Читать книгу "Восточный роман - Александра Гардт"

– Не надо отдавать себя на заклание, это я точно знаю. Всегда можно что-нибудь придумать.

– У кумихо любовь – к еде, – скорбно отрезал Чжаён и столкнул комод с места. Это получилось у него легко и играючи, хотя я припоминала массу этого деревянного монстра. Ночью, вернее, утром, попыталась сдвинуть его сама и чуть не упала.

Мы вышли из спальни и потянулись, как два зомби, на запах еды. На кухне Нари хлопотала возле плиты (она жарила блины, и я чуть заикаться не начала от неожиданности), а совершенно прекрасный Ямато сидел на стуле и о чем-то ей с усмешкой рассказывал. Оба выглядели отдохнувшими и полными сил. Поели, не иначе, – мрачно подумалось мне, и я даже вздрогнула от столь черной мысли.

– О, ни свет ни заря, – поднял бровь Ямато, и я закатила глаза. – Выглядите как-то устало, вы чем там все утро занимались, наши небезгрешные дети?

– А вы кого полночи жрали? – невпопад буркнул Чжаён, и я испытала очень теплое чувство.

– То есть не отпираемся, – с легкой улыбкой констатировала Нари, ставя на стол тарелку, полную самых настоящих вкусных блинов.

– Ни разу, – проговорила я. – Всю ночь занимались черт знает чем.

Ямато вздернул бровь еще сильнее, и я каким-то образом поняла, что он не то чтобы верит, но ведется и боится того, что мы несем не чушь, а правду.

В этот момент у меня разыгрался телефон. Звонила мама. Я посмотрела на Чжаёна, за обе щеки наворачивающего блины, вздохнула и вышла в прихожую.

– Мам, извини, у меня тут куча дел нарисовалась. Я нашла новую работу, интересную, хорошо оплачиваемую, но на ней надо присутствовать почти семь дней в неделю. Так что забылась и не звонила.

– Дочь, мы с отцом извелись. Сами звонить боимся, потому что, мало ли, отвлечем, а ты уже который день не пишешь даже.

– Знаю, извини, исправлюсь. Это все новая должность, правда. Мам, я вот и сейчас тут занимаюсь, извини, пожалуйста.

– Да нет вопросов, ты только позвони, поговорить хочется.

– Договорились, завтра постараюсь набрать.

Лишь отключившись, я поняла, что дома уже благополучно за полночь, и расстроилась окончательно: доведу их такими темпами до нервного срыва. Специально ведь не ложились.

– Родители! – пафосно вещал Ямато на кухне. – Лично мне не дают никакого житья. Казалось бы, сами уже отошли от дел, больше не терроризируют Европу, но нет, то им не так, это не сяк, союз с кумихо… – тут он прервался. – В общем, я замучился их посылать. Хорошо, что живут по-прежнему в Париже, каждый день не навстречаешься.

– Счастливые вы, – вздохнула Нари. – А мне вот триста лет матушка снится и просит одуматься, не питаться человечиной. Да что я-то сделать могу с этим всем. Ем помаленьку, кого не очень жалко, а она во сне говорит, что жалко всех.

– Особенно хваранов, – поддержал Ямато с легкой ехидцей в голосе. – Но я бы вот на твоем месте не удержался и…

– Детский сад, – проговорила я. – Что за шутки, Ямато? И что это вообще за ménage а quatre,[7] я вас спрашиваю. Все всё знают уже?

– Не совсем, – отозвалась Нари. – Мы вот не знаем, спали ли вы с Чжаёном.

– И правда детский сад, – поддержал меня Чжаён, отвлекаясь от блинов. – Спали, конечно. Вот Нина как легла на кровать, так сразу заснула. И я с ней.

Телефон разразился трелью во второй раз. Я вздрогнула, перевернула его дисплеем к себе и прочитала: «Алексей Михайлович». От меня не укрылось, что Ямато тоже скользнул взглядом по экрану.

– Алло, – устало сказала я, с отчаянием глядя на стремительно заканчивающиеся блины.

