Читать книгу "Морские твари - Василий Орехов"

Поначалу военные дознаватели допросили его в качестве свидетеля. Однако Федор уже тогда почуял запах горелого. После допроса его отпустили, но Матвеев ничуть не сомневался, что, при соответствующем угле зрения на произошедшее, в следующий раз он уже может занять место основного подозреваемого. Его догадки подтвердились на следующий день, когда один из особистов, хороший друг Федора, абсолютно не веривший, что Матвеев способен на такое позорное преступление, по секрету шепнул ему, что в особом отделе решается вопрос о его задержании. Неизвестная крыса из штаба сфальсифицировала целую кучу доказательств его вины, и теперь единственным способом не сгнить в гарнизонной тюрьме было немедленное бегство.

Федор никуда бежать не собирался. Он хотел доказать в военном суде, что ни в чем не виноват. Однако дружественный особист уверил его, что дело абсолютно тухлое. В трибуналах не бывает присяжных; впрочем, даже они в свое время не слишком помогли, к примеру, капитану Ульману. А уж если высокопоставленный военный решил уничтожить подчиненного в закрытом армейском суде, то он скорее всего это сделает – слишком разные весовые категории.

Эль Капитано не мог сказать, почему он все-таки решился на побег. Видимо, сработало упоминание Ульмана – знаменитого козла отпущения, которого не спасли даже два суда присяжных, признавших его невиновность, и которому в итоге пришлось скрываться от правосудия при помощи боевых друзей, чтобы не оказаться перемолотым жерновами равнодушной судебной машины. Капитан Матвеев испугался не ответственности и тюрьмы – он испугался того, что не сможет ничего противопоставить тяжкому обвинению, того, что навсегда станет для бывших сослуживцев предателем и врагом. Глубокой ночью он вошел в воды Чесапикского залива и вдоль берега поплыл на юг, изо всех сил надеясь вернуться и доказать свою невиновность в более благоприятной ситуации.

Сейчас, про прошествии времени, вспоминая странную настойчивость своего приятеля-особиста, Матвеев с высоты прожитых лет догадывался, конечно, что все это могло быть неспроста. Не исключено, что крысу, подставившую Федора, следовало искать не в штабе, а гораздо ближе. Капитана Матвеева надо было непременно сплавить подальше, чтобы в ходе разбирательства случайно не всплыли какие-нибудь обстоятельства, свидетельствующие о его полной невиновности. Сам факт его бегства выглядел практически признанием собственной вины – что и требовалось крысе.

А тогда он плыл несколько суток подряд, счастливо избежав столкновения с патрулями и хищными морскими тварями. Он едва не утонул, когда на вторую ночь его унесло далеко в море. Изредка он выбирался на болотистый берег, подолгу отлеживался в грязи, пытаясь отдышаться и болезненно щурясь от въевшейся в лицо морской соли, поедал сырых крабов, копошившихся в зоне прибоя, а потом снова входил в океан. Затем он долго брел через соленые болота, совершенно потеряв ориентацию; запасенная пресная вода подошла к концу, и он в буквально смысле умирал от жажды, когда наконец пересек демаркационную линию и оказался на территории, контролируемой Китаем.

Здесь ему с его корявым английским удалось сойти за беженца, потерявшего память от шока после катастрофы, и китайская администрация отправила его в лагерь для перемещенных лиц на Западное побережье, где он от полной безнадеги, безденежья и безработицы прибился к местным бандитам, чрезвычайно заинтересовавшимся его навыками боевого аквалангиста. Какое-то время Матвеев, к тому времени уже ставший Хунхузом, таскал для них из затопленных городов всякие ценные грузы и сейфы, внимательно приглядываясь к их методам работы и тщательно наматывая на ус полученный опыт, а потом сбежал в Лас-Вегас, ставший к тому времени центром американского криминала.

