Читать книгу "Лесная легенда - Александр Бушков"

Стандартный инструктаж, в общем. И я сразу подметил, что слушают меня самую чуточку невнимательно — оттого, надо полагать, что народ, судя по многим признакам, бывалый, не одну проческу проводил, и инструктажи прекрасно помнит. Оживились они, лишь когда я подробно описал Факира, коего, объявись он на пути, следовало брать, хоть в лепешку расшибись, непременно живым. Конечно, они и такие приказы не раз выслушивали, но наверняка впервые слышали о субъекте, наряженном по-старинному, как на маскараде.

— Командует, как старший по званию, капитан Ружицкий, — сказал я напоследок. — Вольно!

Обвел по привычке взглядом их лица — ну, обычные лица бывалых солдат, которым предстоит выполнять знакомую работу. Вот только Томшик выбивался из общего ряда — не в прямом смысле, просто никогда прежде я у него не видел на физиономии такого выражения, ярко выраженного мучительного раздумья. Но не расспрашивать же его сейчас, в чем дело… Я кивнул:

— Командуйте, пан капитан.

Ружицкий подтянулся, козырнул мне на польский манер — два пальца к козырьку фуражки, конфедератки совершенно довоенного фасона, только орелик без короны — и неплохим командным голосом распорядился:

— Левое плечо вперед, шагом марш!

Никак нельзя сказать, что после их ухода я места себе не ходил, — с самого начала не было особенных надежд. Сходил проведать старшину, лежавшего на раскладушке с самым несчастным видом: от неожиданных блужданий по лесу он наверняка уже отошел, но вот утеря оружия любому душевного покоя не даст, и надолго… Подумав, я сказал:

— Ладно уж… Фляжка с НЗ у тебя просто обязана быть, а то я не знаю… Водка или спирт?

— Спирт, — сказал он уныло. — Чистый медицинский. Знакомства у меня в госпитале…

Слышал я о его «знакомствах» — учитывая его годы, не девчонка-санитарка, как и следовало ожидать, — фельдшерица годочков за тридцать, симпатичная, в звании младшего лейтенанта медслужбы. Хороший командир должен знать о подчиненных как можно больше…

— Ладно уж, — повторил я. — Разбавь водичкой стакан половина на половину и дерябни, разрешаю. Но больше — ни-ни. Усек?

— Так точно, — отозвался он вяло.

После чего отправился налаживать контакт с новым радистом. Парень, в общем, понравился: общителен, но не болтлив, службу понимает, кадровый, сам из Харькова, там у него жена с ребенком — дочке четыре года, под оккупацию не попали, повезло, гораздо раньше успела жена уехать к тетке в Подмосковье. Про квалификацию я его расспрашивать не стал — и так ясно, что Первый кого попало на это дело не отправит.

Ну, побродил по лагерю, постоял у дороги, скуки ради разглядывая проезжавших и проходивших. Пошел к себе в палатку, почитал немного «Крестоносцев», но скоро надоело. Еще побродил без особенных мыслей, ради скоротания времени лишний раз смазал и вычистил свои ТТ, наган и автомат, вовсе в этой процедуре не нуждавшиеся. Так и время прошло помаленечку…

Они вернулись примерно тогда, когда я и рассчитывал, — за часок до сумерек. Пустые. То есть в прочесанных местах они не нашли ни трупа, ни следов возможного захоронения, вообще никаких следов — девственные, нетронутые леса без следов посещения их человеком (ну конечно, смолу добывают и уголь жгут в других местах, подальше, да и дичь водится подальше, так что браконьерам тут делать нечего). Ни единой живой души они не встретили. Разве что Сидорчуку будет нешуточная радость: нашли они его автомат, метрах в трехстах к северо-востоку от родника, лежал себе под кустом — а кто сопрет?

Я особо и не огорчился — следовало ожидать именно таких результатов: всего-то семнадцать человек, крохотный по сравнению с окружающими дебрями кусочек леса…

Приказал отделению забрать ручники и отправляться к месту прежней дислокации, своих отправил по месту расквартирования, предварительно назначив часового — ни к чему он тут, по-моему, но инструкция прямо требовала…

Подошел к Ружицкому с Томшиком. Ружицкий, как в таких случаях и бывает, выглядел чуточку виновато, хотя не виноват был ни в чем. Я в его шкуре не раз бывал: когда вытянешь пустышку, хоть и по не зависящим от тебя причинам, командиру всегда неуютно и уныло…

— Ничего, — сказал я. — Обещали в скором времени серьезное подкрепление, тут уж мы эти леса посмотрим основательно…

Что-то с Томшиком происходило необычное — переминался с ноги на ногу, едва ли не приплясывал, глаза стали шальные какие-то. Ружицкий на это тоже обратил внимание, посмотрел не без удивления — а поскольку он-то своего давнего подчиненного знал гораздо лучше, похоже, с Томшиком что-то этакое впервые происходило…

— Томшик, что с вами? — спросил капитан.

Наш пройдоха уставился себе под ноги:

— Вы ж смеяться будете, пан капитан, вы в такое никогда не верили…

— В чем дело, Томшик? — прикрикнул Ружицкий уже вполне командным голосом. — Говорите!

Капрал решился. С видом человека, решившего-таки сигануть в холоднющую воду, выпалил:

— Пан капитан, это ж Борута! Вылитый, все сходится, до мелких подробностей…

Борута?! Он-то тут при чем? Ну да, был у аковцев командир отряда по прозвищу Борута, немало кровушки из нас попил прошлой осенью, но здесь он никак не мог оказаться, потому что его в октябре упокоили при ликвидации их последнего в тех местах от ряда…

Ружицкий, однако, поморщился чуть ли не страдальчески, словно откусил от целого лимона:

— Томшик, ну что за вздор?

— Но ведь, пан капитан, по описанию — вылитый Борута. Правда, местный старикан говорил, что он тут не появлялся бог знает с каких времен. Но ведь мог и вернуться…

Все так же досадливо морщась, Ружицкий, уже явно начиная злиться, прикрикнул:

— Хватит, Томшик! Вы еще Бабу-Ягу приплетите или болотного лешего… Марш в палатку!

Томшик как-никак был не новобранец. Именно такой тон подействовал, как надлежит: он вытянулся, козырнул, четко повернулся через левое плечо и направился к себе в палатку, удивительным образом выражая спиной обиду и разочарование.

— О чем это он? — спросил я.

— Сплошные глупости, — все еще досадливо морщась, сказал Ружицкий. — Нечистая сила, изволите ли видеть. Ох уж мне этот суеверный народец из глуши… Надеюсь, пан капитан, вы в нечистую силу не верите?

— Ни капельки, — сказал я искренне. — Не бывает никакой нечистой силы.

— Вот именно. А он… Хороший оперативник, парень смелый, но эта его поповщина… Если снова заведет свою шарманку, пропесочу, давно собираюсь…

Мы перекинулись еще парой слов, и он ушел в нашу палатку, а я, прихватив автомат Сидорчука, направился в ту, где квартировали они с Томшиком.

В армии стучаться не принято, что в помещении, что в палатке. Поэтому я без церемоний откинул полог и вошел. Сумерки уже подступали, но в углу горела керосиновая лампа, и я успел заметить, как Томшик молниеносным движением спрятал что-то под одеяло, предательски вздыбившееся небольшим характерной формы холмиком. Фляжка, конечно, и уж никак не с компотом. Я сделал вид, что ничего не заметил: в конце концов, не мой подчиненный, да и не из РККА, у него свое начальство есть, пусть Ружицкий и песочит, если приловит на горячем.