Читать книгу "Свой, чужой, родной - Татьяна Полякова"

— Воспитанная девушка должна возразить?

— Если только рассчитывая на дополнительный комплимент.

— Тогда не буду.

— Правильно. Куда прикажешь? — спросил он, помогая мне сесть в машину.

— У меня обширная программа.

— Остаток моей жизни полностью в твоем распоряжении.

— Безделье уже достало? — серьезно спросила я, когда он завел машину.

— Ничего подобного. Дело не во мне, дело в тебе. Хочется, знаешь ли, быть рядом. Но, во-первых, я помню, что ты, в отличие от меня, трудишься, и значит, твое время ограничено, а во-вторых, без нужды мозолить девушке глаза — не лучший способ ей понравиться.

— Это кто сказал?

— Какой-то умник. Что, глупость сморозил? Так куда мы едем?

— У пропавшего Петьки есть сестра. Но к ней, наверное, следует заехать позже, а не в разгар рабочего дня. А вот Могилевская — хозяйка дома с колоннами — находится в доме престарелых. Туда, пожалуй, в самый раз.

Я назвала адрес, Валька согласно кивнул, и мы довольно быстро покинули город. В тот день пробок не наблюдалось.

— Как ты нашла хозяйку? — спросил Валька. — Сосед все-таки помог?

— Да. Говорит, у старушки Альцгеймер.

Валька взглянул с сомнением.

— Тогда зачем мы едем? Ты имеешь представление об этой болезни?

— Заглянула в Интернет. Хотелось бы для начала убедиться, что у старушки все в порядке.

— И не держат ли ее там силой? Откуда такие мысли?

— А тебе все это не кажется подозрительным? — поинтересовалась я.

— Что «все»? — переспросил он.

— Пожилая женщина зачем-то покупает дом…

— Обычно, когда речь идет о мошенничестве, все происходит с точностью до наоборот: собственность старушек не стоит бесхозной, некие ушлые люди вовсю ее эксплуатируют.

Признаться, я немного растерялась. То, что было подозрительным для меня, стороннему человеку таковым вовсе не казалось. Это наводило на весьма неутешительную мысль: я нарочно сгущаю краски и ищу загадки там, где их нет.

— Ты говорила, дом, где она жила, снесли? — продолжил Валька. — Обычно об этом узнают заранее, вот старушка и позаботилась о достойном для себя жилье. Ехать в новый район не захотела, старики привыкают к месту. Дом с колоннами прекрасно расположен и находится практически в том же районе… У меня лишь один вопрос: откуда у одинокой бабки деньги на особняк в центре города? Но мы ведь о Могилевской ничего не знаем. Вдруг она богатая наследница или занимала высокий пост… За квартиру ей, кстати, положена компенсация…

— То есть я на пустом месте придумываю детектив? — закончила я.

— Да ради бога, мне это только в радость. Ты бы сейчас работала, а я ждал бы вечера, чтобы с тобой увидеться, но благодаря старушенции ты рядом со мной, и жизнь прекрасна. В общем, я за любой кипиш, только свистни.

Стоило нам подъехать к «Тихой обители», как версия, что здесь обретаются злодеи, насильно удерживающие у себя несчастных старушек, начала трещать по швам. Забор здесь, конечно, был, а также шлагбаум и будка охранника, но никакой атрибутики тюрьмы, то есть колючая проволока и злобного вида охранники отсутствовали.

Сквозь ограду из металлических прутьев открывался вид на большой парк, впереди — двухэтажный корпус со стеклянным переходом, который вел в корпус поменьше.

На ближайшей аллее появилась девушка в форменном платье. Она везла инвалидное кресло, в котором восседал чистенький румяный старичок, он что-то говорил, радостно пуская пузыри, а девушка промокала ему рот салфеткой, счастливо улыбаясь. Просто ходячая реклама. Можно подумать, к нашему появлению здесь готовились.

Валька притормозил возле шлагбаума, из будки вышел охранник, довольно крупный мужчина лет шестидесяти, и приветливо спросил:

— Вы кого-то навещаете?

— Могилевскую, — ответила я, открывая окно.

— Оставьте, пожалуйста, машину на парковке, — кивнул он в сторону заасфальтированной площадки слева от шлагбаума. — На территорию машинам въезд запрещен в целях безопасности. Вы, наверное, в первый раз?

— Да, — кивнула я.

— Проходите во второй корпус, вам к главному врачу.

Оставив машину на парковке, мы прошли через турникет, получив временный пропуск. Охранник записал наши фамилии в журнал, указав, кого мы приехали навестить. Но никаких документов не спрашивал.

Пока мы шли ко второму корпусу, успели встретить еще с десяток обитателей дома престарелых, некоторые, в основном колясочники, были в сопровождении персонала. На скамейке под липой группа старичков обоего пола слушала музыку, кажется, Моцарта. Магнитофон стоял на переносном столике, рядом с ним сидела пожилая дама в униформе, благовоспитанно держа руки на коленях.

— Если это и тюрьма, то хорошо закамуфлированная. Старички выглядят довольными, — заметил Валька.

Я сказала:

— Думаешь, неплохо остаток жизни провести здесь?

— Не приведи господи, — ужаснулся он. — По мне — сначала смерть, а потом памперсы, а не наоборот.

— Все так говорят, — хмыкнула я. — Одно совершенно ясно: стоит все это счастье немалых денег.

— Старушка наткнулась на золотую жилу?

— Надеюсь, скоро выясним.

Мы поднимались по ступеням, когда из корпуса навстречу нам вышла девушка лет двадцати пяти все в той же униформе.

— Здравствуйте, — расплылась в улыбке она, точно видеть нас для нее было величайшим счастьем. — Вам помочь?

— Мы приехали навестить Могилевскую, — соревнуясь с ней в лучезарности улыбки, затараторила я. — Не подскажете, где ее можно найти?

— Сейчас все на прогулке. Вам в любом случае сначала надо увидеться с главным врачом. Я вас провожу.

Она вместе с нами вернулась в корпус. Помещение не могло похвастаться дорогой отделкой, зато чистотой — несомненно. Все не просто вымыто, а выскоблено. Металлические детали блестели параноидальным совершенством.

Наши шаги гулко отдавались в коридоре. Девушка на мгновение замерла перед дверью с римской цифрой «I» и постучала, после короткого «да» открыла дверь и, прошептав:

— Егор Сергеевич, извините. К вам посетители, — распахнула дверь пошире, приглашая нас войти, а сама поспешно удалилась.

Мы оказались в просторном кабинете с глянцевой мебелью и кушеткой, застеленной цветастой простыней. Это яркое пятно показалось неуместным в белом однообразии.

— Здравствуйте. Прошу вас, присаживайтесь, — поднимаясь нам навстречу из-за стола, сказал Егор Сергеевич.

Он был на удивление молод, почему-то я ожидала увидеть седого дядю с кустистыми бровями, вкрадчивым голосом и елейной улыбкой. Наверное, так должны выглядеть гробовщики, а не главврачи, поправила себя я. Этому было лет сорок с небольшим, невысокий, слегка располневший, с темными глазами и кудрявой шевелюрой, которую он безуспешно пытался спрятать под докторскую шапочку.