Читать книгу "Революtion! Основы революционной борьбы в современную эпоху - Валерий Соловей"

«Цветные» революции оказали значительное влияние на российскую внутреннюю политику. Перечислю только некоторые из самых важных последствий.

Во-первых, для предотвращения социального протеста были значительно увеличены бюджетные расходы на поддержку пенсионеров и бедных слоев общества. Как уже отмечалось в главе книги о причинах революции, бедность не обязательно провоцирует революционные настроения. Очень часто она сохраняет статус-кво, особенно если речь идет о застойной бедности. Люди, поколение за поколением растущие в бедности, принимают подобный порядок вещей как естественный и само собой разумеющийся. Власть, обеспечивающая им прожиточный минимум посредством пенсий, социальных пособий и проч., воспринимается в полном смысле слова как кормилица. А разве на кормилицу поднимешь руку?

В то же самое время для старшего поколения, прошедшего советскую социализацию, характерны высокая явка на выборы (участие в выборах воспринимается как долг) и голосование за власть – любую, какой бы она ни была. Поэтому социальные инвестиции власти в пенсионеров и застойную бедность окупаются важными политическими выгодами: конформистским голосованием и патерналистским поведением.

Таким образом, пенсионеры и бедные слои населения оказываются важной опорой власти и гарантией социополитической стабильности. Правда, лишь в том случае, если власть выполняет свою часть общественного договора: исправно и вовремя выплачивает пенсии и социальные пособия, пусть мизерные.

Во-вторых, была сформулирована официозная идеологическая доктрина – оправдывающая статус-кво концепция «суверенной демократии» Владислава Суркова (в то время он был первым заместителем главы президентской администрации, куратором внутренней политики). Фактически то была первая официальная идеологическая доктрина посткоммунистической России. До нее никакого внятного идеологического обоснования общественных целей Кремль не предлагал.

В-третьих, власть резко ужесточила отношение к политической оппозиции, любым формам политического протеста и несанкционированной общественной активности. Со второй половины 2000-х гг. началось знаменитое русское «закручивание гаек». Поначалу неспешное, оно решительно усилилось после массовых протестов рубежа 2011–2012 гг., а с весны 2014 г. приобрело лихорадочный характер.

В-четвертых, стали периодически проводиться антизападные пропагандистские кампании, призванные мобилизовать российское общество против «подрывной антироссийской деятельности» Запада. Правда, в то время эти кампании хотя и носили периодический характер, но все же не стали одним из главных направлений агитации и пропаганды.

В-пятых, для противостояния потенциальному уличному протесту оппозиции были созданы массовые прокремлевские молодежные организации. Их вдохновителем и куратором выступил упоминавшийся Сурков.

Мотив для их учреждения был следующим. В Кремле решили, что характерообразующей, отличительной чертой будто бы инспирированных извне «цветных» революций было активное участие молодежи, которая составила авангард уличного протеста. (В действительности молодежь всегда активна во всех революциях. Из того, что ее активность хорошо заметна, бросается в глаза, еще не следует решающая роль молодежи в революционных событиях.) Поэтому было решено использовать тактику «острие против острия»: потенциальному молодежному протесту противопоставить провластные молодежные же организации.

Предполагалось, что в критический момент они мобилизуют тысячи и десятки тысяч своих сторонников и обеспечат абсолютное доминирование лоялистских настроений на улицах и площадях городов. То есть физически вытеснят оппозиционную молодежь, что позволит не прибегать к откровенному насилию и полицейским методам.

С этой целью в 2005 г. был создан (или преобразован) ряд молодежных политических движений – общенациональных и местных. Общенациональный характер носили молодежное движение «Наши» и существующая при партии «Единая Россия» «Молодая гвардия Единой России».

Наиболее известное движение «Наши» быстро приобрело скандальную репутацию как массовка для проведения уличных провластных мероприятий и спорадических хулиганских акций против оппозиции. Однако, когда на исходе 2011 г. в Москве, Петербурге и еще некоторых российских городах начались массовые протесты против фальсификации результатов парламентских выборов, «нашисты» блистательно отсутствовали на улицах и площадях. И если появлялись, то исключительно под охраной полиции.

В общем, оказались правы те злые языки, которые не уставали повторять, что политическое значение прокремлевских молодежных организаций ничтожно, что они не способны к уличной активности и что их затянувшееся существование служит исключительно коррупционным целям – выделению расхищавшегося кураторами и организаторами государственного финансирования. Неудивительно, что в 2012 г. движение «Наши» было раскассировано.

Резюмирую: в целом политико-идеологическая активность Кремля в 2005–2011 гг. носила открыто и последовательно контрреволюционный характер. Типологически она повторяла контрреволюционную стратегию российского императора Николая I, при котором Россия получила неблагозвучное прозвище «жандарма Европы». Разумеется, формы и методы российской контрреволюции второй половины 2000-х гг. отличались от тех, которые использовались во второй трети XIX века.

В 2005 г. Россия не послала войска на мятежную Украину, как в 1830-м она посылала их в мятежную Польшу, а в 1848-1849-х – в революционную Венгрию. Зато в январе 2006 г. и в январе 2007 г. Россия перекрывала поставки газа на Украину. Другие времена – другие песни. Но идеологическая музыка осталась прежней.

Идеологическое обоснование контрреволюции при Николае I и при Владимире Путине концептуально совпадало. Правительство Николая I последовательно защищало принцип легитимизма, выступало против экспорта революционных идей, за которыми усматривало масштабный международный заговор, и против идеи народного суверенитета per se.

Еще раз напомню, что в 2005 г. президент Владимир Путин сказал: «Демократию нельзя экспортировать из одной страны в другую. Так же как нельзя экспортировать революцию, так же как нельзя экспортировать идеологию»[50]. Тогдашний директор ФСБ Николай Патрушев был откровеннее в своих заявлениях, прямо обвинив спецслужбы и организации иностранных государств в дестабилизации (читай: в организации революций) соседних с Россией государств.

При Николае I графом Уваровым была сформулирована доктрина российского самодержавия – теория «официальной народности». Она возникла как идеологический ответ на революционную динамику в Европе. Вопреки названию, центральным пунктом доктрины была не «народность», а «самодержавие» – монархия, обладающая всей полнотой власти на территории страны и свободой рук во внешней политике. Другими словами, доктрина провозглашала Российскую империю суверенной монархией.