Читать книгу "Необычное признание - Элизабет Биварли"

— Ты уверен? — спросил он Финна.

Финн широко улыбнулся.

— Конечно, история о ребенке от бандита поколебала мою уверенность, но ненадолго. Я уверен, ответил Финн и многозначительно добавил:

— А что? У тебя появились новые мысли по поводу того, почему вы с ней занимались любовью?

Проклятье, откуда он узнал?

— Любовью? — переспросил Уилл, чувствуя, как ледяной страх охватывает его. — Ты, ты знаешь?..

Финн закатил глаза.

— Уилл, пожалуйста, конечно, я знаю.

— И ты не собираешься…

Улыбка Финна стала еще шире.

— Собираюсь что? — спросил он невинно.

— Ну, не знаю… выбить из меня душу?

Финн расхохотался.

— Уилл, зачем же я буду бить лучшего друга?

— Но ведь вы, братья Монэхэн, обещали выбить душу из того парня из программы защиты свидетелей, если он тут появится?

— Ах, ты вот о чем!

— Да.

— Ну, из него мы выбили бы всю душу. Он ведь не любил Тесс. А вот ты…

— Я?..

— Уилл, прошу тебя, — повторил Финн. — Ты ведь и сам все знаешь.

— О, но как… ты узнал о моих чувствах к Тесс? — осторожно спросил он.

Финн пожал плечами.

— Достаточно посмотреть, как ты трепал ее по голове.

Брови Уилла приподнялись от изумления.

— Так что ты теперь будешь делать, Эйнштейн? — спросил Финн, смеясь.

— Не знаю, — пробормотал Уилл.

В его голове все перемешалось, ему нужно прежде всего подумать, чтобы разобраться во всем и решить, что делать.

Прежде Тесс с нетерпением ждала ежегодных празднеств по случаю Четвертого июля. Обычно она собирала корзинку с едой и встречалась с друзьями в парке Гарденкорт. Там они расстилали на траве покрывала и наслаждались пикником. Ей очень нравилось принимать участие в играх и конкурсах, делать покупки в киосках или на базаре, где продавали изделия местных мастеров и сладости домашнего приготовления. Как правило, она уже падала с ног от усталости к тому времени, когда начинался праздничный фейерверк.

Конечно, теперь жизнь Тесс изменилась. С тех пор как…

Но она больше не собирается ни о чем думать, одернула себя девушка. Она пообещала себе, что не будет терять время и силы на мысли об Уилле и о том, что могло бы быть, если бы не…

Она ведь смирилась когда-то с тем, что ей не удастся полететь в космос, и с тем, что шоколад с низким содержанием сахара никогда не будет таким же вкусным, как обычный. Значит, она сможет смириться с тем, что они с Уиллом Дэрроу никогда не поженятся.

Тесс попыталась вернуть свою жизнь в прежнее русло. Ничего необычного и неожиданного.

Предстоящий праздник Четвертое июля не радовал Тесс так, как раньше. Хотя она и собрала корзинку, ей не хотелось расстилать покрывало и отдыхать. Она переходила от группы к группе, нигде не задерживаясь подолгу, только немного поболтала с каждым из братьев.

Она узнала, что Шон пытался в который раз привлечь внимание Отэм Пулански. Все в Мэриголде знали о странностях этой девушки: Отэм Пулански ни с кем не встречалась больше месяца — лунного месяца, нужно уточнить. Девушка несомненно находилась под влиянием космических сил. Шон, конечно, тоже не был сторонником длительных отношений, точнее, он вообще не был сторонником того, что называют «отношениями», но даже он стремился встречаться с женщиной какое-то время.

А Финн…

Финн, ее старший брат, во время разговора с Тесс, казалось, наслаждался чем-то очень смешным и известным только ему одному. Конечно, он успел приложиться к стакану домашнего пива Энди Дункана. Но не пивом объяснялось его странное поведение. Финн мог перепить любого жителя Мэриголда, что он доказал не раз, оставаясь на ногах, когда все остальные спали под столом.

При встрече с Тесс он широко улыбался, словно кот, съевший целый кувшин сливок, и вслух восхищался тем, какое голубое сегодня небо, яркое солнце, как сладко поют птички, и требовал, чтобы Тесс соглашалась с ним. Он все время повторял: сегодня такой солнечный, такой теплый, такой замечательный день, просто превосходный день. Особенно для влюбленных…

Тесс воспользовалась тем, что Финн замолчал на секунду, и поспешила уйти, решив про себя не прикасаться к домашнему пиву Энди Дункана.

Несколькими часами позже, когда спустились сумерки, группы людей начали распадаться на пары и на семьи. Наверно, они хотели побыть вместе, поужинать, обменяться впечатлениями от пройденного дня, посмотреть вместе фейерверк, подумала Тесс.

Ей же не с кем было остаться. Правда, она напомнила себе, что Монэхэны — одна из самых дружных семей в Мэриголде, а может быть, и во всем штате Индиана, а может, даже и в США. У нее замечательная семья. Лучшая на свете. Но сейчас, наблюдая в сумерках за другими семьями, некоторые из которых были с колясками, ей захотелось иметь свою, собственную семью, и она почувствовала себя одинокой.

Многие ее ровесники, ходившие с ней в школу, уже были счастливыми родителями. Ее друзья были уже много лет счастливо женаты, некоторые имели по несколько детей. Она уже чувствовала себя зрелым человеком, у которой тоже, казалось бы, должна быть собственная семья.

Тесс знала, что сможет создать ее, когда захочет, но она не была искательницей приключений, ей не хотелось менять свою жизнь, ей нравилось жить так, как она жила. Только ей не хватало любимого человека рядом.

Не просто любимого человека, подумала она, а Уилла Дэрроу. Она хотела, чтобы рядом с ней был Уилл.

— Тесс.

Услышав знакомый голос Уилла, тихо произнесший ее имя, Тесс резко обернулась. Уилл шел к ней в синих джинсах, не выцветших, отметила она, белой оксфордской рубашке с коротким рукавом, тщательно выстиранной и выглаженной, с аккуратно причесанными волосами и чисто выбритым. Он выглядел потрясающе.

— Привет, — ответила она так же тихо.

Он сделал еще один шаг по направлению к ней и остановился.

— Давно не виделись, — сказал он.

— Только две недели, — напомнила она.

Он сделал еще несколько шагов, стараясь выглядеть беззаботно. Остановившись перед ней, сунул руки в карманы джинсов, показывая, что он открыт… для всего…

— Как я сказал, давно.

Да, подумала Тесс, действительно давно.

Очень много дней. Она и представить не могла, что две недели были такими долгими и мучительными. И, только увидев Уилла, поняла, какими пустыми и бессмысленными они были. Она, казалось, не жила, а только существовала, словно в вакууме, вне времени и пространства, в пустоте, без всякого смысла.