– Нина Даниловна, вы живы вообще?

– Жива, работала.

– Вот как. Я хотел сказать, что готов принять ваше предложение. Расстаюсь. А вы уходите из магистратуры.

– Вы предполагаете, что самый умный? Что это за непропорциональные жертвы, черт возьми. Алексей… Алекс, научитесь себя вести, потом звоните с такими заявками.

Я сердито бросила телефон на стол и побежала мыть руки.

– Есть еще один герой? – лукаво поинтересовалась Нари.

– Он не герой, – отозвалась я с тяжелым вздохом и голодно вгрызлась в тяжелый блинчик. – Преподаватель очень строгих правил, который не встречается со студентками, и вообще, все у нас с ним сложно. Но тут внезапно он сказал, что готов бросить свою девушку, если я брошу магистратуру. Чушь какая-то.

– Не из наших ли он? – поинтересовался Ямато, и меня резануло это предположение.

– Он не из ваших, не надо думать, что мной могут заинтересоваться только по служебному положению. Ваших в моей жизни отродясь не было. И лучше бы не появлялось.

Блинчики оказались очень вкусными и, парадоксально, совершенно родными и русскими на вкус. Я задалась очередным вопросом, сколько времени Нари прожила здесь, и погрузилась в увлекательный процесс поглощения еды с головой.

Нари и Ямато подчеркнуто к еде для нас, простых смертных, не прикасались.

– Вы как Баба-яга, – подумав, сказала я. – Накормите, а потом съедите. – Тут же поправилась, видя замешательство на их лицах: – Это наш сказочный персонаж. Она сначала кормила царевича, потом парила в баньке – или наоборот, не помню уже, а потом…

– О-о-о, Баба-яга! – хором произнесли Нари и Ямато, и я удивленно замолчала.

– Зачем нам рассказываешь, как будто мы не в курсе, – обиженно сказал Ямато. – Я с ней последний раз в Париже как раз и виделся, она теперь французов ловит, жалуется на то, что царевичи повывелись.

– Выглядит шикарно, – подхватила Нари. – Сейчас под полячку маскируется, зовут Ягнеда. Отлично по магазинам с ней в последний раз прошлись. Красота – страшная сила. Домик у нее под Парижем, опять же, славный.

Я закатила глаза и со стоном уронила голову на руки.

Глава 19

В университет я шла с полным ощущением ирреальности происходящего. Вероятно, добить меня могло что угодно, потому что два последних дня вышли не то что насыщенными – переполненными событиями. Сначала огромный паук, потом квест. Ямато, конечно, тоже постарался, с признаниями и поцелуями. Не помогли ни снятая за два часа квартира, куда меня радостно заселили вместе с Чжаёном, ни предостережения по поводу того, как и где появляться. Ямато вообще не желал отпускать меня ни на секунду, Нари и Чжаён едва его урезонили. Но почему-то больше всего добили рассуждения о нашей сказочной Бабе-яге, которая мало того, что оказалась не выдумкой, так еще и дружила с моими нынешними приятелями.

Я шла по улице в осеннем мутном рассвете, теребила ремень сумки и все думала, как это: Баба-яга. Совершенно реальная, существующая, питающаяся белым мясом! Живущая со спокойной совестью в Париже. Даже представить страшно, если честно. А то, что на меня кто-то охотится – в принципе дело наживное, подумаешь, меньше недели назад вела обыкновенную жизнь, сейчас стала вести необыкновенную. Зато – бесценные знания про Бабу-ягу. До факультета я дошла, кажется, в состоянии абсолютного шока и, только увидев Маринку, вспомнила, что так и не разбудила Чжаёна, обретавшегося в соседней комнате. Хорошо хоть, не в одной постели, а то отчаяние – своеобразная штука, а накинуться на красавца хварана, в общем, куда легче, чем кажется. Да еще эти его запутанные отношения с Нари… Я вздохнула и помахала рукой Маринке. Она помахала мне в ответ, на ходу расплескивая бледно-бежевый кофе из стакана, слава богу, не на себя.