Читать книгу "Индейское лето - Евгения Перова"

– Ну вот! Ложись, я сейчас.

И задумалась: вряд ли у него с собой были презервативы… Ну что ж, вот тебе и шанс – ты же хотела ребенка? Или нет? А, будь что будет! Ее переполняло какое-то странное чувство обреченности, словно она собиралась прыгнуть в пропасть: один шаг – и все будет кончено. И пусть. Пусть! Я – свободная женщина. Она сняла через голову платьице – в ярком всполохе сверкнувшей молнии Дима увидел ее нагое тело. Анна легла рядом и спросила шепотом:

– У тебя уже было… что-то такое?

– Нет, – ответил он еще тише, испытав прилив мучительного стыда и страха, что она сейчас засмеется и прогонит его, как мальчишку, залезшего в чужой огород. Но Анна не засмеялась, а поцеловала – очень ласково: мысль о том, что она у него первая, привела ее даже в какой-то восторг. Сердце у Димки стучало так, что того гляди выпрыгнет, и Анна осторожно и нежно повела его по крутой тропинке – все вверх и вверх, сначала подталкивая, потом сдерживая: он был юн, нетерпелив, горяч, хотел всего и сразу. Как Анна ни старалась, она не успела за Димкой, и когда он орал, размахивая флагом, на вершине горы – я это сделал! – с улыбкой любовалась им с нижнего уступа, думая, что для первого раза все получилось очень даже неплохо. А саму разбирало любопытство:

– Эй, как ты там? Ты жив?

– Жив…

– Тебе понравилось?

– Не знаю…

– Не понравилось?

– Нет, здорово, конечно…

– Ты ожидал чего-то особенного, да?

– Ну да, мне казалось…

– Подожди, – прошептала она, целуя его. – Это ты еще во вкус не вошел…

А сама подумала: «Все-таки мужчины устроены проще – удовольствие-то он получил!» И вздохнула. Но оказалось, он и не думал бросать ее на полдороге:

– Что мне для тебя сделать? – Его горячее дыхание обожгло ей ухо.

– Все, что захочется. Я вся твоя. – Анна, внутренне усмехнувшись, взяла его руку и показала, что и как надо сделать. Дождь лил, не переставая, всю ночь – грохотал по крыше, переливался через край бочки, подставленной под водосток, глухо гремел отдаленным громом, редкими вспышками молний озаряя два обнаженных тела в путанице простыней.

Утро было ясным. Анна, проснувшись, сразу увидела Димкино загорелое плечо с пятном солнечного света – и зажмурилась в ужасе: так это все правда! Это не приснилось ей! Она вспомнила все, что было ночью, и застонала про себя: зачем?! Зачем я это сделала? Она обреченно разглядывала спящего Димку: он размеренно дышал, приоткрыв рот, а ресницы так невинно лежали на щеках. Длинные какие! Красивый мальчик… И как теперь быть?! Нет, конечно, все получилось просто прекрасно… Ну да, лучше некуда.

Хотя внутри все просто ныло от тоски и неясного страха, ее и сейчас возбуждала мысль: я сделала его мужчиной! Может, утешиться этим? Но Анна решительно не представляла, что будет с ними дальше: он же не захочет на этом остановиться! Или захочет? Ему же надо в институт! Вот! Пусть идет в институт… Оторвавшись наконец от созерцания Димкиных губ, которые ей все больше и больше хотелось поцеловать, она перевела взгляд выше – он смотрел на нее серьезно, как-то очень по-мужски. Потом улыбнулся, и Анна испугалась: а вдруг прочел ее мысли! Но не успела ничего сказать, потому что он, повернувшись, поцеловал ее – научился, смотри-ка! – и так решительно приступил к делу, что Анна почувствовала: роли переменились, и те слова, что она сказала ему с легкой усмешкой несколько часов назад, теперь отзывались сладкой истомой: я вся твоя…

Ни в какой институт он не пошел. И на следующий день тоже. Какой институт! После дождя жара спала, но все равно было тепло: ветер гнал по синему небу легкие облака и нес какие-то пушинки. Весь сад был завален опавшими листьями, яблоками и сливами, и, разыскав в сарае грабли, Димка сгреб все в одну большую кучу. Голый по пояс, он лихо управлялся с граблями, а Анна любовалась им, покачиваясь на качелях. Потом пришел к ней и сел рядом, обняв.

– Как хорошо, правда? Такой теплый сентябрь!

– Индейское лето…

– Индейское?

– Ну да, у нас называется бабье лето, а у американцев – индейское. А ты помнишь, как мы первый раз встретились? Ты вылез из малины в боевой раскраске, такой маленький индеец – Оцеола, вождь семинолов…

– Не помню!

Он не хотел об этом вспоминать – зачем лишний раз убеждаться, что он безнадежно моложе Анны?! Поэтому он поцеловал ее, потом расстегнул верхние пуговки на сарафане и коснулся губами нежной незагорелой кожи на груди – Анна вздохнула и закрыла глаза. Она никогда не верила, что есть какая-то необыкновенная, особенная любовь. Конечно, Димка просто сходил из-за нее с ума, но это все гормоны. Конечно, он ужасно нравился ей, и было так сладко заниматься с ним… сексом? Заниматься любовью – брр! Может, у нее тоже гормоны? Или она так хочет ребенка? Да он сам почти ребенок! И Анна чувствовала себя какой-то совратительницей малолетних, что, в общем, прибавляло остроты их отношениям.

А Димка просто не верил своему счастью – сидеть рядом с ней, целовать, дышать ею, жить ею! И когда она говорила, улыбаясь: «Я вся твоя!» – он обмирал от восторга. И все было бы просто замечательно, если бы не какое-то надсадное воспоминание, зудевшее в закоулках памяти – у него было ощущение, что он что-то забыл, что-то очень важное! А какой сегодня день? Число какое? Кто его знает… Димка с трудом нашел свой выключенный мобильник – а, черт! Там была куча звонков и сообщений от мамы и Ирки: свадьба, свадьба! Он совсем забыл про Иркину свадьбу! Оказалось, это уже завтра. Димка собирался как на войну – после того как Анна категорически отказалась идти с ним, он совсем приуныл.

– Но ты не уедешь? Ты меня дождешься?

– Да куда я денусь! Позвони, что там и как, ладно?

И двадцать раз оглянувшись, он наконец ушел. Сразу стало очень тихо и пусто. Анна долго сидела на качелях, лениво покачиваясь, и даже увидела, как прошмыгнул в траве большой деловитый еж. Ей было как-то тоскливо – жизнь настолько осложнилась, что дальше просто некуда. Она не понимала, что ей дальше делать с Димкой. А с собой? С собой что делать? Конечно, на даче у Лифшицев можно прожить и зиму, запросто. Есть какое-то загадочное отопление под названием ОГВ, наверное, можно научиться с ним управляться. Вода – в колонке. Интересно, а зимой вода есть? Наверно, есть! Живут же здесь люди зимой! В Москву ездить далековато…

Она не жалела, что ушла от Сергея – была у нее такая счастливая способность никогда ни о чем не жалеть: сделано – так сделано. Надо думать, как жить дальше. Но думать решительно не хотелось – все тело сладко ныло, и она вздыхала, вспоминая бесчинства прошедшей ночи. Мягко светило солнце, ласково веял ветерок, пахло яблоками и сухими листьями, в траве шуршал еж, и какая-то птица, усевшись прямо над Анной, все спрашивала и спрашивала о чем-то своим звонким металлическим голоском.

Ближе к ночи позвонил Севка – Анна страшно удивилась, он никогда ей не звонил. Севка так закричал в трубку, что она не сразу поняла, в чем дело: