Читать книгу "Отец моей малышки... за кафедрой! - Лючия фон Беренготт"

Одинокий и совершенно несчастный, я лежу на полу в гостиной и по-мальчишески мечтаю о том, как вот я сейчас умру от травмы головного мозга, и как она будет кусать локти о том, что вовремя не вызвала мне скорую помощь. Спустя минуту таких мечтаний мне становится настолько херово, что вместо картинки собственных похорон возникает натюрморт из бутылки коньяка и порезанного лайма – главный символ одинокого мужского алкоголизма.

Желание напиться в хлам усугубляется тем, что с кухни мне хорошо слышны голоса двух моих девочек, которым, похоже, совершенно на меня наплевать. Лиля заканчивает смешивать для дочери яичницу-болтушку, жарит ее, пьет мой кофе, что-то жует…

– Мы сто, здесь будем зыть? – спрашивает Маша с полным ртом.

– Поживем немного… Пока дяде Саше не надоест… – все тем же, равнодушно-прохладным голосом отвечает Лиля.

– А бабуска тозе сюда пъиедет?

– Понятия не имею. Можешь сама спросить у дяди Саши.

Добавляет обиды то, что Лиля старательно не называет меня при Маше «папа». Очень тщательно следит за своей речью, чтобы ненароком не оговориться.

– А дядя Андъей? – не отстает малышка.

Я напрягаюсь, прислушиваясь. При всей депрессивности моего нынешнего состояния мне крайне интересно, что Лиля ответит. Но она молчит. Долго молчит, гремя какими-то тарелками – вероятно моет после завтрака посуду. Я же гадаю, что творится сейчас у нее в голове. Жалеет, что не успела уехать? Обвиняет жениха в своих неприятностях? Корит его, что не приезжает спасти ее из моего плена? Вспоминает ее с ним приятные моменты?

И тем дольше она молчит, тем сильнее я злюсь. В чем проблема сказать дочери правду – что она больше никогда не увидит «дядю Андрея», что он им больше не друг? Ведь не думает же Лиля, что я позволю ей продолжать встречаться с ним?!

Тут я вспоминаю, что так и не проследил, чтобы Лиля дала ему отставку, хотя это было одно из моих требований. Очень не хотелось снова возвращаться к неприятному разговору, но, по всей видимости, придется. Я тяжело поднимаюсь, намереваясь идти к ней…

– Посмотришь за ней? Мне надо в душ.

Сбивая весь мой боевой настрой, в комнату входит Лиля с Машей на руках.

– Конечно, – забывая о том, что хотел что-то требовать и на чем-то настаивать, я чуть ни на цырлах подбегаю к ним двоим и принимаю из рук в руки мое капризное сокровище.

– Она поела? – заботливо спрашиваю.

– Да, – равнодушно кивает Лиля.

Я же стискиваю челюсть – меня начинает раздражать ее холодность. Хочется растормошить ее, пришпилить своим телом к стене и заставить хоть как-то на меня реагировать. Пусть злость, пусть пощечины, но не этот ледяной душ каждый раз, когда ее взгляд равняется с моим.

И в этот момент я чувствую, как мне в руку что-то вкладывают. Опускаю глаза – сложенный пополам белый лист бумаги из тетради.

– Что это?

– Список необходимых вещей и продуктов, – не глядя мне в глаза, сообщает она. – Можешь купить, можешь привезти нам из дома. И Машу надо везти в детский сад, а меня на учебу. Если позволишь, конечно.

– Не хотю в садик… – ноет Маша. – Хотю с тобой… Хотю к бабуське…

– Бабушка работает, зайка, – объясняет она и нарочито ласково целует дочу в носик, словно противопоставляет этому жесту холодность, которую проявляет ко мне. Поворачивает голову и взгляд ее, ожидаемо, леденеет.

– Могу я узнать, какие мои обязанности в этом доме?

Я снова сжимаю челюсть – больно, до желваков.

– Твоя обязанность в этом доме – получать удовольствие от жизни и радовать меня, по возможности. И нет, я не позволю, – добавляю, имея в виду ее учебу. – Ты сегодня выходная, я позабочусь о конспектах и прочих формальностях. Отдыхай, ешь, спи, читай книги. Я приду, поедем обедать.

– Сплясать не надо? – она выгибает бровь и отворачивается от меня, по-королевски, от бедра уходя в ванную комнату. А я вдруг понимаю, что совсем не против, чтобы она мне сплясала. Точнее, не сплясала, а чувственно, эротично станцевала в одном нижнем белье. Желательно, с подвязками. Можно забравших на журнальный столик в гостиной.

В виске начинает пульсировать, и я понимаю, что именно куплю ей сегодня, независимо от того, было ли это в ее списке… О да…

– Дядя Саса, ты не слысыс, что ли? – по моему лбу хлопают две маленькие, потные ручки.

Я дергаюсь и хмурюсь от этого постыло «дядя Саса». Мне оно однозначно надоело.

– Я тебе не дядя Саша, – строго говорю, трогая ее за нос. – Я – твой папа. Поняла? Папа. Повтори.

Малышка смотрит на меня огромными, как блюдца, глазами.

– Папа… – повторяет она немного испуганно. – Но у меня нет папы… Так мама казала!

– Это раньше не было. А теперь есть. Как тебе такое, малыш?

Она хмурится, отводит взгляд в сторону – в маленькой голове явно происходит сложный мыслительный процесс.

– Не знаю… А… зачем папа? – наконец спрашивает, снова уставившись мне прямо в глаза.

Я опешиваю, не представляя себе, как ответить ребенку на этот несложный вопрос. Действительно, зачем ей папа? Чтобы воспитывать? Да вроде и Лиля неплохо до меня справлялась. Чтобы содержать их и решать бытовые проблемы? То же самое – Лиля со своей матерью прекрасно обеспечивают себя всем необходимым, и никаких таких особых проблем у них нет. И одета Маша неплохо, и ведет себя как ребенок из хорошей, обеспеченной семьи. Даже и не скажешь, что ее мама одна растит…

Задумавшись, я иду в комнату и на автомате начинаю собирать Машу в садик. Нахожу в их сумке расческу, причесываю ее вьющиеся волосы… стараясь не делать больно, сооружаю довольно аккуратный хвостик. Поскольку Лиля явно застряла в ванной надолго, решаюсь сам выбрать одежду – цветастые леггинсы и короткое, с большими карманами платье в тон. Носки и то нахожу - розовые, в синий горошек.

Через пару минут Машенька уже готова, и я думаю о том, что же мог забыть… Еда? Да вроде там кормят, в садике. Но у нее вчера был с собой маленький рюкзачок, вспоминаю. Нахожу его и проверяю содержимое. Вода, обертки от какой-то то ли конфеты, то ли сладкого батончика. И еще одна такая же. И еще.

Я хмурюсь. Зачем Лиля дает Маше сладкое в детский сад? Вот уж совершенно необязательно в таком возрасте. А если она захочет перекусить по дороге…

Я иду на кухню, нахожу в холодильнике купленные домработницей персики и абрикосы, клубнику, и по-быстрому превращаю все это во фруктовый салат. Складываю в найденную в нижних ящиках пластиковую коробочку и упаковываю вместе с пластиковой же вилкой в пакет. Вместе с Машиным рюкзачком несу все это обратно в гостиную.

– Ну, что, готова ехать? – спрашиваю у Маши и замираю – в дверях стоит вернувшаяся из ванной Лиля – кутающаяся в мой халат, невероятно прекрасная с раскрасневшимся лицом и мокрыми волосами.