Читать книгу "Комплекс Ромео - Андрей Донцов"

Хорошо еще, я оказался там без шумного театрального сопровождения, по которому можно было нащупать концы.

«Нащупать концы» – отличное влияние окружающей среды. Обозревая свою рожу в синяках – пару раз меня все—таки пнули по лицу – окровавленную повязку, залитую кровью майку, я думал, что моя театральная карьера складывалась не так стремительно, как у Джульетты. Все из—за того, что средства достижения разные. Правы были великие русские литераторы: торгуя жопой, можно и на трон забежать.

Ту т меня осенило – камера в подъезде. Наверняка было наблюдение. Значит, меня накроют в первый же привод в участок. Смогу ли я выглядеть благонадежно, раствориться в толпе? Ради жизни, собственно говоря, с такой задачей можно было справиться, только вот какой жизни? Да и гимор это несусветный.

Валить автостопом до деревни. В Ярославскую область. Четыре часа от Москвы – а дыра дырой. Иржи кинул мне пачку денег очень кстати. Это была, конечно, смешная часть от вынесенного, даже, наверное, не тридцатая, а может, и не сотая – точно я все равно прикинуть не мог. Но для меня праздником было уже то, что со всем этим барахлом вынесли и меня.

Вперед, на Ярославское шоссе. Двигай, Ромео, двигай.

Снова сильно кольнуло в сердце, и лицо загорелось огнем. Я вспомнил фотографирование на афишу по рассказам Платонова. Надеюсь, они в театре догадаются переснять. Хотя кто из великих сыщиков сопоставит фоторобот преступника, вывешенный в отделении милиции, с театральной афишей, висящей на тумбе? Или сопоставят?

Двигай, Ромео. Столица продана враждебным кланам. Энергия «быдла на заработках» губительна для любителя самопожирающей романтической страсти.

Я достал из тайника, который так никто и не обнаружил, святую Дарью, а также прихватил с собой пачку журналов «Эсквайр», взятых почитать у режиссера. Эти журналы были на английском, и все, что касалось интервью с актерами, режиссерами и писателями, было переведено и аккуратными строчками мелкого режиссерского почерка размещено между журнальных абзацев и на полях. Интервью, особенно в рубрике «Правила жизни», были классными. Как мог такой журнал не издаваться у нас? Наверное, он представлял для Степана серьезную ценность. Но отдавать их у меня все равно не было времени. А оставлять у Иржичеха – не было смысла. Какой же я мудак – опять не возвращаю книги…

28

Потом я неоднократно приходил смотреть на эту стену. Правильно пишут, что преступника тянет к месту совершенного преступления. Хотя приходил—то смотреть не Иржичех. Я смотрел на эту стену – никаких геометрически—фасадных возможностей забраться на второй этаж этого дома не было.

Видимо, гнев небесный вознес Иржи на высоту.

Тот же самый гнев, который поможет мне справиться с моей проблемой. Нам, маленьким людям, не обласканным внезапными порывами милосердия фортуны, зачастую помогает гнев. Только нужно аккумулировать его в себе, тщательно и бережливо, как тепло зимой. Не выплескивайте его в очередях и трамваях. Он вам нужен.

Деревня. Ярославская областьСорок минут до приезда Брата—Которого—Нет

Над шрамом шутит тот,

Кто не был ранен.

Уильям Шекспир. «Нетленка о влюбленных»

1

Большая черная машина приближалась к последнему повороту перед прямым спуском к деревенской заасфальтированной площадке, именуемой «пятачком».

Она ехала аккуратно, несмотря на то, что ей – большой и черной – должно быть наплевать на все кочки, рытвины и ухабы свежеотремонтированной по всем российским стандартам дороги. Ехала осторожно, словно боясь свалиться в кювет или наехать на дизайнерские отметины коровьих лепешек, хаотичным образом расположенные островки минутной животной расслабленности.

Просто так в нашу деревню джип заехать не мог. Могу поспорить – до этого они тут и не появлялись. Я как раз шел на рекорд – отжимался седьмой десяток раз. Приподнял голову, вглядываясь в водителя приближающегося джипа.

Шестьдесят три, шестьдесят четыре, шестьдесят пять…

Меня не было видно на тренировочной площадке в придорожных кустах. Я же мог видеть большую часть шоссе. Специально подобранное место на случай приближения милицейского уазика.

Шестьдесят шесть, шестьдесят семь… одна знакомая черта лица, другая… шестьдесят восемь… Слишком большая пауза – это уже халява…

Сомнений нет – бритоголовым загорелым водителем проехавшей мимо машины был мой брат, которого я не видел четыре года.

Радость поступила к горлу, как тошнота. Такое же редкое, даже более редкое и диковинное ощущение. Надежда на выход из тупика. На возможность хоть каких—то перемен. Не обязательно к лучшему. Просто нужны были перемены, какой—то способ успокаивать сердцебиение. Даже после отжимания оно не должно так стучать.

Я прикинул расстояние до разрушенных складов. Добежать до четырнадцатого счета. Резко рванул с места.

Максимальная скорость. Двенадцать. Неплохое ускорение. Подтянулся по торчащим перилам из железного прута и забрался на ржавое дно зернохранилища.

Отличное место для медитаций. Вокруг – только ржавое железо, когда—то хранившее тепло зерна. Железо, кормившее страну хлебом. Лестница как возможность покинуть мир окружающей ржавчины. Такая же рыжая, как и все вокруг. Парилка жуткая. Надо прийти сюда ночью – наверное, от железа еще долго исходит дневное тепло.

Я станцевал несколько обрывков заученных когда—то танцев. Потом еще. Пот ручьем полился по телу.

Большое колесо

В деревню занесло.

Зачем—то колесо

Сюда к нам принесло.

И если бы коров

С утра так не несло,

Оно бы было чистым —

Большое колесо!

Я пел этот бред на манер рэпа и продолжал свой бешеный по ритму танец. Однако деревенский фольклор плотно проникал в сознание сквозь призму навеянного театраль—ной жизнью интеллектуального хаоса. Видимо, сказывается окружающий бэкграунд, хочешь не хочешь, а сказывается.

Я бежал по почти вертикальной железной стене, стремясь сделать второй шаг вверх. Через какое—то время он стал получаться. Шаг, еще шаг, прыжок вверх.

Нинзя. Голый потный нинзя. Такого нинзю бросить – нинзя! Нинзя!

Приду и буду записывать все этапы моего жуткого падения. Точнее, моего подъема, ибо падение, опустошение, эмоциональный удар, духовная смерть – все это послужит уже отправной точкой. Все это уже случилось.

Я помню, в школьном возрасте читать мой дневник было чуть ли не главной радостью Брата. Он ежедневно листал страницы с нашими общими персонажами и хихикал, спрашивая: «А об этом почему не написал?»

Начну заниматься этой хренью снова – он не посмеет бросить пишущего о нем. Тем более только в «писанине» можно ответить на один очень простой вопрос, который люди так любят задавать друг другу: «Как ты дошел до жизни такой?» Когда вам задают такой вопрос на улице, что вы можете ответить? Любые варианты: