Валентина вдруг лишилась всех своих свойств, внушающих посторонним трепетное уважение?

– Возможно, она проявила иные свойства, как знать? Любовь налетает как вихрь! Взять меня: я сама всего только месяц люблю Бенедикта. А раньше не любила, я не видела его после окончания коллежа, а до этого я была совсем девчонкой. Я только помнила, что он высокий, неловкий, и руки у него вылезают из рукавов чуть не до локтя! Но когда я увидела его, такого изящного, такого любезного, с такими прекрасными манерами, такого ученого, а главное, заметила его чуть суровый взгляд, который ему так идет и которого я побаивалась, – о, с этой минуты я его полюбила, и полюбила сразу! Я сама этому поразилась – вдруг проснулась влюбленной. А почему бы с ним не могло сегодня произойти того же в отношении Валентины, того же, что произошло со мной? Валентина ведь красавица и всегда умеет сказать то, что совпадает с его мнением, то, что ему хочется от нее услышать, а я всегда брякну что-нибудь невпопад. Откуда у нее что и берется? Ох, думаю, просто он готов восторгаться всем, что бы она ни сказала. Допустим даже, все это фантазии и то, что началось утром, кончилось вечером – все равно, пусть завтра он возьмет меня за руку и скажет: «Давайте помиримся!», я прекрасно понимаю, что мне его не удержать, никогда не удержать… Представляете себе, какая прекрасная жизнь ждет меня в браке – вечно плакать от злости, вечно сохнуть от ревности! Нет, нет, лучше уж взять себя в руки и совсем отказаться от него.

– Вот что, красавица моя, – сказала Луиза, – коль скоро вы не можете прогнать из вашей головки такие подозрения, надо в них удостовериться. Завтра же я поговорю с Бенедиктом, прямо расспрошу о его намерениях, и какова бы ни была правда, вы ее узнаете. Хватит ли у вас для этого мужества?

– Да, – проговорила Атенаис, целуя Луизу, – лучше знать свою судьбу, какова бы она ни была, чем жить в таких муках.

– А теперь успокойтесь, – мягко произнесла Луиза, – постарайтесь уснуть и ничем не выдавайте завтра вашего смятения. Если вы считаете, что не можете рассчитывать на ответные чувства Бенедикта, чтобы сохранить женское достоинство, от вас потребуется выдержка.

– О, вы совершенно правы! – воскликнула девушка, откидываясь на подушки. – Я буду следовать всем вашим советам. Вы на моей стороне, и от этого я уже сейчас чувствую себя гораздо сильнее.

И впрямь, это решение несколько успокоило девушку, и она вскоре заснула, а Луиза, чувствуя, что ее собственное волнение куда глубже, сидела и ждала не смыкая глаз, когда с первым проблеском зари побелеет небосклон. На рассвете она услышала, как Бенедикт, тоже проведший бессонную ночь, осторожно открыл дверь своей спальни и спустился по лестнице. Луиза пошла за ним следом, не разбудив никого. Обменявшись непривычно многозначительными взглядами, они углубились в аллею сада, окропленную утренней росой.

16

Не решаясь заговорить на столь щекотливую тему, Луиза смущенно мялась, но Бенедикт начал разговор первым и твердо произнес:

– Друг мой, я знаю, что вы хотите мне сказать. Дубовые перегородки не столь уж толсты, ночь выдалась не такой уж бурной, и вокруг дома царила тишина, а сон мой был не столь уж глубок, и я до последнего слова слышал вашу беседу с Атенаис. Я уже готовил свою исповедь, но, боюсь, она не нужна: ведь вы прекрасно, даже лучше, чем я сам, осведомлены о моих чувствах.