Там уже под боевой кличкой Эль Капитано он сформировал собственную команду для особых операций, костяк которой составили Пакита и Бандана, по гроб жизни благодарные ему за спасение. Первую он технично выдернул из лап грязных бандидос в каком-то из притонов бывшей игровой столицы, когда они уже совсем собрались было посмотреть, какого цвета у нее внутренности; а вторую, во время одной из миссий, не менее технично – из Мексиканского залива, практически из пасти у дейнозуха, огромного морского аллигатора. На настоящий момент команда Эль Капитано состояла только из них троих, но деловая репутация в Лас-Вегасе у нее уже была неплохая…

– Сонар! – подал голос первый помощник Мюрич Макфарлейн.

– Вижу, вижу… – недовольно откликнулся Бишоп, стиснув зубами черенок трубки. – По местам стоять!

– Атлант прорвался? – мрачно осведомился Тремоло.

– Или давно сидел в бухте, – пожал плечами капитан. – Военные не вычищают ластоногих, которые проникают сюда, просто сбрасывают с вертолетов новые взведенные мины взамен сработавших, чтобы восстановить заградительный периметр. Охота потом затаившемуся в бухте плезиозавру выйти на берег в Джерси – его там встретят из дальнобойной артиллерии. Охота обратно в море – вот тебе новая мина в проделанном проходе. А в бухте они угрожают только контрабандистам и охотникам за приключениями. Нас международному командованию не жалко…

– Быстро идет, – заметил Мюрич. – С крейсерской скоростью. Прямо настигает.

– Вижу! – отрезал капитан Бишоп. – Ты еще здесь?! Пошел за пулемет, мазафака! Мистер Тремоло, готов к бою?

– Всегда, – откликнулся метис, одной ногой опершись о цистерну на корме, наполненную напалмовой смесью. После команды шкипера ему достаточно будет нескольких движений, чтобы обрушить за борт полыхающий поток. Как и всякий биологический объект, штурмовики атлантов панически боялись огня.

– Каста! – в свою очередь скомандовал Матвеев. – Прибор!

Перепуганная девушка-хакер уже откинула крышку ноутбука и торопливо колотила по клавиатуре, не дожидаясь приказа командира.

– Есть прибор! – пискнула она.

Воздетый на металлический шест высоко над рубкой катера шестиугольный экран-антенна едва уловимо завибрировал. Бишоп озабоченно сдвинул брови: «Антиатлант» пожирал солидную часть энергии движка. Об этом капитан, разумеется, был осведомлен с самого начала, но все равно испытал короткий укол паники, когда катер, преследуемый гигантским плезиозавром, начал постепенно терять ход.

– По бортам смотреть! – рявкнул Бишоп, досадуя на собственный испуг. До ближайших небоскребов оставалось еще около километра, так что в бою скорее всего придется маневрировать на открытой воде, где у морского чудовища будет преимущество. – Не проморгайте ублюдка!..

И, словно для того, чтобы его было проще не проморгать, ублюдок показался на поверхности.

Сначала из водных бурунов на поверхности неподалеку от катера появилась угловатая голова, похожая на башню небольшого танка. Она стала подниматься над водой на мощной шее, словно на гигантском домкрате, не переставая двигаться параллельным с катером курсом, и вскоре ее полускрытые прозрачными веками глаза бесстрастно наблюдали за удирающим катером уже с высоты двухэтажного дома.

Это был матерый эласмозавр, крупная ластоногая рептилия, одна из самых впечатляющих среди длинношеих плезиозавров, похожая на монстра из японского фильма «Легенда о динозавре». Скорее всего, именно встречи с последними выжившими особями из рода эласмозавров породили среди моряков древности легенды о морских змеях. На его бесстрастной морде лежала печать абсолютной уверенности в том, что через пару минут он без труда догонит и перевернет эту странную тарахтящую посудину, потревожившую его покой. Безупречный инстинкт убийцы, заложенный в эласмозавра природой и усиленный генной инженерией атлантов, вынуждал его яростно атаковать любое творение рук человеческих.