Читать книгу "Валис - Филип Киндред Дик"

Получил ли Жирный растормаживающий стимул до своих цветных видений, было ли у него падение мозговой активности, после которого под действием стимула вновь включились заблокированные цепи, точнее, мета-цепи?

Все эти события имели место в марте 1974-го. Месяцем раньше у Жирного удалили зуб мудрости. Перед операцией хирург вколол ему хорошую дозу пентатола натрия. Позже в тот день, дома, мучаясь от боли, Жирный попросил Бет позвонить, чтобы ему доставили обезболивающее. Как ему ни было худо, дверь курьеру Жирный открыл сам. Курьером оказалась симпатичная темноволосая молодая женщина. В руке у нее был маленький белый саквояжик с дарвоном-Н, однако Жирному, несмотря на жуткие боли, было наплевать на пилюли – все его внимание приковало блестящее золотое ожерелье на шее девушки, он не мог оторвать от него глаз. Ошалевший от боли – и от пентатола натрия, – измученный операцией, Жирный все же спросил у девушки, что значит символ в центре ожерелья: схематическое изображение рыбы.

Дотронувшись до золотой рыбки тонким пальцем, девушка сказала:

– Этот знак использовали ранние христиане.

Тут с Жирным случился флэшбэк – мгновенная ретроспектива. Он вспомнил – всего лишь на какие-то полсекунды – Древний Рим и себя в обличье раннего христианина. Весь древний мир и собственная тайная, в постоянном страхе жизнь катакомбного христианина, преследуемого римскими властями, все это мгновенно предстало перед внутренним взором Жирного… а потом он вновь оказался в Калифорнии 1974 года, где девушка протягивала ему белый саквояжик с таблетками.

Месяцем позже, ворочаясь в кровати не в силах уснуть, в полумраке, под бормотание радиоприемника, Жирный увидел странные плавающие цветовые пятна. Затем радио принялось выстреливать в него пронзительные уродливые фразы. А через два дня световой поток обрушился на Жирного с такой силой, что казалось, будто сам он несется навстречу этому потоку, все быстрее и быстрее. Затем, как я описывал в «Помутнении», расплывчатые цвета резко сфокусировались и предстали в виде современных абстрактных картин. Буквально десятки миллионов их мелькали перед Жирным с невероятной скоростью.

Мета-цепи в мозгу Жирного активизировались при помощи золотой рыбки и слов, произнесенных девушкой-курьером.

Вот так все просто.

А еще несколько дней спустя Жирный проснулся и увидел Древний Рим, наложенный на Калифорнию 1974 года, и начал думать на койне – просторечном языке ближневосточной части Римской империи. Жирный не знал, что разговорным языком там был койне, он всегда думал, что в Римской империи говорили на латыни. А вдобавок ко всему, как я уже указывал, Жирный даже не понял, что это какой-то другой язык.

Жирный Лошадник живет в двух разных временах и двух разных местах, то есть в двух пространственно-временных континуумах. Вот что случилось через месяц после того, как он увидел древний символ рыбы: оба его пространственно-временных континуума перестали быть раздельными и слились. И обе личности Жирного тоже слились.

Позже он слышал в своей голове голос, который говорил:

– Кто-то еще живет во мне, и он не из нынешнего времени.

Так что другая личность тоже догадалась, в чем дело. Другая личность мыслила. И Жирный – особенно перед сном – мог слышать мысли этой другой личности. По крайней мере мог еще месяц назад, а с момента слияния прошло четыре с половиной года.

Сам Жирный очень хорошо мне все объяснил в начале 1975-го – он тогда начал делиться со мной. Он называл личность, живущую в нем и в другом времени и месте, Фомой.

– Фома, – говорил Жирный, – умнее меня и знает больше. Из нас двоих Фома главный.

Жирный полагал, что это хорошо, куда лучше, чем иметь в качестве второй личности преступника или тупицу.

Я сказал:

– Ты имеешь в виду, что когда-то был Фомой. Ты – реинкарнация Фомы и помнишь его и…

– Нет, он живет сейчас. Живет в Древнем Риме сейчас. И он – не я. Реинкарнация тут ни при чем.

– Но твое тело!..

Жирный посмотрел на меня и кивнул:

– Точно. Значит, мое тело либо существует в двух пространственно-временных континуумах одновременно, либо не существует вообще нигде.

14. Вселенная есть информация, и мы статичны в ней – не трехмерны, не существуем ни в пространстве, ни во времени. Полученную информацию мы ипостатируем в материальный мир.

Параграф 30, подводящий итог. Мир явлений не существует – это гипостазис информации, производимой Разумом.

Жирный до смерти перепугал меня. Он вывел параграфы 14 и 30 из собственного опыта, когда обнаружил, что в нем есть кто-то еще, и этот кто-то живет в другом месте и в другое время – на расстоянии восьми тысяч миль и двух тысяч лет.

Мы не индивидуальны. Мы лишь точки в едином Разуме и должны существовать раздельно друг от друга. Однако Жирный случайно получил сигнал (золотую рыбку), предназначавшийся Фоме. Это Фома имел дело с символом рыбы, вовсе не Лошадник. Если бы девушка не объяснила, что означает рыбка, ничего бы не случилось. Пространство и время стали для Жирного – и для Фомы! – видимыми. Глазам Жирного открылись одновременно две реальности, и, по-видимому, то же самое произошло с Фомой. Фома небось гадал, что это за чужой язык звучит в ЕГО голове. А потом понял, что и голова-то не его.

– Кто-то еще живет во мне, и он не из нынешнего времени.

Так думал Фома, а не Жирный. Хотя все это можно отнести и к Жирному.

У Фомы, однако, было преимущество. Как сказал Жирный, Фома был умнее, он стал главным. Он взял Жирного под контроль: переключил его с вина на пиво, подстриг бороду, стал пытаться водить машину… Но что самое важное, Фома вспомнил – если можно употребить здесь это слово – других себя. Одного на Крите Миносском, за три тысячи лет до римского Фомы – куда как давно. Фома даже вспомнил себя еще раньше – себя, прилетевшего на эту планету со звезд.

Фома жил и в позднем неолите. И в качестве раннего христианина в апостольские времена. Он не видел Христа, но знал людей, которые его видели, – Бог мой, когда я пишу такое, то едва не теряю контроль над собой. Фома придумал, как возродиться после физической смерти – все ранние христиане знали как. Посредством вспоминания. Система должна была работать следующим образом: прежде чем умереть, Фома поместит свою энграмму в символ раннего христианства – рыбу, съест какую-то странную розовую – такого же цвета, как видения Жирного, – странную розовую пищу, запьет ее питьем из священного сосуда, хранящегося в холодном месте, а когда возродится, то будет расти совсем другой личностью, пока ему не покажут символ рыбы.

Фома полагал, что это произойдет примерно лет через сорок после его смерти. Тут он ошибся – понадобилось почти две тысячи.

Вот таким образом, при помощи такого механизма, время было упразднено. Точнее, была упразднена тирания смерти. Обещание вечной жизни, предложенное Христом своим немногочисленным последователям, не было ложью. Христос научил их, как действовать – тут все дело в бессмертном плазмате, о котором говорил Жирный. Это живая информация, век за веком скрывающаяся в Наг-Хаммади.