Читать книгу "+ тот, кто считает - Алекс Форэн"

Его речь была абсолютно спокойной, в движениях отсутствовала какая-либо суетливость, а во всем поведении не было ни малейшей неловкости, возникающей обычно при первой встрече незнакомых людей. Он либо искусно владел собственными эмоциями, либо у него их попросту не было. Его лицо, казалось, было лишено мимики. Он казался бы угрюмым, если бы не улыбка, время от времени буквально озарявшая его лицо.

– Видите ли, – продолжал он. – Быть Писарро – несколько обременительно. Малограмотные журналисты, наивно-любознательные студенты, фанатичные поклонники истории и просто любопытные сумасшедшие без устали пытаются раскопать что-то новое, касающееся прошлого моей семьи. Здесь, в Арле, судьба фамилии Писарро особенно причудлива: потомки конкистадора произвели на свет одного из известнейших художников-импрессионистов. И я, в известном смысле, отдуваюсь за обоих… – он чуть грустно улыбнулся. – Я не сомневался, что вы сообразите, о каком кафе я говорю, назначая встречу – это простейший тест даже не на профессионализм, а на грамотность… Именно здесь некогда встречались Камиль Писсаро, Ван Гог и другие художники, которых тогда, после первых их выставок, еще называли отверженными… Впрочем, они сидели обычно вон там, чуть дальше, – Антуан указал на дальнюю стену кафе, где и сейчас была видна надпись «Тамбурин». Так когда-то называлось кафе. – Кто-то интересуется Камилем Писсаро, другим не дают покоя американские приключения Франсиско Писарро. Раньше я встречался и беседовал с этими людьми, но после нескольких статей, полностью искажающих мои слова, понял, что, если дорожу историей семьи, я не должен беседовать о ней с профанами.

Задумавшись, он сделал долгую паузу. Была ночь, на площади уже никого не было, и только официант неспешно протирал столики. Пахло осенней листвой и вдруг вспоминалось, что Ван Гог убеждал, что, рисуя ночь, не нужно брать черную краску. Потому что ночь была серебристой, фиолетовой, синей, но никак не черной.

– Так что, – продолжил он ровным голосом, – теперь я избегаю встреч со всеми, кто жаждет тайн. – Тут он ослепил гостей уже знакомой, но каждый раз совершенно неожиданной улыбкой.

– Надеюсь, вы понимаете теперь, почему я вначале столь жестко ответил на ваше предложение о встрече. Но звонок моего дальнего родственника, Чучо Гузмана, – Сэнди вздрогнула, услышав это имя, – заставил меня изменить решение. Впервые речь шла не о том, чтобы выведать что-то, а о том, чтобы что-то открыть мне. Чучо сказал, что в ваших руках – уникальное письмо Франсиско. Конечно, я очень хотел бы взглянуть на него. А перед этим – удостовериться в честности ваших намерений, познакомившись с вами… Собственно, для этого я и предложил вам встретиться здесь.

Было видно, что Антуан сказал все, что собирался сказать.

– Ну что ж, в таком случае, теперь наша очередь представиться, – проговорил Лео. – Полагаю, в какой-то степени вы с нами уже знакомы, так как видели наши фотографии. Но, чтобы у вас сложилась полная картина, я расскажу о том, чем именно занимается наша команда.

– Какие фотографии? – левая бровь Антуана выгнулась в изумлении, и Сэнди могла поклясться, что это изумление не наиграно.

– Фотографии, которые вам отправил Чучо, – вступила она. – Он, наверное, в течение получаса фотографировал нас, уверяя, что без фотографий вы наотрез отказались встречаться с нами.

– Это какая-то ошибка, – голос Антуана звучал ровно, но на лице читалось удивление. – Я, конечно, оберегаю себя от случайных гостей, но не настолько, чтобы требовать предварительных фото. Мне достаточно было просто встретиться с вами сегодня, чтобы понять, готов ли я разговаривать с вами о своей семье.

