Читать книгу "Игра души - Хавьер Кастильо"

могут контролировать всех. Но если кого-то застукают, им не поздоровится.

– Это центр христианского образования?

– По словам дирекции, да, но… Все, что происходит в его стенах, всегда было покрыто… мраком. Он не регулируется никакими четкими нормами и не следует какой-либо… – Парень замолчал, подбирая подходящее слово. – Доктрине? Они и не протестанты, и не пресвитериане. Из каждой религиозной общины они берут те правила и верования, которые им больше подходят. И… Они ломают нам жизнь.

– О чем ты?

– Преподобный Грэхем. Я его ненавижу. Вам следовало бы поговорить с ним. Тогда вы поймете, о чем я. Если кого и нужно расспрашивать о том, что произошло с Эллисон, так это его.

Профессор достал черный блокнот и записал фамилию преподобного.

– Почему ты так думаешь?

– Это он всем управляет. Он – глава школы. Он зовет тебя на исповедь, когда ему вздумается. И когда ты грешишь… Именно он назначает наказание. Он…

Итан замолк и сдержал то, что хотело сорваться с его губ.

– Думаешь, нам удастся поговорить с ним? Мы пытаемся… охватить взглядом сразу два случая.

– Этот тип… Как рак на теле Маллоу.

– Ты говорил об этом полиции?

– Тем двоим, что были здесь сегодня утром, и одному старику из ФБР, который приходил в школу в четверг и спрашивал, что нам известно об Эллисон. Он оставил мне визитку. По-моему, она в кошельке. Он сказал, пусть она будет у меня на случай, если я что-то вспомню. Я видел, как он разговаривал и с другими ребятами во дворе. И с теми, из… – Парень заколебался и через несколько секунд продолжил: – Он поговорил со всеми, кто там стоял.

– Он был из отдела розыска пропавших без вести?

– Да, наверное. Он подходил к каждому по отдельности во время перерыва, как какой-то продавец энциклопедий, и засыпал вопросами под присмотром профессора Харрис: где мы видели ее в последний раз, заметили ли мы что-то странное, был ли у нее парень. Дурацкие вопросы, которые обычно задают в фильмах.

– И что ты ответил?

– Как есть. Что Эллисон несколько дней не приходила на занятия.

– Этого агента звали Бен Миллер? – спросила Мирен, похоже узнав его по описанию.

Итан достал кошелек и протянул им визитку с номером телефона и именем агента Миллера, написанным поверх начальных букв отдела ФБР по розыску пропавших без вести.

Вдруг заговорил профессор Шмоер.

– Что ты хотел сказать до этого? – спросил он, по-видимому заинтересовавшись чем-то, на что Мирен не обратила внимания. – Почему ты замолчал?

Итан убрал со стола руки и нервно заерзал на стуле. Он встал, набрал из небольшого крана рядом с розливом пива стакан воды и вернулся. Прежде чем снова заговорить, парень залпом выпил его. Сердце у него колотилось как сумасшедшее.

– Банда из нашего класса. Я не… – Он колебался. – Это Во…

Казалось, он хочет сказать что-то, о чем запрещено говорить. Испугавшись, парень замолчал в самый последний момент.

– Ты можешь говорить спокойно, Итан, – сказала Мирен теплым и спокойным голосом. – Ты не сообщаешь нам ничего запретного… И ничего нового.

– Вы не… Вы не понимаете. Если они узнают…

– Кто?

– Я не могу сказать. Нет.

Мирен и профессор Шмоер откинулись на своих стульях. Если Итан будет упорствовать и дальше, нужный им след исчезнет в одну секунду. Вдруг Мирен выпрямилась и с серьезным выражением лица сказала:

– Знаешь что? У меня тоже была в школе своя банда. Боб, Сэм, Вики, Карла, Джимми и я. Мы называли себя «Падающие звезды». Это был секретный клуб. Секретный, конечно, в кавычках, потому что все знали, кто мы такие. Мы собирались в гараже у Джимми, чтобы покурить и послушать музыку. Мы воображали, как станем кинозвездами или известными музыкантами, как в какой-то момент нашей жизни все пойдет наперекосяк и мы снова окажемся в том гараже.

– Правда? И ваши родители знали об этом? – спросил Итан, заинтригованный такого рода жизнью без правил.

– Нет, конечно. Они думали, что мы вместе работаем над какими-то групповыми проектами. Я тогда сохла по Джимми и постоянно выдумывала себе новые школьные задания, чтобы сбежать в его гараж.

– Вы врали родителям, потому что вам нравился Джимми?

Мирен взяла чашку и сделала глоток кофе. Профессор Шмоер положил ручку на стол, чтобы усилить то впечатление, которое Мирен пыталась произвести на Итана: если бы парень увидел, как он делает заметки, мог испугаться возможных последствий и перестать говорить.

– Тогда я бы сделала для Джимми все что угодно, – решительно прошептала Мирен. – Наверное, только с возрастом начинаешь понимать, что не все люди заслуживают такой самоотдачи. А потом осознаешь, что едва ли возможно найти тех, кто достоин хоть малой ее части. Впоследствии я узнала, что Джимми думал лишь о том, как бы закадрить как можно больше девчонок.

– И ради парня вы могли совершить грех?

Мирен поняла, что все мысли Итана вращались вокруг понятий о грехе, религии и страхе оступиться. По его словам было ясно – что-то внутри него хотело сбежать оттуда, порвать со всем, и, возможно, здесь рождались его сомнения. Итан с уверенностью говорил о том, что некоторые ученики нарушали правила, но он, похоже, не мог чувствовать себя спокойно рядом с ними. Создавалось впечатление, что он понимал их, так как сам хотел вырваться из тисков этих пагубных методов образования, но наполняющий его страх не позволял решиться на этот шаг.

– Да, наверное, – продолжила Мирен. – Было забавно думать о грядущем крахе как о чем-то неизбежном. Так что мы жили без всяких забот, по крайней мере в том гараже. Если ты знаешь, что жизнь улыбается тебе только для того, чтобы потом растоптать без всякой жалости, удары не приносят столько боли.

Итан покачал головой.

– Нет, мисс Триггс. Это так не работает. Удары не приносят боли, да только если ты к ним привык. Когда на шраме нарастает мозоль. Затвердевшая кожа страдает меньше.

– Тебе было очень тяжело, когда исчезла Джина, верно?

Парень сжал челюсти, стараясь не смотреть им в глаза. На его веке выступила тонкая красноватая линия, а по щеке побежала слеза. Он сказал:

– Она оставила меня одного. Она… Бросила меня с дядей и тетей. Иногда я думаю, что лучше бы сделал то же самое и сбежал отсюда. Но… У меня никогда не хватало сил. Но, знаете, у меня есть план. В конце года я уеду, и они больше никогда меня не увидят. Я отправлю им открытку из Мексики. Посмотрим, смогут ли они меня найти.

– Ты думаешь, Джина ушла сама?

– Я… Я не знаю. Но