Читать книгу "В экстазе восточного танца - Марина Серова"

– Я столько раз говорила Кате, что ей грех жаловаться: Бог дал ей троих замечательных дочерей. Мне бы хоть одну – я была бы самой счастливой на свете! – грустно сказала Софья Олеговна.

– И что вам отвечала Екатерина Петровна? – поинтересовалась я.

– Что я ничего не понимаю.

– А когда в конце концов родился сын?

Софья Олеговна помолчала, а потом призналась:

– Я завидовала ей страшно, ведь я так и не смогла родить! А у нее сын появился в сорок один год, когда я потеряла всякую надежду. Мы не общались несколько лет. Сначала я не приезжала к Кате под предлогом того, что младенчиков лучше никому не показывать: ребенок еще слаб, – я боялась, что выйду из себя, и у меня начнется истерика. Потом она и сама не очень приглашала. Со временем я примирилась с тем, что Бог не дал нам детей. Мы вновь стали часто встречаться лишь на шестом десятке, когда Яша подрос, вновь начали ходить вместе в театр, на концерты, ведь Павел не вылезал из экспедиций, а мой Семен был постоянно рядом со мной и шефствовал над женой друга.

Гибель Павла и Екатерины в авиакатастрофе Софья Олеговна переживала очень тяжело. Так случилось, что за полгода до этого у нее от инсульта умер муж. Ни детей, ни других родных у Матвеевых не было. Софья Олеговна осталась наедине со своим горем. И тут Черновы поддержали ее: Екатерина постоянно была рядом, Павел, хоть и собирался в экспедицию, тоже старался помочь. И вдруг смерть забрала и их.

– Я не знаю, как пережила еще и это, – со слезами на глазах рассказывала Софья Олеговна.

– А с Яковом вы не поддерживали отношения после смерти родителей? – решила спросить я.

– Яша в тот год стажировался в Италии, он приезжал на похороны, но вскоре вернулся обратно. Он порой звонит, особенно по праздникам, спрашивает, не нужно ли мне чего. Но я не хочу его обременять, зачем молодым наши старческие проблемы?

Выслушав откровенный рассказ, я решила открыть Софье Олеговне, что у Якова неприятности, и обратиться к ней за помощью. Понимая, что рекомендации моего профессора маловато для того, чтобы подруга Екатерины Черновой раскрыла все тайны, я все-таки перезвонила самому Якову и рассказала ему, что вышла на Матвееву.

Чернов удивился, как же он сам не вспомнил о «тете Софочке», и попросил передать ей трубку. После непродолжительного обмена приветствиями и расспросами о здоровье и успехах состоялось мое представление. Как я поняла по репликам Матвеевой, рекомендация Якова Павловича совпадала с характеристикой моего профессора. Положив трубку, Софья Олеговна улыбнулась и согласилась ответить на все мои вопросы, «если это поможет Яше». Как я и предположила, она была в курсе истории рождения Егора. Екатерина могла поделиться своими переживаниями по поводу измены мужа только с ней. А вот мужчины эту проблему не обсуждали, Матвеев ничего не знал о побочном сыне Павла. Софочка побоялась рассказать мужу об этом – вдруг и ему в голову придет обзавестись ребенком на стороне. Она очень сочувствовала Кате и по собственной инициативе попробовала разузнать, кто та женщина, которая согласилась родить Павлу сына, и не претендует ли она на то, чтобы стать его женой.

Частных детективов в те время не было, поэтому Софочке пришлось самой пошевелить мозгами и побегать ножками. Она расспросила Катю о том, когда уходит и приходит домой Павел, выяснила на кафедре расписание занятий. И однажды проследила, куда друг семьи отправляется по четвергам. В первый раз узнала улицу, дом и даже подъезд. На следующий раз опередила Павла, встала на втором этаже на площадке возле окна и, отвернувшись, притворилась, что роется в сумочке, когда он прошел мимо – так узнала номер квартиры. Оказалось, что в этом доме жила знакомая ее мамы, которая с удовольствием поделилась сплетнями о Елизавете Степновой, которая недавно родила без мужа.

