Читать книгу "Сад бабочек - Дот Хатчисон"

– Это и мне пойдет на пользу.

Он рассмеялся, привлек меня к себе, поцеловал. Руки его скользнули к застежкам на моем платье, и он опустил меня на мокрые камни. Я закрыла глаза и обратилась мысли к Аннабель Ли[8] и ее могиле в королевстве у моря.

Не думаю, что ангелы мне завидовали.

* * *

Удивительно, до чего долго она может отвечать на вопрос, в сущности, не отвечая на него. Виктору хочется взять и отвести ее прямиком в зал суда, и посмотреть, как адвокаты с обеих сторон в отчаянии будут рвать на себе волосы. Если и кажется, что Инара рассказывает о чем-то, – то неизменно уходит от темы, о чем-то вспоминает и едва касается главного. Если спросить ее про парня, она начинает отвечать – или Виктору так кажется, – но под конец говорит уже совсем о другом. Да, адвокаты возненавидят ее. Виктор отбрасывает эту мысль, берет из стопки фотографию Десмонда и кладет на стол прямо перед ней.

Сначала Инара отводит глаза, смотрит в зеркало, потом на пол, на свои обожженные руки. В конце концов тяжело вздыхает и переводит взгляд на фотографию. Осторожно берет ее за краешек и рассматривает увеличенный снимок с его водительских прав. Глянцевое фото дрожит у нее в руке, но никто не придает этому значения.

– Постепенно привыкаешь к происходящему, – произносит она задумчиво. – Даже когда появляется новая девушка, это становится привычным, этого ждешь после чьей-нибудь смерти. А потом все внезапно меняется.

– Когда?

– Ровно полгода назад. Через несколько дней после того случая с Эвитой.

* * *

Может, все дело в том, что Эвита была из тех людей, которых невозможно не любить. Или потому, что это был несчастный случай и мы не были готовы к чему-то такому. А может, всему виной откровенная реакция Садовника.

Что бы там ни было, но после смерти Эвиты в Саду отовсюду веяло отчаянием. Девушки в большинстве своем сидели в своих комнатах, и Лоррейн приходилось разносить еду на подносах. Господи, как же она нервничала при этом… Конечно, настроение у нее было под стать нашему, но по другой причине. Мы оплакивали Эвиту. Она оплакивала еще одно место под стеклом, занятое другой девушкой.

Больная.

Ночью, не в силах вынести тишины и замкнутого пространства, я вышла из комнаты. До выходных еще долго, так что можно было не опасаться, что меня кто-то увидит или стены внезапно опустятся. Я могла всю ночь бродить по Саду, и ничто не могло помешать мне. Иногда иллюзия свободы и выбора тягостнее неволи.

Конечно, Садовник мог разыскать меня, если б захотел. Но в ту ночь он был с другой.

По ночам в Саду было довольно тихо. Конечно, постоянно шумел водопад, журчал ручей, гудели различные механизмы, нагнетался воздух. Иногда слышно было, как всхлипывают в своих комнатах девушки. Но, по сравнению с дневным шумом, было достаточно тихо. Я взяла книгу и фонарик, поднялась на вершину скалы и устроилась на крупном булыжнике. Я называла его Утесом для солнечных ванн.

Блисс называла ее Скалой Предков и смеялась, когда я просила ее показать льва, взирающего с вершины. Она смастерила его из полимерной глины. Когда я наконец отсмеялась и вытерла слезы, Блисс отдала его мне. Я поставила его на полку над кроватью, рядом с другими дорогими мне вещами. Думаю, он до сих пор там. Во всяком случае, был, пока…

Ближе к полуночи пришла Блисс и вручила мне новую фигурку. Я посветила на нее фонариком: свернувшийся дракон. Он был темно-синего цвета и втягивал голову в плечи. Форма бровей над огромными глазами придавала ему такой грустный взгляд, какой только возможно передать в глиняной фигурке.

– Почему он такой грустный?

Она сердито посмотрела на меня.

Точно.

Дракон занял свое место рядом с Симбой. И если лев был просто шуткой, то дракон действительно кое-что значил.

Но в ту ночь он был новый и грустный, и Блисс была сердитая и грустная. Поэтому я положила его себе на колени и, пока у Блисс не возникало желания поговорить, вновь взялась за «Антигону».

* * *

– Если моя комната не пострадала, мне можно будет забрать фигурки? И коллекцию оригами. И… в общем, все.

– Мы узнаем, – уклончиво отвечает Виктор, и она вздыхает.

– Почему «Антигона»? – спрашивает Эддисон.

– Антигона мне всегда нравилась. Она сильна, отважна и изобретательна, и ее не так просто сломить. Она хоть и умирает, но сама выбирает смерть. Ее приговаривают провести остаток жизни замурованной в гробницу, а она говорит: идите к черту, я лучше повешусь. А потом ее суженый, узнав о ее смерти, приходит в бешенство и пытается убить собственного отца. Потом он, конечно же, тоже умирает, ведь это, черт возьми, греческая трагедия. А греки и Шекспир так любили убивать персонажей… Хороший урок. Всё умирает. – Инара кладет фотографию на стол и накрывает ладонью. Виктор сомневается, что она осознает это. – Но если б я знала, что Блисс придет ко мне, то взяла бы что-нибудь другое.

– Почему?

– Антигона, казалось, воодушевила ее.

* * *

Я читала, а Блисс расхаживала вокруг, срывала листья с веток и рвала их на мелкие кусочки. В итоге ее путь можно было проследить по зеленым обрывкам. Она ворчала и ругалась на ходу, поэтому я даже не смотрела на нее, пока Блисс вдруг не затихла.

Она стояла на самом краю скалы, раскинув руки в стороны, и носки ее ног чуть выступали за край. Там, где черное платье было открыто, бледная кожа мерцала в свете луны.

– Я могла бы прыгнуть, – прошептала она.

– Но не прыгнешь.

– Могла бы, – упрямилась Блисс, и я покачала головой.

– Но не прыгнешь.

– Прыгну!

– Нет, не прыгнешь.

– Это еще почему? – Она развернулась ко мне, уперев кулаки в бедра.

– Потому что нет гарантии, что ты погибнешь, а если покалечишься, то, может быть, не настолько, чтобы он тебя убил. Тут не так уж высоко.

– Эвите хватило и меньшего.

– Эвита сломала шею о ветку. Тебе вряд ли посчастливится. Если попытаешься, у тебя ничего не выйдет, и отделаешься парой ушибов.

– Дерьмо! – Блисс опустилась рядом со мной на камень, спрятала лицо в ладонях и заплакала. Она провела в Саду на три месяца больше, чем я, – двадцать один. – Почему нет другого способа?

– Йоханна утопилась. По-твоему, это легче, чем броситься с вершины?

– Пия говорит, что не выйдет. Он установил сенсоры по краям. Если уровень воды поднимется, он получит сигнал и сможет проверить камеры. Пия говорит, что ближайшие камеры вращаются, их можно направить на тех, кто плавает в пруду.