Читать книгу "Под крылом дракона - Терри Лу"

Дернувшись во сне, Лис неловко сползает на пол, так что я едва успеваю подхватить огненную голову. Аккуратно пристраиваю ее к себе на колени. Рука невольно тянется погладить короткие золотистые волосы. Они мягкие и тонкие, словно пух.

Что ты забыл в людском чреве, Лис? Ты должен был родиться драконом. Возможно, то, как отчаянно ты дрался за своего смертоносного питомца, — не храбрость, а глупость, но какая разница? Любой, самый отважный рыцарь империи не стал бы рисковать жизнью ради мелкой бесполезной зверушки. Но… как ты сказал? «Я — не любой!» Как нелепо, как патетично… Как по-драконьи…

Я знаю, мой нерожденный сын был бы таким же. Он бы плевал на опасность, потому что опасность — это вызов, а вызов — это то, что наполняет легкие воздухом, крылья — ветром, а жизнь — смыслом. Он был бы любопытным, как даккарская лиса, и честным, как последний болван…

И таким же рыжим. Потому что огненные косы моей возлюбленной Ми Джа сияли, словно первый в мире закат…

Глупый, глупый дракон!

Я сильно, до крови закусываю губу.

Неужели ни жизнь, ни сам Бог-Дракон ничему тебя не научили? Прячь свои слабости, прячь так, чтобы даже ты сам не знал, где их искать! Помни все: каждую каплю крови, каждую отнятую жизнь, каждую свою потерю! Помни и то, что все видит Тысячеокий, и за все будет воздаяние…

Лис испускает череду сопений, гудя, как встревоженный улей, ворочается и трется щекой о мое колено. Отнимаю руку от его волос, боясь разбудить.

Это хорошо, что вскоре он покинет замок и перестанет наконец тревожить мой смятенный разум…

У цепного пса не может быть ни друзей, ни любимых.

ГЛАВА 9

В ОГНЕННОЙ ЛОВУШКЕ

На шершавой поверхности стола, матово отсвечивая темно-зеленым кожаным переплетом, лежал громадный фолиант — толстый, как школьная буфетчица.

Его книжную тушу я добрых полчаса волокла от самого дальнего стеллажа, притаившегося в южной части башни.

Джалу ретировался из библиотеки несколько часов назад, заявив, что еще немного, и тальзарский дом для душевнобольных с радостью отворит перед ним двери.

Я не возражала — не то чтобы меня напрягало присутствие дракона, но под его суровым взглядом как-то несподручно было рыскать по всем уголкам библиотеки, копаться в книгах, кощунственно роняя их на пол и ставя не на свои места.

Поэтому, стоило ссутуленной спине дракона скрыться за дверью, я с энтузиазмом канзасского старателя, приметившего в речном песке золотые крупинки, бросилась выискивать между ветхих страниц сокрытые веками тайны — опасные, зловещие и, ясное дело, запрещенные!

Увы, большую часть книг я была не способна не только прочитать, но порой даже открыть. Единственным результатом ковыряния в массивных замках, смыкающих железные жвала на фолиантах, были обломанные ногти и практика ардосских ругательств.

Почему я выбрала именно эту книгу, для меня самой оставалось загадкой. Может быть, из-за таинственно сверкающей в полутьме чешуйчатой, как драконий хвост, обложки. А может быть, из-за того, что она «сама легла в руку» — хотя, по правде говоря, я попросту зацепила выступающий корешок коленом, и книга рухнула на пол, отдавив мне ноги.

Так или иначе, сейчас я намеревалась безжалостно распотрошить этот чудесный образчик иномирной литературы на Предмет тайн и загадок.

Из лежащей на коленях сумки выполз Хууб. Он здорово подрос за последнюю неделю, разъелся так, что стал походить на черный лохматый шар и теперь едва умещался в ладони. Я почесала теплый круглый животик. Мышонок прикрыл глаза и затарахтел, как старая стиральная машинка. То, что Хууб умеет мурчать, словно заправская кошка, обнаружилось совсем недавно и до сих пор всякий раз вводило меня в состояние умиленной прострации.

Единственное, что меня тревожило, так это категоричный отказ мышонка подниматься в воздух. Я несколько раз осматривала его крылья — большие, сантиметров тридцать в размахе, перепончатые, из плотной кожи, явно не просто для украшения, — но никаких видимых повреждений не обнаружила. Вероятнее всего, нежелание летать было продиктовано обычной ленью.

Вспомнив, как в детстве папа учил меня плавать (человек он строгий, военной закалки и презирал гуманные методы обучения), я несколько раз подбрасывала мышонка в воздух, делая вид, что ловить его не собираюсь, но это неизменно заканчивалось душераздирающим визгом, моими расцарапанными руками и глазами Хууба, глядящими со вселенской печалью и укоризной.

Я тряхнула головой, с трудом освобождаясь от почти осязаемых мягких пут мурчания, — в самом деле, в голову начало закрадываться подозрение, что арахонские мыши таким образом охотятся: своим очаровательным тарахтеньем попросту лишают жертву всякой силы воли, а затем набрасываются на нее с глубоко гастрономическим интересом.

Хууб оправдал опасения, попытавшись цапнуть за палец, за что получил легонький щелчок по пятачку. Я не чувствовала никакой опасности от игривого и в общем-то добродушного зверька, но одного отравленного укуса с меня хватило. Я протянула руку, со странной робостью касаясь обложки фолианта: словно бы обтянутая кожей змеи, с отстающими кое-где чешуйками, она была шершавой и чуть теплой на ощупь.

Некоторое время я просто сидела, прикрыв глаза, и легкими касаниями поглаживала книгу, будто приручая опасного зверя… Хууб принялся вылизывать мою ладонь — это было смешно и щекотно, словно руку терла маленькая банная мочалка.

— Ну-с, приступим! — пробормотала я, отнимая у недовольно заворчавшего Хууба руку и раскрывая книгу на первой странице.

Страница делилась точно пополам. Верхнюю занимал рисунок: размытый и небрежный, словно карандашный набросок в школьной тетради, он изображал огонь — черные языки, пляшущие на поваленном дереве. Прямо под ним был текст на незнакомом языке, судя по размеру и количеству строк — четверостишие.

Поковыряв плотную желтую бумагу пальцем, я перевернула страницу.

Еще один рисунок: горящий факел на фоне кирпичной стены. Легкие, будто торопливые штрихи — нарисовано так правдоподобно, что, кажется, сейчас затрещит, затлеет от жара бумага… На этот раз под картинкой красовалось трехстишие, и если буквы из первого столбца напоминали кириллицу, то эти скорее походили на японские иероглифы.

Судя по всему, мне в руки попался сборник поэзии, причем посвященный огню. Что ж, вполне тематично для драконьей библиотеки…

Как там говорится? Можно бесконечно смотреть на три вещи: как капает вода, горит огонь… и, в моем случае, как Хууб охотится за бликами от светильника. Сейчас неугомонный зверек, вылитый дух сажи из «Моего соседа Тоторо», носился по столу, умильно переваливаясь с лапки на лапку, и с грозным сопением бил крыльями тени, блуждающие по поверхности стола. Изредка, когда удавалось отогнать какую-нибудь особенно зловещую тень подальше от меня, Хууб горделиво сверкал пуговками глаз и издавал короткий победный хрюк.