Читать книгу "Долг СССР в рублях, чеках, дубленках. Тайные войны империи - Максим Кустов"

В дуканах можно все приобрести —

От жвачки и до пулемета:

Мумие, скафандр, шлем,

Ятаган, мотор от вертолета…

Есть в продаже «Паркер»,

Есть ножи складные,

«СЕЙКО» и швейцарские часы,

Есть еще «неделька»

Для ханум подарок,

Скажем проще — это женские трусы.

Вряд ли эти самые «недельки», весьма популярные у советских женщин в начале восьмидесятых годов прошлого столетия, было у афганцев принято своим женам дарить. Дуканщики явно обзавелись ими специально для продажи «игурави». Не избалованного родной торговлей советского человека этакая бизнес-оперативность не могла не изумлять. Равно как и сама возможность купить в нищей, отсталой стране недоступные в СССР товары. В общем-то к началу 1980-х годов большинство советских граждан уже достаточно четко осознавало, что отечественная торговля безнадежно отстала не только от развитого Запада, но и от так называемых развивающихся стран. Наши люди свыклись с мыслью о том, что «стоящие» товары — это те, что привезены из-за границы. Но одно дело знать это теоретически, и совсем другое — увидеть воочию.

Наверное, такие неприятные открытия в известном смысле ускорили конец Советского Союза. Правда, когда Союза не стало, пришла пора для новых, еще более неприятных открытий. Вдруг выяснилось, что возможность свободно приобрести видеомагнитофон, джинсы и т. д. далеко не самое главное в этой жизни. Прежде всего для пристойного человеческого существования необходимы предметы первой необходимости, с которыми в Советском Союзе проблем как раз и не было. А людям свойственно не ценить то, чем они обеспечены.

Нашим соотечественникам было совершенно непонятно, как за сущую ерунду, скажем, за солярку, доски для ящиков или армейские шапки-ушанки, в Афганистане можно приобретать, например, бесценную аудио- и видеоаппаратуру.

Советский человек был в принципе надежно обеспечен жизненно важными достижениями цивилизации — он привык к «лампочке Ильича», искренне изумляясь отсутствию электроэнергии в афганских кишлаках. Он привык к мысли, что одеждой, пусть и не самой модной, он обеспечен. Дефицитом была одежда красивая и остромодная. Строго говоря, та же аудио- и видеоаппаратура относилась к той же категории «предметов роскоши», и в значительной степени ее ценность определялась возможностью похвастаться соседям и друзьям — «а вот что у меня есть».

Мысль о смерти от недостатка муки или хлеба, от отсутствия теплой одежды или от отказа в элементарной медицинской помощи в голову советского человека просто не приходила. У «шурави» и афганцев были принципиально разные системы оценки материальных благ.

Волшебная офицерская шапка

Вот описание того, как первый практический урок умения извлекать выгоду из этой разницы систем получили недавно прибывшие в Афганистан офицеры:

«Когда на умолкнувших бортгехников начала наваливаться дрема, к борту приблизились два афганских солдата из аэродромной охраны. Просунув головы в дверь, осмотрели салон, заглядывая под лавки.

— Джем, конфет, печени? — спросил высокий.

— Нет ничего, еще не заработали, — развел руками лейтенант Молотилкин.

— Это! — показал один солдат на зимнюю шапку борттехника Ф., лежащую на дополнительном баке.

— А ключи от квартиры? — сказал борттехник Ф.

Вдруг за спиной солдата афганской армии возник чернокудрый капитан Советской армии. Борттехники не слышали, как подъехала «тойота», — она высадила пассажиров у КДП, чтобы два майора познакомились с главным по аэродрому полковником Саттаром, а капитан пошел к бортам.

— Что, честь боишься продать? — спросил он у лейтенанта Ф. — Так честь, она в кокарде, а кокарды-то уже нет. У мужчины, не говоря уже о боевом офицере, должны быть деньги…

Первые дни, пока их не обмундировали, борттехник Ф. ходил в своей серо-голубой офицерской шапке, сняв золотистую кокарду, — на полевой форме не должно быть демаскирующих, блестящих на солнце деталей.

— Нахзми шумо, дуст? — спросил капитан солдата.

— Хуб! — сказал солдат, белозубо улыбаясь русскому великану.

Капитан поднялся в салон, взял шапку борттехника Ф., показал ее солдату:

— Духазор?

— Не-е, — замотал головой солдат. — Хазор…

— А как же зима в горах? — сказал капитан. — Вашим братьям-душманам холодно, однако…

— Душман — враг! — улыбаясь, сказал солдат.

— Ладно, брат врага, — сказал Розенквит, — як хазор панч сад! — и он сунул шапку в руки солдату.

Тот сразу надел ее на голову, достал из-за пазухи нетолстую пачку, отслоил несколько купюр и отдал капитану.

Капитан открыл мешочек из оранжевого перкаля, в котором, судя по выпирающим граням, были упакованы пачки афганей, сунул туда деньги солдата, достал из кармана купюру в пятьдесят чеков Внешпосылторга и протянул борттехнику Ф.

— Что это? — пораженный скоростью продажи его шапки спросил борттехник Ф.

— Это первый урок свободного рынка и незаконных валютных операций, — сказал капитан. — Шапка, стоящая в Военторге одиннадцать рублей, к тому же сильно бэушная, продана за полторы тысячи афошек дружественному афганскому воину, для которого теплая вещь зимой нужнее, чем джинсы «Монтана», которые ты сможешь купить в местном дукане за те же полторы тысячи. Чтобы ты понял свой навар, я отдал тебе чеками, по курсу один к тридцати. В Союзе эти полста чеков тебе обменяют возле «Березки» один к трем на 150 рублей, то есть прибыль твоя составит больше тысячи процентов…

— Бред какой-то… — восхищенно сказал борттехник Молотилкин. — Получается, привези я сюда сто таких шапок, в Союзе можно купить «Волгу»?

— «Волгу» можно купить, правильно прокрутив ящик водки, — засмеялся капитан. — Но это вопрос ввоза-вывоза, потом поймете. Кстати, за эти полста чеков здесь можно купить бутылку водки, а в ташкентском аэропорту столько нужно сунуть в паспорте в кассу, чтобы тебе потом за рубли продали билет до дома. Такие вот парадоксы.

Борттехник Ф. был поражен этой простой, но могучей математикой рынка. Правда, его смущало то, что он так беспринципно позволил отдать в чужие руки родную шапку, облитую киселем в столовой, опаленную печкой эскадрильского домика на приамурском аэродроме, прокеросиненную, сколько раз служившую ему подушкой… Он вдруг ощутил, что продал сестру свою меньшую, и ему стало стыдно. И даже страшно — вспомнились бабушкины замечания — «не махай шапкой — голова заболит» или «не бросай шапку где попало — голову забудешь». Уж не знак ли это, что здесь он и оставит свою глупую и жадную голову?

Чтобы отвлечься, он начал думать, как, вернувшись на базу, пойдет в «чекушку», где продавщица Люда по прозвищу Глобус продаст ему блок сигарет «Ява», бутылку вишневой «Донны», пачку печенья, коробку конфет и, наверное, банку крабов. А потом он пойдет в книжный магазин и купит там черный двухтомник Лорки, чтобы, закрывшись после обеда на борту, читать, лежа на скамейке, про луну над Кордовой, курить, стряхивая пепел в открытый иллюминатор и запивая «Донной»…»[89]