Читать книгу "Антология традиционной вьетнамской мысли - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература"

приблизил его к себе. Когда Да Бао овладел дхармой, он, оставаясь совершенно равнодушным к мирским делам, отправится странствовать, взяв с собой только бутыль, да чашу-патру. Через какое-то время, он получил право поселиться в монастыре Киеншо.

В то время Ли Тхай-то был еще "скрытым драконом", но наставник, отметив его цветущий вид и обратив внимание на его незаурядные способности, изрек: "Сочленение костей черепа у этого дитяти необычное. А тот, кому в будущем суждено повернуться лицом к югу и стать императором, должен быть не иначе как таким человеком". Будущей император вздрогнул и сказал: "Именно сейчас, когда наверху находится мудрый и светлый владыка, а пространство внутри четырех морей пребывает в мире и безмятежности, чего ради, о мой наставник, Вы произносите слова, за которые вырезают весь род преступника?!" "Небесные приказы, — ответил наставник, — всегда исполняются. Даже если и захочешь уклониться, все равно ничего не выйдет, и все тут! А коль скоро мои слова подтвердятся, прошу не обделить меня своими милостями".

Когда Ли Тхай-то взошел на престол, он постоянно вызывал наставника в столицу, дабы получить совет по поводу сути учения тхиен. При этом император оказывал наставнику милости и почести и основательно возвысил его, посвящая даже в дела правления: во всех делах подобного рода мнение наставника имело решающее значение. Позже, а когда точнее — неизвестно, наставник перевоплотился {10а, с. 9б-10а}.

Нгуен Ван Хань (?-1018)

Тхиенши Ван Хань из монастыря Лукто[205], что в округе Зитьбанг области Тхиендык, был уроженцем округа Кофап, а род свой вел от семейства Нгуен. Из поколения в поколение его семья поклонялась Будде. Уже в юности наставник в совершенстве овладел всеми тремя дисциплинами учения[206] и знал наизусть все шастры[207]. К доставляемым чиновничьей карьерой выгодам он относился с полным равнодушием.

В возрасте 21 года он покинул семью и вместе с Динь Хюэ поступил в услужение к наставнику Тхиен Онгу из монастыря Лукто, где в свободное от служения время, забывая об усталости, старательно учился. После смерти Тхиен Онга наставник Ван Хань упражнялся исключительно в технике дхарани-самадхи[208], а когда овладел ею, стал время от времени изрекать прорицания, которые неизменно находили подтверждение в событиях, совершавшихся Поднес хной. Эту способность наставника особо ценил и почитал император Ле Дай-хань.

В самом начале первого года правления под девизом Тхиен-фук (980) подданный дома Сун Хоу Жэньбао привел полки, чтобы разграбить нашу страну, и разместил их на горе по соседству с областью Лангшон. Император [Ле Дай Хань] вызвал наставника и спросил его мнение об исходе возможной военной кампании: "Я побью неприятеля или он побьет меня?" "На седьмой день третьего месяца, — ответил наставшие, — враг непременно отступит[209]". Так оно в дальнейшем и вышло.

Когда Ле Дай-хань захотел покарать Чампу, он совещался [с приближенными], но никак не мог решиться [выступить]. Тогда наставник попросился к нему на прием и настаивал на немедленном выступлении в поход, чтобы не упустить благоприятный момент. Император внял его словам и одержал блестящую победу.

[А вот еще случай]. Жил в то время негодяй по имени До Нган, который задумал погубить наставника. Но наставник заблаговременно, прежде чем тот начал действовать, послал ему такую гатху:

Порожденье древа и почвы,

Сложенье зимы и металла! [210]

Что замышляешь против меня?

Что за стремления скрываешь под полою халата?

И хотя сейчас пятикратно

Сердце зашлось в осенней [тоске] [211],

Придет время и беспокойство утихнет [212].

Испугавшись, До Нган отказался от задуманного. Умение наставника предвидеть грядущие события и извлекать уроки из прошлого опыта часто приводили к подобным результатам.

В то время, пока император Ле Нгоа-чиеу продолжал бесчинствовать и лютовать, искушая терпение Неба и людей своими доблестями-дэ, а будущий император Ли Тхай-то был начальником императорской гвардии и еще не вступил на престол, стали появляться разнообразные, как зловещие, так и добрые, приметы и знамения. Например, в павильоне Хамтоай монастыря Ынгтхайтам, что в области Кофап, у белой собаки на спине появился бурый подшерсток, очертанием своим походивший на слова "Сын Неба"; удар молнии оставил на хлопковом дереве следы в виде послания; по ночам вокруг могилы Великого выонга Хиенкханя[213] стели раздаваться звуки, напоминавшие причитание; на кере баньяна, что в монастыре Шонглам, узор из ходов, проделанных насекомыми, сложился в слово "Царство", и др[214]. Все эти случаи наставник освидетельствовал и истолковал. Получалось, что дом Ле идет к гибели, а дом Ли — к возвышению. Вот почему наставник, проживавший не в столице, а в монастыре Лукто, заранее знал день восшествия на престол Ли Тхай-то. Именно об этом он и сказал двум выонгам, младшему и старшему дядьям будущего императора. "Сын Неба из дома Ле уже скончался, а начальник гвардии господин Ли на своем месте — в запретном городе, под сливой, несет свой ночной дозор (?). Через несколько дней начальник гвардии непременно получит Поднебесную" — сказал он и вывесил на проезжей дороге такое оповещение:

Стелющаяся колючка сгинула в северных водах [215].

Плод сливы станет деревом под Южным небом [216].

Во всех четырех странах света брань прекратится

Все восемь направлений возрадуются покою и миру.

Выслушав это, оба выонга крайне напугались и тут же послали гонца в столицу узнать, что там происходит. Все оказалось так, как и говорил наставник.

В пятнадцатый день пятой луны девятого года правления под девизом Ынг-тхиен (1018) без признаков какого-либо недуга наставник продекламировал своим ученикам такую прощальную гатху:

Мы с вами, друзья, словно отблеск мгновенья,

Мелькнем в этом мире и канем в забвенье.

И так тьма существ, пробуждаясь весною,

Вновь замирает осенней порою.

Нужен ли страх и испуга томленье,

Раз все идет от расцвета к паденью?

И то, и другое — мы с вами подметим Капли росы на побегах столетий!

А еще поучал своих последователей так:

"Знаете ли вы, где должно пребывать [сознание]? Что касается меня, то я не считал, что есть нечто, в чем может пребывать [сознание], а равно и не полагался на то, что нет ничего, где оно могло бы пребывать!" Через мгновение наставник скончался. Император и служивые люди, собрав оставшиеся после кремации