– Забавно... Но, возможно, мы действительно не поняли друг друга, – согласился Лео. Антуан еле заметно кивнул. – Так вот. Наша компания называется «Артификс»…

Лео, при содействии друзей, рассказал о неожиданной находке на выставке в Берлине, о бесплодной поездке в Амстердам, о встрече с Чучо и странных парижских приключениях, о криптографической маске, полученной ими от таинственного «некто», и, наконец, об анонимном письме-приглашении, заставившем их поселиться в отеле «Д’Арлатан». Конечно, он позволил себе упустить некоторые детали: Антуан не узнал, что Артур и Сэнди – вовсе не настоящие сотрудники «Артификса», а кампания по поиску талисмана финансируется загадочным «Асом». Но в остальном он полностью раскрыл перед потомком Писарро карты.

За все время рассказа Антуан не проронил ни слова. Внимательно слушая Лео, он молча рассматривал гостей. Когда Лео закончил, священник откинулся на спинку кресла, отпил глоток воды и, еще раз окинув всех долгим взглядом, не меняя выражения лица, произнес:

– Господа, я рад тому, что наша встреча состоялась. И завтра ближе к вечеру буду рад видеть вас у себя, в Камарге, чтобы продолжить беседу, – он взял салфетку и промокнул губы. Этот жест казался совершенно неуместным, поскольку священник пил лишь воду.

– Когда выедете из Арля, поверните по указателю на Сен-Мари-де-ля-Мер, и через 38 километров вы почти у меня дома. Кстати, – добавил он, – я бы советовал вам переехать из «Д'Арлатана». В центре Камарга есть отель «Мас-де-ля-Фук», где вам будет удобнее и... спокойнее. Его хозяева, местная семья, мои хорошие знакомые и честные люди. И... там свежий воздух, – неожиданно заключил священник и отодвинул свой стул, вставая. – Я попрошу, чтобы в гостинице для вас оставили карту проезда к моему дому. Еще раз прощу прощения за то, что вызвал вас сюда в столь поздний час. Полагаю, это неудобство окупится, – он одарил их своей чудесной улыбкой, кивнул головой и, не дожидаясь реакции, удалился.

Сэнди проводила взглядом высокую чуть сутулую фигуру священника до тех пор, пока она не скрылась между домами. На противоположной, почти не освещенной, стороне площади зажглись фары, заработал двигатель, и небольшая желтая машина, вырулив со стоянки, скрылась в переулке – там же, куда только что ушел Антуан.

«Знакомая какая-то машина, – подумала Сэнди. – Где-то я ее недавно… Стоп. Это же Бассанж вчера уезжал на такой от ресторана! Восемьсот километров от Парижа… Возможно, если ехать не останавливаясь, но… очень маловероятно. Сколько таких машин во Франции – тысяча, несколько тысяч… Но ведь в тот же переулок… Совпадение. Просто здесь везде одностороннее движение».

Справившись с собой, она решила не делиться своими наблюдениями с остальными – и так уже за ней укрепилась роль подозрительного детектива. К тому же, все молчали, осмысливая впечатления от встречи.

– А мне он понравился, – вдруг, как будто продолжая мысль, проговорил Саймон. – Никакого лицемерия и лишних слов. Мы посмотрели друг на друга, обменялись заявлениями о намерениях и разошлись. Он же честно сказал, что хотел посмотреть на нас, прежде чем приглашать в дом. Посмотрел. Пригласил. И попрощался. Лаконично и точно. Всему свое место. Так что завтра, думаю, он будет другим, – тут Саймон смешно замахал руками, пытаясь разогнать дым от собственной самокрутки.

– Знаете, – серьезно заговорила Сэнди, – я ему верю. Верю, что это настоящий Антуан Писарро. Не могу объяснить, почему, но есть в нем что-то такое... аутентичное.