Читать книгу "Настоящий папа для хоккеиста - Арина Стен"

мой оазис, дающий силы жить дальше.

Со стоном все-таки заставил себя оторваться. Взгляд Иры был затуманен желанием. Таким настоящим, искренним, что я лишь сильнее сжал зубы, дабы опять не впиться в нее, подавляя своим собственным.

— Я позову Рому? — надо, чтобы Борисыч вернулся. Ира ведь так и не подписала заявление, которое он оформлял с ее слов.

— Да… наверное… — прошептала она, закусывая нижнюю губку.

— Не делай так, — ухмыльнулся, оттягивая ее вниз, освобождая от зубов.

— Почему? — чуть нахмурилась фея.

— Потому что тогда я точно на тебя наброшусь.

Ира вспыхнула от смущения и попыталась выпутаться из моего захвата, но я ей этого сделать не дал. Коротко поцеловал, не в силах бороться с желанием. Теперь, когда я узнал, какая она на вкус, держать себя в руках мне было очень сложно.

Но я прекрасно понимал, что это надо было делать, потому что, придя в себя, Ира может не захотеть продолжения или даже повторения. По крайней мере до тех пор, пока я не смогу ее убедить в том, что я — это то, что ей и Никите нужно для счастливой жизни.

Глава 23

Ирина

Когда Илья вышел из палаты, чтобы позвать Романа Борисовича, я, ошалело прикасаясь пальцами к губам, на которых все еще чувствовался вкус его поцелуя, пыталась понять, что же именно сейчас произошло. И почему я позволила этому мужчине, которого знаю такой короткий промежуток времени, себя поцеловать.

«Ты позволяешь своему сыну жить с ним, — вновь проснулся ехидный внутренний голос, — поцелуй в данном случае выглядит еще более невинно.»

Застонав, откинулась на подушки. Что я делаю? Такое ощущение, что у меня мозги сдвинулись с нужного места. Ужасным во всей этой ситуации было не столько то, что я все-таки плохо знаю Морова (в конце концов, на первом свидании обычно случается кое-что похлеще невинного поцелуя), сколько то, что я еще пару дней назад находилась в отношениях с совершенно другим человеком. Который, правда, был монстром, но сути это не меняло. И я пока плохо понимала, могу ли я позволить себе окунуться в Морова. И нужно ли мне это?

Тем временем в палату вернулся Шилов, с порога протянувший мне несколько листов бумаги, содержащие подробное описание произошедшего, которые мне предстояло подписать. Читать их, в отличие от доверенности, я не стала. Не хотелось вновь об этом думать. Хватит. Мне и так снятся кошмары по ночам, не хочу еще и днем все это мусолить.

— Мы объявим его в розыск. Когда что-нибудь будет известно, дам вам знать, — сказал следователь, убирая бумаги в портфель.

— Хорошо, — кивнула, понимая, что на самом деле мне не очень хочется знать, что будет с Костей дальше. Лишь бы он больше никогда не появлялся в моей жизни.

Когда мы с Ильей остались одни в палате, я не могла заставить себя на него даже посмотреть. Мне вдруг стало неуютно от того внезапного порыва, заставившего меня броситься к нему в объятия. Конечно, не было похоже, чтобы он сожалел об этом, но я все еще плохо его знала и могла неправильно понимать его действия.

«Как это можно неправильно понять? — возмутился уже порядком надоевший голос. — Он целовал тебя в ответ. Так, как никто до этого. Он хочет тебя. А ты его.»

Но разве это правильно? Могу ли я позволить себе хотеть его в ответ? Вдруг, это всего лишь сиюминутный порыв, вызванный моей беспомощностью и желанием просто почувствовать чью-то поддержку и на самом деле из этого ничего не выйдет.

— Ир… — тихо позвал меня Моров.

Но не успела я и слова сказать, даже заставить себя посмотреть на него, как в дверь вновь постучали.

— Войдите, — ответил вместо меня Илья.

На этот раз в палату вошла девушка. Симпатичная. Особенно, если сравнивать со мной в теперешнем состоянии. Молодая, стройная, длинные ноги, едва прикрытые короткой юбкой, кудрявые светлые волосы искусно уложены, будто она только что от парикмахера. Профессиональный макияж. Прям девочка-конфетка, аж смотреть тошно.

А после того, как она сразу с порога начала строить глазки моему здоровяку (да, моему, об остальном подумаем позже), появилось желание немного подправить ее милую мордашку.

— Соколова Ирина Александровна? — голосок у нее оказался таким же приторным, как и вся она. Фи!

А, может, я необъективна? Она же ничего мне не сделала плохого. «Только флиртует с твоим мужчиной, в остальном да, она просто милашка.» Но могу ли я на полном серьезе считать Морова своим? Мы ничего друг другу не обещали. Он просто помогает мне с сыном, а лично я до конца не уверена, нужны ли мне отношения так скоро после развала старых.

— Да, это я, — ответила, постаравшись не пускать в свой голос недовольство.

— Марина Витальевна Фетрова, сотрудник социальной службы, — представилась девушка и игриво стрельнула глазками в сторону Ильи, — можно просто Марина.

— Присаживайтесь, — предложил ей Моров, даже не глядя, что не укрылось ни от меня, ни от нее.

Девчушка скривилась, а меня прямо-таки распирало от удовольствия. Ведь, если бы эта длинноногая блонди его заинтересовала, он бы как-то это обозначил, правда?

Она села на ближайший ко мне стул, продолжая прожигать взглядом мужчину. Что за черт, девочка? Ты ко мне пришла или к нему?

— К нам поступило заявление, что вы попали в больницу, и вашему сыну негде жить, — произнесла она, когда молчание стало затягиваться, а ее взгляды в сторону Морова откровенно неприличными.

К моему счастью и огромному неудовольствию блонди, Илья оставался глух и слеп к этим взглядам. Вместо этого он сел на край моей кровати, взял меня за руку и бесстрастно воззрился на «просто Марину». Та не смогла сдержать себя и скривилась при виде наших сцепленных рук, а мне захотелось по-детски показать ей язык. Съела? Он мой.

Боже, что за ребячество? Я же даже не знаю, что хочу, чтобы этот мужчина был моим. Или все-таки хочу?

— Как видите, про мое нахождение в больнице — правда, но мой сын не беспризорник.

— И где он сейчас?

— В данный момент находится в школе, — ответил за меня Моров. — А так, на время нахождения Ирины в больнице, он будет жить у меня.

— А вы…? — протянула девушка, наматывая на палец прядь волос. Отвратительно, неужели кто-то думает, что это до сих пор считается сексуальным?

— Ее жених, — сказал Илья, огорошив этим заявлением и меня, и ее.

По-хорошему, я должна бы была возмутиться таким словам. Какой еще жених? Но вот только… я не стала. Главным образом