Читать книгу "Атласная куколка - Мэгги Дэвис"

Жесткие губы закрыли ей рот, стараясь заглушить крики. Чип упал на нее, обхватил бедра руками и проник в нее настолько глубоко, что Саманта всхлипнула Охваченная всполохами пламени, она впустила его в себя, словно меч в ножны. Раздался громкий стон Чипа.

— Саманта, открой глаза и посмотри на меня. — Она выполнила его просьбу и увидела совсем близко пылающий взгляд. — Обними меня. — Чип прижался к ней всем телом. — Смотри на меня.

Ее руки заскользили по его гладкой коже, по подрагивающим мощным мышцам и широким плечам, крепко обняли за шею. Пальцы Саманты нащупали чуть взмокшие от пота пряди курчавых волос. И наконец с восторженным победным криком он вошел в нее целиком, и его ритмичные движения внутри ее тела подвели Сэм к новому пику наслаждения и страсти.

Теперь Саманта уже сама впилась в его губы неистовым поцелуем. Он что-то попытался сказать, но слова утонули в ее губах. Адское смятение чувств слилось в общем крике. Саманта задрожала всем телом, хриплые стоны Чипа раздавались где-то прямо над ее ухом. Он напрягся, прижимая Сэмми к себе, изливая в ее лоно всю свою страсть. Она уткнулась лицом в его плечо, рот открылся в безмолвном крике, зубы впились в скользкую от пота кожу, так что на языке появился соленый привкус.

Не переставая содрогаться, Чип всей своей тяжестью упал на Сэмми. Он сжал ее ладони, пальцы их переплелись.

— О, Саманта, — странным, дрогнувшим голосом проговорил он. — Лучше не бывает. — В тоне Чипа звучало некоторое удивление.

За безумием страсти последовало долгое молчание. Она полностью погрузилась в баюкающее, уносящее за собой, не отпускающее ощущение удовольствия. Об этом нельзя сказать «лучше», промелькнуло у нее в голове, это великолепно! Наконец это свершилось!

Он осторожно притянул Сэмми к себе, обнимая, словно давно имел на это право, словно она — его собственность. Его губы утонули в копне ее волос.

— Устала? — заботливо спросил Чип.

Когда Сэмми не ответила, он повернулся к ней и внимательно заглянул в лицо. Потом выпрямился, натянул простыни поверх обнаженных тел и устроил их обоих поудобнее.

— Поспи, — тихо сказал он.

Прошло немало времени, и посреди глубокой ночи она вдруг услышала:

— Саманта, проснись.

Сэмми с огромным нежеланием вернулась к действительности, усталость не отступала. Она даже не отдавала себе отчета, где находится, да и чувствовала такое изнеможение, что это не имело принципиального значения.

Низкий мужской голос настойчиво продолжал обращаться к ней.

— Саманта, дорогая, проснись. — Сильные руки обхватили ее и приподняли над подушкой. — Ты плакала во сне, любовь моя.

Возможно, так и было. Причем не в первый раз. Это был давнишний знакомый ночной кошмар. Она почувствовала, что в темноте прижимается щекой к чему-то крепкому и теплому, к сильным мышцам под гладкой кожей. Чьи-то руки сжимали ее в объятиях. Лицо Саманты было мокрым от слез, влажной оказалась даже кожа Чипа.

Скорее всего ей приснился все тот же ужасный сон, который приходил всякий раз, когда Сэмми попадала в беду: поднимается буран, а она стоит, охваченная ужасом, потому что рядом никого нет. Но на сей раз вообще все пропало, все покинули ее. Она никак не могла отыскать людей, которых любила.

Постель показалась ей уютной, как насиженное птичье гнездышко, лежащий рядом большой, сильный мужчина нежно сжимал ее в объятиях. Так до конца и не проснувшись, Сэмми повернулась к нему, ища тепла и покоя.

— Подари мне еще раз твою любовь, — прошептала она.

Его пальцы очень нежно смахнули с ее лица оставшиеся слезинки.

— Ты уверена, что хочешь этого? — прошептал в темноте низкий голос. — Ты хочешь, чтобы я снова занялся с тобой любовью?

— М…м… да.

Ее голос слегка охрип со сна. Тело само собой прильнуло к нему, а руки притянули к себе его сильную, мускулистую фигуру. Она почувствовала, как Чип тут же оказался между ее ног, напряженный, жаждущий снова обладать ею.

Она, наверное, должна вспомнить о Джеке. В конце концов, именно Джек был мужчиной, которого Сэмми не так давно любила. Чувство вины и боли, которое она испытывала, думая о Джеке Сторме, должно было оживить в ее памяти его образ, но этого не произошло.

И был кто-то еще, теплый, нежный и волнующий, но кто именно — Сэмми понять не могла. Мысли сами собой уплывали в темень ночи.

Единственным, что она могла представить себе, когда горячие губы устремились навстречу и накрыли ее рот страстным поцелуем, были прекрасные аристократические черты и карие с золотинкой глаза Алана де Бо.

8ПОКРОЙ

В Доме моды Лувель было два дверных звонка. Один — маленькая, спрятанная в небольшой нише перламутровая кнопочка — не работал уже много лет. Крепился этот звоночек на старой деревянной двери, выходящей прямо на улицу Бенедиктинцев. Второй, которым почти никогда не пользовались, поскольку клиенты заходили в салон без специального предупреждения, располагался на лестничной площадке первого этажа, перед дверью, ведущей непосредственно и Дом моды. Если нажать на эту кнопку, раздавалось громкое раздражающее дребезжание, эхом отражающееся от стен и широкой мраморной лестницы и разносящееся по всему зданию. В течение трех-четырех минут, когда утренняя встреча Сэмми и Соланж Дюмер уже подходила к концу, кто-то настойчиво трезвонил в этот звонок.

Впервые в жизни Сэмми мучилась от столь тяжелого похмелья. Чувство вины и боль черным туманом застилали глаза. Мысль о том, что где-то в этом большом доме может находиться Чип, также не приносила облегчения. Дребезжание звонка, на которое никто почему-то не обращал внимания, только усиливало пытку. К тому же прямо перед ней сидела мадам Дю-мер.

Директриса Дома моды Лувель, расположившаяся за своим рабочим столом, крепко сплела пальцы рук и уставилась на американку с выражением какого-то театрального отчаяния. Черное глухое платье оттеняло темно-рыжие волосы, подчеркивало бледность лица и все еще привлекательную, несмотря на возраст, фигуру. Софи рядом не оказалось, так что помочь с переводом было некому. Сэмми решила, что это подстроено умышленно. Мадам Дюмер говорила исключительно по-французски.

Словно ведя какую-то странную игру, они ни на шаг не могли продвинуться в переговорах. Лишь отдельные слова — такие как «счет», «наличные», — насколько успела заметить Сэмми, доходили до Соланж Дюмер. В ее взгляде мелькали быстрые искорки понимания, но она сразу же отводила в сторону немного водянистые карие глаза. Сама же директриса выплескивала только быстрый поток французской речи, в котором то и дело проскакивали имя Джексона Сторма и «personne d'autorite»[26].

— Джексон Сторм сейчас объезжает свои дальневосточные предприятия, — в третий или четвертый раз объясняла Сэмми. — Он не смог лично переговорить с вами. Сейчас эта работа поручена мне. Я была бы вам очень благодарна за хотя бы небольшую помощь и сотрудничество.