Читать книгу "В поисках черного золота - Владимир Аверин"

— Вы улетаете из Москвы?

— Конечно. Если бы я остался, то сейчас бы не откровенничал с вами, — сказал Химик. — Полечу в теплые края, пережду, пока здесь все уляжется да успокоится, а потом, глядишь, и вернусь.

— А я ничего так и не узнал про батю, — вздохнул Пузырь и отдал кассету Химику. — Ра- статура сказал, что он в командировке, Киборг о бате ничего не знает, вы нам тоже не поможете… Что мне делать, — Пузырь сокрушенно помотал головой, — не врубаюсь.

— Не переживай, ковбой, — сказал Химик, убирая кассету во внутренний карман пиджака. — Мне кажется, что ты очень скоро увидишь своего отца.

— Почему вы так думаете?

— Твой отец — директор ТЭС, а Растатура его заместитель. Я думаю, что Растатура убрал директора, чтобы на время занять его место.

— Я не въезжаю, зачем ему это понадобилось? — наморщил лоб Пузырь.

— Чтобы спокойно вывезти оборудование. Ведь оборудование — это основное доказательство, главная улика. Допустим, что твой отец пронюхал про золото и решил заявить об этом в милицию. Что может сделать Растатура, чтобы спасти свою шкуру? — спросил Химик и сам же ответил на свой вопрос: — У него есть три выхода: подкуп, убийство, похищение. Подкупить твоего отца не получилось, иначе бы он не пропал. Убийство будут серьезно расследовать, следователи могут докопаться до подвала и узнать о золоте, а это Растатуре не выгодно. Значит, убийство мы тоже сбрасываем со счетов. Остается третий вариант: похитить твоего отца, на время занять его место, вывезти оборудование, замести следы, а потом вернуть директора обратно.

— Но ведь, если батю отпустят, он сразу пойдет в милицию.

— Не пойдет, — уверенно сказал Химик, — доказательств то нет. Не забывай, что твой отец неглупый человек, он понимает, что Растатура может повернуть это дело и по-другому.

— Как?

— Если из-за твоего отца арестуют Растатуру и всю его команду, то Растатура заявит, что твой отец был соучастником преступления, что он знал о золоте, получал самую большую долю и прикрывал подпольную лабораторию. Это подтвердят и Слон, и Киборг, и все охранники «СОКОЛА». Вот и думай после этого, выгодно твоему отцу обращаться в милицию без доказательств или не выгодно.

— А свидетели?! — возмущенно воскликнул Вадик. — На ТЭС работают сотни людей. Многие видели, как вывозили «НЕЛЬСОН» и другое оборудование!

— «НЕЛЬСОН» — не доказательство, а обычный концентратор. Упакованное в ящики оборудование могло законно принадлежать фирме «УДОБРЕНИЯ». Так что нет у твоего отца никаких доказательств против Растатуры, — развел руками Химик. — А если нет, то и спроса с него никакого. Отсюда вывод: его отпустят.

— Когда?! — в отчаянии крикнул Пузырь.

— Если бы вы не вмешались в это дело, то Растатура, не сегодня завтра, отпустил бы твоего отца. Но из-за вас все осложнилось. Сами того не желая, вы слишком много узнали о предприятии Растатуры. Теперь он постарается сделать так, чтобы вы молчали. Как он это сделает — я не знаю. Я ответил на ваши вопросы. Давайте прощаться. — Химик повернулся к рулю, поднял руку, чтобы поправить зеркало заднего вида, но сразу опустил ее. — Та-а-ак, — медленно произнес он, напряженно глядя в зеркало. — Значит, вы решили меня подставить. Ну спасибо вам, союзнички. Зачем вы их на меня навели?

— Кого? — Пузырь приподнялся, чтобы посмотреть в зеркало заднего вида.