– Я не знаю, что на меня тогда нашло, – вспоминала Софья Олеговна. – Катя меня об этом не просила. Она и слушать не стала, когда я попыталась рассказать ей о том, что узнала. А мне даже удалось познакомиться с Елизаветой.

Однажды, когда Степнова гуляла с коляской в детском парке и присела на лавочку, Софья подсела к ней и заговорила. Повстречавшись на аллеях парка несколько раз, женщины прониклись друг к другу симпатией. Лишенная из-за малыша привычного круга общения, молодая мама потянулась к интеллигентной женщине, которая время от времени встречалась ей во время прогулок. Да еще та поделилась своим горем, рассказала, что никак не может родить. Естественно, что и Лиза раскрылась, рассказала, как познакомилась с Павлом Романовичем.

Молодая женщина преподавала в юридическом институте, писала диссертацию по истории международного права. Ее руководитель попросил Чернова проконсультировать Степнову по некоторым спорным вопросам ее темы. Ведь тогда еще не было Интернета и интересующие Елизавету сведения можно было получить только из книг. Некоторые из нужных экземпляров в Тарасове были лишь в библиотеке Черновых. Раза четыре встретились на кафедре, пару раз возвращались вместе домой, разговорились про жизнь. Чернов рассказывал о своих дочках, а Лиза посетовала, что ей вот уже скоро тридцать, а ни семьи, ни детей: «В моем возрасте уже трудно создать семью». А у Чернова вырвалась фраза о том, что у него семья есть, а вот главного, ради чего она была создана – сына, – нет.

Девушке запало в душу то, каким тоном это было сказано. Она долго думала, а потом сама пришла к Павлу Романовичу с предложением родить ему сына – почему-то она была уверена, что у нее будет именно мальчик.

Времена были сложные, родить вне брака для преподавателя института считалось аморальным. О том, чтобы Чернову оставить семью, речь тоже не шла. И все же оба пошли на то, чтобы у них был сын.

Насколько они стали счастливее, тяжело сказать. А вот трудностей прибавилось. Защитить диссертацию Лизе удалось еще до рождения ребенка. Конечно, многие ее не поняли. Павел старался помогать деньгами, нашел няньку, которая взяла на себя заботы по дому, а потом сидела с ребенком, ведь родители Лизы к тому времени умерли, других родственников тоже не было.

– Мне жалко было Катю, – призналась Софья Олеговна, – но и Лизу я могла понять. Конечно, во всем был виноват Павел с его маниакальным стремлением иметь сына. А обе женщины искренне любили его. Однажды я не сдержалась и высказала ему все, что о нем думаю.

Моя собеседница помолчала, улыбнулась и продолжила вспоминать, как Павел взял ее руки в свои, посмотрел в глаза и сказал, что жизнь – сложная штука и не всегда все идет как по нотам. Иногда ради достижения большой цели приходится чем-то жертвовать, идти против правил. Когда Софья поинтересовалась, что же это за цель, которая требует от него обязательного рождения сына, Павел грустно улыбнулся и произнес: «Планетарная».

Больше никогда о Егоре Степнове она не разговаривала ни с Павлом, ни с Катей. А вот с Лизой они подружились. Правда, Соня не призналась подруге, что сначала выслеживала ее, а та не насторожилась, когда узнала, что Матвеева тоже преподает на истфаке университета. Наоборот, даже обрадовалась тому, что можно говорить о любимом человеке, расспрашивать о том, как он работает, как к нему относятся студенты и преподаватели. С Катей отношения, наоборот, охлаждались, особенно после рождения Якова. Соня не могла побороть в себе ревность: почему судьба обделила ее самым главным, ради чего живет женщина?! Они с мужем были успешными профессионалами, состоятельными людьми, имели прекрасную квартиру на Набережной, дачу на Волге, автомобиль, каждое лето ездили на море или за границу. Но им так не хватало ребенка! И если Якова Сонечка даже видеть поначалу не хотела, то к Егорке прикипела.