Читать книгу "Комплекс Наполеона - Марина Серова"

Дождавшись молодого сержанта, я наконец смогла с чистой совестью покинуть дом Антонины. Теперь, за исключением нескольких шагов с моей стороны, оставался суд. Именно на нем все должно было решиться. В том, что Никишину оправдают, я не сомневалась: я созвонилась с Ярославой Ярошенко, и мы уже четко согласовали сценарий защиты. Вот только единственное, что не давало мне покоя, так это личность убийцы. Увы, я по-прежнему не знала, кто он.

* * *

Потом, не откладывая дела в долгий ящик, я отправилась по адресу Антона Королькова. Проживал он теперь в хорошем, современном доме, оснащенном домофоном, в Заводском районе Тарасова, не слишком далеко от того детского дома, в котором волею судьбы ему пришлось провести полгода своей жизни.

— Кто там? — послышался женский голос из домофона.

— Я из детского дома, насчет Антона, — сказала я, не уточняя до поры до времени деталей.

— Из детского дома… — удивленно пробормотала женщина, тем не менее дверь открылась, и тетка крикнула: — Проходите, шестой этаж!

Я поднялась к нужной квартире и увидела стоявшую на пороге женщину лет сорока пяти, с короткими волосами, крашенными в белый цвет. На ней был надет длинный просторный джемпер и черные брюки. Она была крепкая, с уверенным взглядом темно-карих глаз и отличалась, как я почувствовала, большой энергией и активностью.

— Проходите, кофе почти готов. — Голос у нее был несколько хрипловатым и низким.

— Ма-ша! — послышался вдруг снизу тонкий старушечий голос. — Это не пенсию принесли?

— Нет, Ольга Степановна! Мне вообще пенсию пока не носят, между прочим! — резко ответила «Маша».

— А может, это из ЖКО, насчет отопления? — не унималась старушка. — Я давно говорила: как морозы — так батареи еле теплые, а как тепло на улице — так они шпарят! Житья никакого нет! У тебя не так?

— Нет, — не стала с ней церемониться тетка Антона и, пропустив меня в квартиру, молча захлопнула дверь.

Мы прошли на кухню, и женщина налила мне только что сваренный кофе, а также угостила куском пирога, что было весьма кстати.

— Это вас заведующая послала, что ли? — спросила она. — Проверить, все ли в порядке? Так у нас все хорошо. Друзей пока, правда, он себе не нашел, ну так это дело времени, познакомится еще со всеми. Учится он неплохо, кстати, учителя его хвалят. Вон, компьютер ему купили. Так что все у нас хорошо.

— Прекрасно, — порадовалась я. — Простите, вас как зовут?

— Мария Романовна, — ответила женщина, и я, в свою очередь, тоже представилась, добавив, что проще будет называть меня Татьяной, без отчества.

— Хорошая у вас квартира, Мария Романовна, — искренне сказала я. — И атмосфера приятная: компьютер, пироги, кофе… Антон, наверное, рад очень?

— Ну, а как же, — не без гордости за себя проговорила Мария Романовна. — Квартиру-то его родительскую я продала — там двухкомнатная была. А вместо нее однокомнатную купила, чтобы у мальчишки жилье свое было, когда вырастет. Оставшиеся деньги я не присвоила, не-ет, не подумайте, — прижала она руки к груди, качая головой. — Во-первых, ремонт вот сделали хороший — ему же здесь жить. Потом опять же компьютер, одежду всю новую пришлось покупать — не в детдомовской же ему ходить! Велосипед просил — пожалуйста. А что осталось, я ему на книжку положила.

— Вы все очень разумно сделали, — кивнула я. — А сам Антон сейчас где?

— В школе он, он же во вторую смену у меня учится, — сказала Мария Романовна, собирая посуду. — Да еще вот в секцию бокса пошел. Пристал и пристал ко мне: устрой да устрой! Я говорю — зачем тебе этот бокс, один мордобой! А он пристал и пристал! Ну ладно, хочешь — иди! Далековато, правда, от дома. Зато глупостями не занимается: занят с утра до вечера, домой поздно приходит — и сразу спать. А утром — за уроки. Так что мы и режим весь соблюдаем, не сомневайтесь!

Я не сомневалась в добросовестном воспитании Марией Романовной ее племянника, мне нужно было перейти к дружбе Антона с Сережей Губановым. По всей видимости, Мария Романовна была не в курсе того, что этого мальчика уже нет в живых.

— Мария Романовна, — начала я осторожно. — А Антон не встречался ни с кем из своих бывших друзей из детского дома?

— Да вроде нет, — пожала плечами Мария Романовна.

Она быстро перемыла посуду и опустила на табурет свой крепкий, туго обтянутый брюками зад, после чего потянулась к пачке сигарет. Я тоже не стала отказываться.

— Я вообще хочу, чтобы он этот детский дом забыл поскорее, — со вздохом сказала она. — Сами понимаете, мальчишка такую трагедию пережил, оба родителя сразу погибли, в одночасье. Лена-то, сестра моя младшая, еще жила четыре дня в больнице, так Антошка все спрашивал: «Теть Маш, а мамочка не умрет?» Я его все успокаивала, успокаивала, хотя врачи говорили, что шансов почти нет. Четыре дня промучилась и умерла. Мы уж и лекарства покупали все, какие надо, — не помогло…

Мария Романовна промокнула уголки глаз краем джемпера и затушила сигарету.

— Я уж его просила, Антошку-то: сынок, я тебя не навсегда отдаю, ты уж потерпи немного. Мне самой тогда нужно было в больницу ложиться на операцию, а потом я этими оформлениями занималась. Ну а уж как закончила, сразу забрала. Полгода уже, как мы с ним живем. Правда, он меня тетя Маша зовет, а я его все равно сынком называю. Своих-то детей у меня нет… Так что можете Аделаиде Анатольевне передать, чтобы не беспокоилась.

Мария Романовна, видимо, считала беседу законченной, но я как раз только собиралась перейти к главному. Чуть вздохнув, я сказала:

— Вы, наверное, не знаете, что там несчастье случилось, в детском доме…

— Какое несчастье? — округлила глаза Мария Романовна. — С детьми разве что-нибудь?

— К сожалению, Сережа Губанов умер. Вы слышали про такого мальчика?

— Слышала, конечно, слышала, — закивала головой Мария Романовна, ошарашенная моей новостью. — Да он и звонил сюда несколько раз Антону. Дружили они раньше, а потом, как Антона я забрала, дружба как-то и спадать у них стала. Это, как говорится, с глаз долой — из сердца вон. Да… Как же это получилось-то? Заболел, что ли?

— Да вот хуже все, Мария Романовна. Задушили его, прямо в его кровати.

— Батюшки! — Королькова всплеснула руками. — Да как же, кто же? Как же в детском доме такое возможно?! Как же они не уследили-то?

— Самое печальное, что в этом подозревают Варвару Михайловну Никишину, нянечку. — Я специально передавала Марии Романовне все эти подробности на тот случай, если ее придется использовать в суде как свидетельницу. Не зря же кости меня сюда послали, может быть, именно в прошлой дружбе Антона с Сережей и заключается разгадка смерти последнего?

— Варвара Михайловна?! — ахнула Королькова. — Ну, это вообще… Да что она, с ума сошла, что ли? Такая добрая всегда, и дети ее любили! М-да… Вовремя я Антошку оттуда забрала! — решительно закончила она.