Вадик обернулся и увидел черный микроавтобус с надписью «ЧОП СОКОЛ»' на бортах, который приближался к машине Химика. Семен Сергеевич, повернув ключ зажигания, запустил двигатель, включил первую скорость, но не успел отжать сцепление. Микроавтобус проехал мимо его машины и, свернув к тротуару, загородил дорогу; из него выскочили несколько парней в черной униформе и бросились к «Волге».

Дальше все происходило так быстро, что у Вадика закружилась голова.

Как только открылись дверцы микроавтобуса, Химик оглянулся, дернул на себя рукоятку переключения скоростей, дал задний ход, оставив охранников далеко. Затормозил. Снова переключил скорость. Крепко сжал руль и утопил в полу педаль газа. «Волга» так резко рванулась вперед, что ребят отбросило и прижало к спинке сиденья. Повернув голову, Вадик посмотрел назад и увидел уменьшающиеся с каждой секундой фигуры охранников, которые поспешно влезали обратно в микроавтобус.

Несколько минут Химик гнал свою «Волгу» по пустынной улице на окраине Москвы. Затем притормозил и свернул во двор старого дома с облупившейся штукатуркой. Проехав по узкой улочке, он вынырнул с другой стороны квартала и помчался по проспекту, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида, не сбавляя скорость и не пропуская вперед машины, которые пытались его обогнать.

Ребята, вцепившись в поручни над дверями, с восторгом и ужасом наблюдали за этой опасной ездой и, перебивая друг друга, убеждали Семена Сергеевича в том, что они его не предавали, что они не говорили Слону об их встрече на улице Белинского, что они сами еле ноги унесли от охранников «СОКОЛА», после того как заперли Киборга в бане.

Когда Химик убедился, что оторвался от погони, он свернул в боковую улицу, проехал вдоль длинного бетонного забора промзоны, направил машину в сторону жилых кварталов и минуты через две затормозил в незнакомом дворе, окруженном пятиэтажными домами.

Повернувшись к ребятам, глядя то на одного, то на другого, он спросил:

— В таком случае, как вы объясните, что они приехали к месту нашей встречи именно в тот момент, когда там находился я?

— Чума!!! — почти хором ответили приятели. Другого объяснения у них не было.

— Что значит «чума»? Другими словами, вы хотите сказать, что не предавали меня?

— Эх, Семен Сергеич, Семен Сергеич, — с укором посмотрел на него Пузырь. — Как вы могли такое подумать? Чтобы мы с Вадькой сдали вас Растатуре?.. Да это ж полная лажа, Семен Сергеич! — разгорячился Пузырь. — Да вы сами подумайте! Вы ж доцент! Ученый химик! Значит, башка у вас на плечах варит, а не кастрюля! Извините… — Пузырь замолчал. Он всегда был вежлив со взрослыми (особенно с учителями) и гордился этим. И вдруг позволил себе такой грубый тон.

— Ничего, ничего, продолжай, — сказал ему Химик.

Пузырь на секунду взял себя в руки, потупил глаза, как примерный ученик, но потом не выдержал и взорвался:

— А чего продолжать?! Чего продолжать-то?! И так все ясно, как пень! Если б мы были заодно с Растатурой, разве б мы сказали вам про колесо?! Ну, про то, которое открутил Слон?! Да ни за что бы не сказали! Ни за какие фантики! Поехали б вы спокойненько по проспекту на своей задрипанной «Волге», выжали б километров сто сорок в час и — опля! Колесико — бзык! И тютю! Семен Сергеич Хими-и-ик, ау-у-у?! Где б мы вас тогда искали?! В больнице Склифосовского?! На кладбище?! Какая ж в этом логика?! Да никакой! Если вы в это не врубаетесь, значит, вы не доцент из института, а бандит из банды Растатуры! И не надо меня в печень пихать, я правду говорю! — повернувшись, зыкнул он на Вадика, который в течение всей этой пылкой речи тыкал Пузыря локтем в бок, чтобы тот выбирал выражения, все-таки со взрослым человеком говорит.