Читать книгу "Повторение - Ален Роб-Грийе"

Сразу после легкого ужина к А.Р. наведался наш добрый доктор Хуан, который констатировал, что состояние больного внушает серьезные опасения: прострация на грани обморока (он еще оставался в сознании, но становился все более безучастным) периодически сменялась более или менее непродолжительным психическим возбуждением, сопровождавшимся тахикардией и резким повышением кровяного давления, и в такие моменты его опять охватывала мания преследования, ему казалось, что он стал жертвой большого заговора, что какие-то воображаемые враги насильно держат его здесь взаперти и пичкают барбитуратами, наркотиками и всякой отравой. Хуан Рамирез – врач опытный и заслуживающий доверия. Будучи известным психоаналитиком, он занимается и обычной медицинской практикой, но больше всего интересуется психическими расстройствами на сексуальной почве. Да и репутацию сговорчивого абортмахера он заработал среди завистливых коллег, слава Богу, тоже не без причины! Мы, и впрямь, частенько используем этот его талант для обслуживания наших малолетних моделей, которые обнажаются не только когда позируют на любительских сеансах рисования.

Едва он вышел из импровизированного больничного покоя, где лежал его пациент, как туда заглянула Жоёль Каст в надежде на то, что ей удастся рассеять нелепые подозрения неблагодарного путника, который приписывал ей дурные намерения, хотя она приютила его исключительно по доброте душевной. Чтобы ее появление выглядело естественно, она принесла его вычищенную и выглаженную одежду, исподнее, обувь и шубу, а заодно и чашку индийского липового отвара, который эта радушная мнимая вдова ценила (и как успокоительное средство, и как средство, тонизирующее центральную нервную систему!) гораздо выше любых аптечных микстур. Когда ей показалось, что француз уснул, она, стараясь не шуметь, прошла через комнату, прикрыла за собой дверь и удалилась, поскольку тоже собиралась прилечь в другой части дома.

Однако А.Р. лишь притворился спящим, убедительно изобразив глубокий сон: тело расслаблено, рот приоткрыт, дыхание спокойное и ровное… Он выждал десять минут, за это время хозяйка наверняка должна была добраться до своей комнаты. Затем он встал, быстро надел свои вновь обретенные вещи, взял с полки зеркального шкафа запрятанный туда хрустальный кинжал и, собравшись с духом, крадучись двинулся по большому притихшему дому.

Разумеется, он не слишком хорошо ориентировался в лабиринте вестибюлей и коридоров, который, и впрямь, устроен гораздо сложнее, чем можно вообразить, глядя на нарядный особняк с улицы. Когда его несли в бывшую детскую, где уложили на матрац, брошенный прямо на пол, он еще не пришел в себя после того, как неожиданно упал в обморок в гостиной с живыми куклами, под конец бурного припадка, сопровождавшегося галлюцинациями. А потом, когда его нужно было проводить до большой розовой уборной с ванной, в которой господа любят купать маленьких девочек, он, казалось, ничего вокруг себя не видел, так что Жижи пришлось вести его за руку и туда, и обратно. В общем, А.Р. довольно долго блуждал в поисках лестницы, ведущей на первый этаж. Кругом не было ни души, к тому же освещение в столь поздний час было совсем скудным: лишь кое-где горели синие дежурные лампы…

Но вот он вышел из узкого прохода в главный коридор и чуть было не столкнулся с Виолеттой, которая сняла туфли на высоком каблуке, чтобы не разбудить спящих обитателей дома. Виолетта – одна из юных подруг дочери Ж.К., которая дает девушке кров, покровительствует ей, заботится о ее материальном благополучии, оказывает ей психологическую поддержку и выполняет обязанности ее опекунши (помогает улаживать юридические, медицинские, финансовые и другие дела). Этой прелестной барышне шестнадцать весен, она стройна и рыжеволоса, пользуется большим успехом среди старших офицеров и, в общем-то, ничего не боится. Однако, когда перед ней внезапно, в ореоле призрачного света, который испускали слишком тусклые лампы, возник незнакомец с изможденным лицом, устрашающе тучный, отчего его тяжелая шуба казалась еще толще, она от неожиданности испугалась и непроизвольно вскрикнула.

А.Р. впал в панику при мысли о том, что этот крик может переполошить весь дом, и велел ей молчать, угрожающе наставив на нее свой хрустальный кинжал, который он держал на уровне бедра, так что его острие оказалось у края ее неприлично короткой юбки. Дело в том, что на юной девушке была миленькая школьная форма, какую положено носить официанткам в «Сфинксе», но не просто двусмысленная, как у Жижи, а откровенно вызывающая: расстегнутая почти до самой талии блузка сползла набок, обнажив плечо, а между краем юбки и сборчатыми круглыми подвязками, украшенными крошечными цветочками из розового газа, которыми были перехвачены длинные черные шелковые чулки, отделанные повыше колен кружевами, зияла полоска гладкой кожи.

Виолетте стало не по себе, когда она поняла, что на нее напал какой-то сумасшедший преступник, и она медленно попятилась к стене под натиском злоумышленника, который вскоре загнал ее в угол за полуколонной и подошел так близко, что едва к ней не прижался. Полагая, что она нашла лучший способ защиты от нападающего, с которым ей все равно было не совладать, и уповая на силу своих чар, не раз доказавших свою действенность, бесстрашная девушка подалась вперед и стала ластиться к нему, стараясь еще больше высвободить из под сползающей блузки красивые обнаженные груди, а вдобавок беззастенчиво шепнула: если он хочет изнасиловать ее стоя, она готова сейчас же снять свои панталончики…

Но этому мужчине было нужно другое, он требовал что-то невообразимое: ключ от дома, в котором никогда не запирают двери. Она и не заметила, как страшное острие стеклянного клинка, который незнакомец все это время неумолимо наводил на нее, уперлось ей под самый лобок. Когда она отпрянула, пытаясь схватить обеими руками этого нежданного, незваного клиента, А.Р. подумал, что она хочет вырваться и убежать. Повторяя сдавленным голосом: «Дай мне ключ, потаскушка!», он понемногу налегал на свой хрустальный стилет, и его острый, как игла, кончик сам собой вонзился в мягкий треугольник у нее между ног. Перекошенное лицо путника приняло испуганное выражение, а его жертва замерла, как зачарованная, онемев от ужаса, вытаращив глаза на убийцу и держа перед раскрытым ртом руки, в которых она все еще сжимала ремешки бальных туфель. Туфли слегка покачивались, и металлические чешуйки, густо покрывающие треугольную союзку, переливались бесчисленными голубыми искрами.

Но тут А.Р., похоже, вдруг осознал, что он делает. Все еще сомневаясь, свободной, левой рукой он со страхом задрал эту неприличную плиссированную юбочку и сразу увидел испод меховой подушечки, защищенной иллюзорным покровом из белого шелка, который был пронзен насквозь и под которым на глазах разливалось ярко красное, блестящее озерцо прибывающей свежей крови.

Он с удивлением воззрился на свою правую руку, словно ее отрезали, и это была уже не его рука. Потом он вдруг стряхнул с себя оцепенение, в страхе попятился и вполголоса произнес шесть слов: «Какой ужас, Боже милосердный, какой ужас!» Рывком он выдернул свой невесомый стеклянный нож из глубокой раны, так резко и грубо, что Виолетта протяжно застонала от дикой боли. Но в следующее мгновение, воспользовавшись тем, что ее мучитель явно пришел в замешательство, она изо всех сил оттолкнула его и с криком побежала по коридору, не поднимая с пола свои поблескивающие туфли, которые она выронила, когда рванулась на свободу.