Читать книгу "Боевая рыбка. Воспоминания американского подводника - Джордж Грайдер"

На протяжении всех трех недель до того, как «Поллак» была готова к боевым действиям, у меня никогда не возникало чувства неверия в нашу счастливую фортуну. Я был так же поражен, как если бы сказал: «Сезам, откройся!» – и передо мной открылась бы пещера, полная драгоценностей.

В качестве старшего помощника на «Поллак» я должен был стать ее штурманом, и эта перспектива меня беспокоила. Гэс Вейнел, место которого становилось моим, был офицером, чье мастерство штурмана было известно каждому в нашем классе военно-морской академии, в то время как мои собственные подзабытые штурманские навыки оставляли желать лучшего, о чем мне напомнила их проверка на практике во время возвращения на «Уаху» домой.

Но, несмотря на свою хрупкость, «Поллак» оказалась лодкой, которой удобно управлять, и, когда в начале марта 1943 года после трехдневного тренировочного периода мы отбыли из Пёрла, я уже предвкушал, что патрулирование будет своего рода прогулкой на отдыхе. Мы с капитаном Роби Палмером были старыми и близкими друзьями, и я знал его как дружелюбного человека и прекрасного командира. Инструкции предписывали нам сначала проследовать на Мейкин-Айленд, атолл на северной оконечности островов Гилберта – район, который в то время не был таким уж опасным. Я надеялся, что по окончании этого патрулирования мне будет предписано вернуться домой. А экипаж, как офицеры, так и матросы, большей частью были ветеранами «Поллак» и служили на лодке еще с довоенного времени, и опыт долгой службы приучил их к непринужденному отношению к тому, как она себя вела. В ее возрасте и при ее немощи она, конечно, не могла стать грозой морей. Когда разразился кризис, она выложилась полностью и даже сверх того, но жизнь продолжается, и почему бы не сделать ее как можно более приятной?

И жизнь на «Поллак» была приятной. Экипаж мог похвастаться изысканными развлечениями, которых не было на других субмаринах. Например, моряки на «Поллак» играли в шахматы, большинство, независимо от ранга или звания, играло по-настоящему хорошо. Во время своего последнего патрулирования они провели турнир, кульминацией которого стал поединок в финале между блистательным Гэсом Вейнелом и негром – помощником стюарда. Гэс проиграл.

Раньше я иногда играл в шахматы, но по сравнению с большинством этих людей выглядел новичком. И, кроме того, у них были непривычные и чудесные произвольные трактовки учебника правил игры в шахматы, который мне пришлось изучить, чтобы постоять за себя. Принципы игры в шахматы на «Поллак» заключались не только в том, чтобы перехитрить противника, но также чтобы сломить его. Если, сделав ход, вы понимали, что он был ошибочным, и могли переходить до того, как противник вас остановит, – все нормально.

Мне довольно долго пришлось привыкать к виду игрока, обегающего стол кают-компании, хватающего руки своего соперника и прижимающего их, пока сам он делал собственный ход при помощи зубов.

Итак, мы погрузились в настолько беззаботное настроение, насколько это было возможно на подводной лодке, направляющейся в неприятельские воды, а я приступил к посвящению себя в загадочный мир навигации. Для этого была масса времени, потому что только два заметных события произошло в первую неделю и в середине патрулирования. Одним из них был острый приступ аппендицита у одного из наших моряков по фамилии Гамильтон, которому делали холодные компрессы и давали сульфатиазол, создавая условия разумного комфорта в течение всего похода, несмотря на настойчивые требования нашего корабельного врача произвести удаление аппендикса своими средствами. Другим заметным событием стала атака с воздуха на шестой день пребывания в море. Мы погрузились на сто пятьдесят футов до того, как упала бомба, и «Поллак» почти не вздрогнула. В это время я был настолько озабочен своим первым расчетом подхода к берегу, что почти не обратил на нее внимания.

Из дальнейшего повествования будет очевидно, что штурманское дело, пожалуй, для подводной лодки важнее, чем для какого-либо иного корабля. Раньше было меньше, чем сейчас, хитроумных приспособлений для того, чтобы облегчить работу штурмана. Нужно было знать навигацию по звездам, и знать ее достаточно хорошо, чтобы не оставалось ни тени сомнения, или же удача отвернется от вас. По многу раз приходилось наблюдать звезды после наступления темноты – технику такого наблюдения, как я полагаю, изобрели подводники. Она включает в себя проецирование образа звезды на горизонт, которое можно определить только наугад, но которое должно быть угадано довольно точно. Когда мы приблизились к острову Тараве, к которому предполагали подойти 16 марта, я начал опробовать некоторые приемы навигации, о которых мне довелось слышать от других штурманов. Проблема наблюдения за звездами после наступления темноты, например, облегчалась, если разделить окуляры бинокля и использовать одну половину в качестве телескопа в секстанте для того, чтобы осматривать горизонт.

К утру шестнадцатого я резонно чувствовал уверенность в том, что, как и положено, покажется остров Тарава. Но он не показался. Мы весь день продолжали движение в подводном положении в направлении, которое, как я был уверен, вело к острову, но его не видели. Шутники в боевой рубке высмеивали меня немилосердно. Но когда мы в ту ночь поднялись на поверхность и точно определили местоположение судна, я смог предъявить алиби. Течение поменяло направление на противоположное по сравнению с предыдущим днем. Мы увидели Мейкин как раз перед рассветом, и мне простили не состоявшийся накануне подход к берегу. Мы патрулировали у Мейкина в течение дня, не видели ничего, кроме нескольких вражеских самолетов, и проследовали, как нам было приказано, к острову Джалуит, крупнейшему из близлежащих Маршалловых островов.

«Каникулы» закончились двумя днями позднее. Ближе к вечеру, когда мы патрулировали на пути между островами Джалуит и Мейкин, дымок был обнаружен на расстоянии в тринадцать миль к юго-востоку. Мы приблизились и обнаружили, что это было грузовое судно с двумя кораблями охранения прямо перед ним. Мы выстрелили четырьмя торпедами и услышали, что одна попала в цель, но не было времени убедиться в этом наверняка; два корабля эскорта загнали нас на глубину и подвергли ужасной атаке глубинными бомбами.

Примерно через два часа мы всплыли, чтобы возобновить охоту. Было около восьми часов, и луна освещала тропические воды почти так же ярко, как это бывает в кино, делая атаку из надводного положения слишком опасной. Но в то же время свет не был достаточно ярким для атаки под перископом, и мы преследовали цель всю ночь, держась впереди нее и собираясь погрузиться на заре для нанесения смертельного удара. Я никак не мог заснуть в ту ночь. Это был мой первый боевой опыт в качестве старшего помощника, а цель – в пределах прямой видимости за кормой. Вместо того чтобы спокойно отдыхать до утра, я примерно каждые полчаса поднимался на мостик, чтобы осмотреться.

Как всегда в этих широтах, небо заволакивало облаками примерно за полчаса до восхода солнца, и шквал дождя заполнял собой все вокруг.

Мы повернули к цели, погрузились и подвсплыли под перископ в центре дождевого шквала. Роби взялся за перископ, а я стоял рядом с ним, выполняя операции на «есть – был» и переводя наблюдения на язык цифр. Мы подошли на восемьсот ярдов и выстрелили тремя торпедами. Две из них взорвались, но, прежде чем мы успели посмотреть, насколько большой урон они нанесли, нам пришлось уйти на глубину, так как Роби обнаружил на расстоянии всего в триста ярдов один из кораблей эскорта, который направлялся к нам.