Читать книгу "Глоток мертвой воды - Альбина Нури"

– Ладно, извини, – примирительно проговорил он. – Завтра я поговорю с учительницей, мы проясним это недоразумение. Я уверен, этому найдется разумное объяснение.

– Какое еще объяснение? Мальчик зачем-то пытался убедить учительницу, что я не в своем уме: веду себя неадекватно, избиваю его! Алик ей даже синяки показывал! Откуда, кстати, у него синяки? Может, кто-то другой бьет, а он говорит, что это я? А может, Алик сам себя ранит? Специально, чтобы оговорить меня! Он и дядю своего оговаривал, помнишь?

– Ни в какие ворота это уже не лезет! – рявкнул Женя. – Я ничего такого не замечал! Никаких синяков! Еще раз повторяю: поговорю с Аликом и этой… как ее… Дариной Дмитриевой. Все выясню. Тут точно какая-то ошибка.

– Конечно! Я все напутала, как обычно, – язвительно отозвалась Полина. – Ну тогда поговори еще и с Лилей!

– С кем? С Сониной подружкой?

– Она тебе кое-что расскажет! Это уж точно никакое не недоразумение!

Женя недоверчиво скривился:

– Тебе ведь Лиля никогда не нравилась. Ты говорила, эта девчонка врет, прогуливает уроки, плохо влияет на Соню и вот-вот научит ее курить!

– Да, – подтвердила Полина. – Да, говорила. Но я ошибалась. Теперь я так не думаю.

– Ты ошибалась, – кротко проговорил Женя и улыбнулся тонкой, понимающей улыбкой. – Отлично, дорогая. Теперь ты полагаешь, что словам Лили нужно свято верить, я правильно понимаю? И что же она тебе сказала? Что Алик – опасный маньяк?

Полина поперхнулась: настолько точно муж повторил слова Лили. Это не укрылось от Жени.

– Очевидно, я прав, – удовлетворенно отметил он. – Так что она тебе наболтала?

У Полины начала болеть голова. Она ощущала полнейшую беспомощность. Женя не воспринимал ее слова всерьез. Похоже, он считал жену вздорной, неумной, ненормальной. Что бы она ни сказала, воспринималось им как бредни, не заслуживающие внимания.

Но она решила попробовать еще раз. Надо донести до него истину, должен же он понять!

– Женя, пожалуйста, поверь мне. – Полина заговорила спокойнее, стараясь показать свое благоразумие, продемонстрировать ясность мысли. – Мы с тобой знаем друг друга больше пятнадцати лет, так? По-моему, ты мог бы за эти годы убедиться, что я не полная идиотка, не психопатка и способна отличить выдумку от правды. Я, между прочим, математик! И с логикой у меня тоже все в порядке.

Муж подошел к ней и обхватил за плечи, заглядывая в лицо. В глазах его притаилась улыбка, и Полина поняла, что не достигла цели.

– Полечка, прости, если я тебя обидел. Я знаю, что ты математик и самая логичная, рассудительная женщина на свете…

– Прекрати паясничать! – Полина усталым жестом сбросила его руки с плеч. – Я всего лишь хотела объяснить, что мне можно верить. Ты очарован Аликом, он тебе нравится. Все это понятно и естественно: ты хотел сына, а теперь, когда не стало Сони и я не смогу родить… – Голос ее сорвался, но она сдержалась и договорила: – Но пойми, у этого мальчика что-то на уме. Он преследует свои цели, и мы должны узнать, какие именно.

– Цели?

Полина вздохнула, чувствуя, как нарастает головная боль.

– Лиля сказала, что Соня была влюблена в другого мальчика.

– И что с того? – В голосе мужа снова появилось раздражение.

– А то! Почему тогда у нее нашли объяснения в любви к Марату? Да потому, что Алик подделал это все! Ему нужно было сделать ее самоубийство достоверным, но он не знал, какую кандидатуру на роль возлюбленного избрать!

– Сделать самоубийство достоверным?! То есть ты на голубом глазу утверждаешь, с подачи этой девицы, что одиннадцатилетний ребенок убил нашу дочь и инсценировал суицид? – Женя уже почти кричал.

– Да! – вне себя выкрикнула Полина. – Он приходил сюда, когда Соня была одна дома! Когда наглоталась таблеток! А всем сказал, что безвылазно торчал в библиотеке! Ты понимаешь, что это значит? Алик был в квартире в момент смерти Сонечки! И ничего не сказал нам, сделал вид, что вернулся позже нас. Зачем?

Повисла тишина. Они стояли, уставившись друг на друга.

«Как враги на поле боя… Мы с Женей стали врагами…»

– Ты в своем уме? – свистящим шепотом выговорил, наконец, Женя. – Соображаешь, что несешь?

– Соображаю. – Силы покинули ее, хотелось одного: улечься в кровать, отвернуться к стене и спать, спать. – Прошу тебя только об одном. Поговори завтра с учительницей. И с Лилей тоже. Если ты решишь, что девочка лжет, я больше ни о чем не заикнусь.

Больше они не сказали друг другу ни слова. Молча улеглись спать, думая каждый о своем. Полина понимала, что ей не удалось убедить мужа, но она надеялась, что посеяла в его душе маленькое зернышко сомнения. Может, завтра он встретится с Лилей и Дариной Дмитриевной и поймет, что слова Полины – вовсе не безумные выдумки. А после они вернутся к разговору, обсудят все разумно и спокойно, без криков.

Поначалу оба не могли уснуть, но потом Жене повезло, он погрузился в сон, а она все вертелась в жаркой постели, переворачиваясь с живота на спину, то подгибая под себя, то вытягивая ноги, но не могла найти подходящую позу.

Наконец Полина тоже погрузилась в неглубокий, поверхностный сон. Спала беспокойно, то и дело просыпаясь и поглядывая на часы, и в одно из пробуждений почувствовала, что лежать снова неудобно: живот мешал и даже немного болел, казался непомерно раздутым и тяжелым. Женя что-то пробормотал во сне, и она подумала, что тревожит его.

Три часа ночи. А кажется, что уже целая вечность прошла! Тянется ли что-то дольше, чем тревожная ночь в ожидании рассвета?

Полина встала и пошла на кухню. Нужно попить горячего молока с медом. Когда подходила к кухонным дверям и тянулась к выключателю, на краткий миг вспомнила, как ей привиделась таинственная темная фигура возле стола.

Зажегся свет, Полина прошлепала к холодильнику. На ней была розовая ночная рубашка с кружевом по подолу. Доставая молоко, она мельком глянула вниз, на свои босые ноги, и в первый момент подумала, как это странно: она почему-то не видит своих ног. И кружев, которыми обшит край сорочки, не видит тоже.

В следующий миг мозг зафиксировал еще одну вещь, но сознание отказывалось принять ее.

«Вот почему мне было неудобно лежать», – подумала она, тупо уставившись на свой живот.

На свой округлившийся живот.

Судя по тому, как он выглядел, Полина находилась примерно на седьмом или даже восьмом месяце беременности.

Руки задрожали, и она испугалась, что выронит бутылку с молоком. Пытаясь поставить ее обратно на полку, Полина не заметила, что дверца уже захлопнулась.

«Спокойно! Спокойно!»

Она зажмурилась, потрясла головой, засунула бутылку в холодильник и подошла к столу. Закрыла глаза, открыла – но живот никуда не делся.