Читать книгу "Имя, ставшее эпохой. Нурсултан Назарбаев: новое прочтение биографии - Николай Зенькович"

Общеизвестно, что Назарбаев в Минск не приехал. Это установленный исторический факт. Почему не приехал?

Ельцин неоднократно признавался, что им важно было присутствие казахстанского руководителя хотя бы в качестве наблюдателя. Но, по словам Назарбаева, его подписи под документом все равно не было бы, и, окажись он там, попытался бы убедить участников белорусской встречи все-таки провести консультации со всеми потенциальными членами СНГ и только после этого принимать какое-то решение.

«На 9 декабря Горбачев пригласил нас к себе для обсуждения ситуации – Ельцина, Кравчука, Шушкевича и меня, – делился Нурсултан Абишевич своими воспоминаниями в интервью российской «Независимой газете» в номере за 6 мая 1992 года. – Но до этого мне позвонил Борис Николаевич и сказал: «Я хочу полететь в Беларусь подписывать соглашение, туда прилетит и Кравчук. Прежде чем окончательно встретиться у Горбачева, я хочу выяснить, на что можно «вырулить». На разговор с Горбачевым надо прийти, зная мнение Кравчука и Шушкевича». Когда 8-го вечером я прилетел в Москву, мне сообщили, что из Минска звонит Ельцин. По телефону он и Шушкевич предложили мне сразу же вылететь в Беларусь и присоединиться к ним. Зачем? Ельцин ответил: «Мы прямо здесь составляем документы и хотели бы, чтобы Казахстан стал четвертым». Я не поехал».

9 декабря Назарбаев принимал участие в полуторачасовой встрече Горбачева с возвратившимся из Минска Ельциным. В тот же день Назарбаев провел краткую пресс-конференцию в представительстве Казахстана в Москве. Сообщил журналистам, что на встрече с Горбачевым и Ельциным условились разослать соглашение, подписанное главами трех республик в Беловежской Пуще как их инициативу парламентам всех республик для обсуждения наряду с проектом Договора о Союзе Суверенных Государств (ССГ).

Интервью на Красной площади

Тогда же, 9 декабря, Горбачев на совещании со своими советниками рассказал, что в четверг, перед отъездом Ельцина в Минск, у них состоялась встреча. В упоминаемой ранее книге «В Политбюро ЦК КПСС…» есть запись слов Горбачева, сделанная государственным советником при президенте СССР Георгием Шахназаровым: «…Мы договорились, что они там поговорят, а основное решение отложим на понедельник. Высказал ему развернутую аргументацию в пользу Союза. Ельцин возразил: может, на три-пять лет договор? Или Украина ограничится участием в Экономическом сообществе? Или Славянский союз? Я попросил Ельцина эти варианты не выдвигать. А если уж они всплывут – не афишировать. Ты первым, сказал я ему, признал независимость Прибалтики. Смотри, что они делают с армией, с гражданством».

Далее Шахназаров зафиксировал следующее высказывание Горбачева: «В сегодняшнем разговоре с Назарбаевым он мне заявил: я шел на выборы (президентские. – Н.З.) с одним лозунгом – Союз, Союз! В моем заявлении, считает Назарбаев, должна быть дана юридическая и политическая оценка Беловежью. Нельзя делать хорошую мину при плохой игре».

На следующий день, 10 декабря, Горбачев снова собрал своих советников из числа самых доверенных людей. Запись Шахназарова: «Кто-то из присутствующих: «Назарбаев сделал сильное заявление в вашу поддержку. Вы же не можете его подвести… Надо сказать, что все это грозит развалом России. Это – единственное связующее звено Европы и Азии. Как только Япония, Китай почувствуют нашу слабину, начнут раздирать на части. Надо выступить в Верховном Совете, сделать заявление. Исчерпав конституционные возможности – уйти. Если вы сразу уйдете, бросив все, будет плохо».

12 декабря Горбачев встретился с большой группой журналистов. И подтвердил, теперь уже публично, что встречался с Ельциным накануне его поездки в Минск. Более того, признался, что знал, с каким планом Ельцин туда ехал, и все предвидел.

Стало быть, и консультации с Михаилом Сергеевичем тоже были?

Еще одна неожиданность. Оказывается, на своей «тайной» встрече «пущисты» рассматривали и текст Союзного договора, подготовленный для подписания под руководством Горбачева. Киевская «Рабочая газета» в номере за 11 декабря 1991 года опубликовала свидетельства Кравчука, о которых мало кто знает.

«Ельцин привез с собой горбачевский текст о создании Союза, – рассказывал журналистам украинский президент через два дня после подписания Беловежских соглашений. – Горбачев делал нам следующее предложение: Украина вправе внести любое изменение, пересмотреть целые параграфы, даже составить новую редакцию при единственном условии – она должна обязательно подписать договор. Ельцин положил текст на стол и передал вопрос Горбачева: «Подпишете ли вы этот документ, будь то с изменениями или без них?» Сам он сказал, что подпишет только после меня. Таким образом, судьба договора целиком зависела от Украины. Я ответил: «Нет». Сразу встал вопрос о подготовке нового документа. Специалисты работали всю ночь».

Кто же были эти «специалисты»?

В переговорах, кроме глав государств, участвовали: с российской стороны – первый заместитель председателя правительства Геннадий Бурбулис, госсоветник президента России Сергей Шахрай, заместитель председателя правительства Егор Гайдар; с белорусской стороны – Председатель Совета Министров Республики Беларусь Вячеслав Кебич, первый заместитель Председателя Совета Министров Республики Беларусь Михаил Мясникович; с украинской стороны – премьер-министр Украины Витольд Фокин.

Главными «специалистами», как выяснилось позднее, были Шахрай и Бурбулис. Именно их назвал Горбачев на встрече с журналистами 12 декабря. «Когда я увидел, что в Минск поехали Шахрай и Бурбулис, мне все стало ясно, – сказал тогда Михаил Сергеевич. – Бурбулис на каком-то этапе написал доклад, он есть у меня. Наверное, вы его видели под грифом «строго конфиденциально». В чем смысл этого доклада? В том, что Россия, мол, потеряла уже половину из того, что она выиграла после августовского путча, хитрый Горбачев плетет сети по восстановлению старого Центра, и его будут поддерживать республики. Все это невыгодно России, и этот процесс надо прервать…

План, по Бурбулису, состоял в следующем: независимые республики и государства и мягкий Союз на период бракоразводных процессов. Не для того, чтобы сотрудничали, а для того, чтобы эта независимость была укреплена. Таков был этот план, с которым поехали в Минск. Я это предвидел».

В интерпретации Гайдара все происходило следующим образом. Ему, как владевшему пером, поручили набрасывать на бумаге текст. Участвовали Бурбулис, министр иностранных дел России Козырев и Шахрай.

Работу закончили в четыре утра. Андрей Козырев взял листки, написанные Гайдаром, понес к машинисткам.

Утром – переполох в технических службах. Текст… исчез. Решили, что дело без КГБ не обошлось, и страшно перепугались. Постепенно выяснили, что Козырев не решился в четыре утра будить машинистку и, щадя ее сон, подсунул рукопись ей под дверь. Однако ошибся – это была дверь другой комнаты.