Читать книгу "Завоеватели. Как португальцы построили первую мировую империю - Роджер Кроули"

А в Каликуте продолжалась блокада, причинявшая местным жителям много бедствий, пока заморин всеми силами пытался организовать общий фронт против захватчиков, сопротивление их устрашающей военной агрессии. Он рассчитывал измотать их — насколько возможно затягивая переговоры насчет пряностей, чтобы португальцы не успели отбыть до начала муссона. Этого и добивались торговцы-мусльмане в Кочине, предъявляя да Гаме все новые требования, отсрочивающие погрузку товара на его суда. С другой стороны, блокада принуждала заморина к поискам обходных путей. Он отправил к да Гаме одного из своих брахманов с новым мирным договором. Да Гама был польщен: брахманы, индийская элита, представляли высшую касту. Заморин предлагал компенсировать португальцам все расходы и ущерб и заключить договор о дружбе. Да Гама воспринял его предложение всерьез, несмотря на несколько странные желания посетителя: тот хотел лично отправиться в Португалию после погрузки на корабли пряностей, а пока брахман и сопровождающая его делегация поехали с да Гамой обратно в Каликут. Там брахман сошел на берег, оставив в заложниках своих сыновей, и да Гама стал ждать его возвращения с компенсацией. Однако вместо брахмана пожаловал другой индиец и предложил адмиралу послать на берег своего человека. Тут уж да Гама не выдержал и взорвался, заявляя, что не вышлет на берег даже юнгу, что он ничего не должен местному правителю и если тот хочет договориться, то пусть приезжает лично. Заморин уверял его, что все решится к вечеру следующего дня. Терпение у адмирала заканчивалось.

На Каликут опустилась тропическая ночь.

Перед рассветом вахтенный заметил в море рыбацкое судно, вышедшее из гавани, которое по приближении оказалось двумя связанными между собой лодками. Разбудили командира. Да Гама быстро оделся и выскочил на палубу, подумав, что заморин явился выполнить обещание. Однако вскоре стало понятно, что он ошибается. В море тихо вышли семьдесят или восемьдесят судов, которые португальцы поначалу принимали за рыболовный флот — пока не затрещали первые выстрелы.

Подпись Васко да Гамы

На кораблях обнаружились бомбарды. Ядра, скользя по воде, пробивали корпус португальского флагмана. Вскоре он был окружен и на любого, кто появлялся на палубе, сыпался град стрел. С верхних площадок португальцы швыряли камни, пытаясь освободить проход для бомбардиров, чтобы те могли подойти к своим орудиям, но безуспешно.

Индийцы подожгли захваченное доу — в надежде, что огонь перекинется на флагман. Пришлось обрубить канат, связывающий два судна. Лодки вокруг так и мельтешили, обстрел не прекращался, и да Гама принял решение об отходе. Однако адмиральский корабль был надежно закреплен на месте с помощью тяжелой цепи — как раз для того, чтобы диверсанты ночью не сняли судно с якоря. Матросы долго работали топорами, прежде чем наконец удалось освободиться от цепи. Как назло, в море установился мертвый штиль, и флагман, который беспощадно обстреливали индийцы, стоял на месте точно вкопанный.

Да Гаму спас случай. Внезапно из Каннанора явилась флотилия Висенте Содре — каррака и две каравеллы. Яростно вздымались весла, толкая судна вперед под обстрелом мелкотравчатой армады.

Атакующие наконец отступили — «некоторые без ног и рук, другие и вовсе лежали замертво». Да Гама был вне себя от бешенства — несмотря на всю его подозрительность, индийцы провели его, заманили в ловушку. Всех заложников напоказ повесили на мачтах, затем отправили к берегу лодку с трупами, сопроводив страшный груз свирепым посланием: «О злосчастный, ты позвал меня, и я явился по твоей просьбе. Ты сделал все, что смог, и, будь твоя воля, ты сделал бы больше. Ты получил заслуженное наказание, и, когда я вернусь, ты вновь будешь наказан: ты заплатишь за все, и вовсе не в деньгах».

Глава 9. Точки опоры. Декабрь 1502–1505 год

Да Гама отбыл в Лиссабон в феврале 1503 года, оставив на побережье Индии два небольших форпоста — торговые представительства в Каннаноре и Кочине. Заморин был ограблен, унижен и сокрушен тем, что его вассал — султан Кочина — не поддержал его попыток дать совместный отпор португальским пиратам. Со временем стало ясно, что переговоры не имеют смысла. Их визиты стали носить угрожающе регулярный характер. В межсезонье их флотилии — числом от нескольких до десятков судов — являлись под развевающимися флагами, под пушечные выстрелы, демонстрируя свою силу, и чинили разбой. Они требовали пряностей, изгнания мусульман, которые давно жили и торговали на побережье. Захватчики игнорировали индуистские обычаи и не стеснялись подкреплять свои угрозы насилием. Они вели войну в нарушение всех правил.

Кроме того, чужаки устроили нечто вроде платной пропускной системы для кораблей, следующих вдоль побережья. Заплатив в фактории определенную сумму, капитан судна получал пропуск — картаз, чтобы продолжать путь и торговать в портах, контролируемых португальцами. По сути, это был налог на коммерцию. Позже возникло требование об уплате экспортных и импортных пошлин. Картаз — лицензия на судоходство с отпечатанным изображением Девы Марии или Иисуса — ознаменовала наступление радикальных перемен в Индийском океане. Европейцы принесли сюда новые порядки: море перестало быть зоной свободной торговли, благодаря системе картазов возникло неведомое здесь ранее территориальное разграничение, чреватое конфликтами — во благо португальцев, целью которых было господство в Мировом океане.

Эти перемены эхом отозвались на другом конце света. В декабре 1502 года встревоженные венецианцы созвали Каликутский совет с тайной целью склонить султана Каира к сотрудничеству. В Каир отправился посланник Бенедетто Сануто, которому поручили найти быстрое и эффективное решение проблемы, соблюдая при этом строгую секретность. Дело было чрезвычайно щекотливое — по сути, сговор с мусульманами против братьев-христиан — и, будь оно раскрыто, грозило большим скандалом. Сануто должен был растолковать султану, насколько опасны действия португальцев по блокаде морских путей, и убедить его повлиять на заморина, чтобы тот срочно выставил пришельцев вон, а также снизить таксы на перемещение товаров через Египет (что было бы особенно выгодно Венеции), дабы составить конкуренцию португальцам.

К текущим сложностям в Египте — как то: опасность переворота, бунты берберских племен, угрожающих паломникам в Мекку и Медину, и пустая казна — добавилась еще одна. Султан Египта Аль-Ашраф Куансух аль-Гаури не мог проигнорировать появление португальцев в Индийском океане. «Дерзость франков не знает предела, — писал знаменитый египетский историк Мухаммад ибн Ийас, отмечая их участившиеся набеги на Индию. — Сообщают, что франки сумели разрушить плотину, разделяющую Индийский океан (Китайское море) и Средиземное море, — что возвел Александр Великий, и продолжают расширять проход, чтобы их корабли могли попадать в Красное море. Таким образом их пиратство приобретет еще больший размах».

Каир кишел подобными фантазиями в духе «Тысячи и одной ночи». Султан остался глух к просьбе венецианцев о снижении пошлин, но, как покровитель священных Мекки и Медины, защитник мусульман и правитель империи, обязан был отреагировать на португальские бесчинства, иначе его статус мог быть оспорен. Тревогу внушали слухи о жесткой расправе над судном «Мири» и второй случай зимой 1502 года при отходе да Гамы из Кочина. Португальская проблема набирала остроту.