Читать книгу "Путин. Кадровая политика. Не стреляйте в пианиста. Он предлагает вам лучшее из возможного - Владимир Кузнечевский"

Как отмечал еще Гегель в его «Философии истории», когда исторический герой формулирует какую-то общественно значимую задачу и переходит к ее осуществлению, то он видит только цель, которая представляется ему в чистом виде. Но в политике, отмечал немецкий философ, стерильных решений не бывает, потому что общество существует не в реторте. В процессе осуществления поставленной задачи возникают привходящие обстоятельства, зависящие не только от «силы вещей», но и характера людей, и на выходе историческая личность получает не только то, что она запланировала, но и то, что ей даже и присниться не могло. Правда, проявляется это не сразу. Иногда через жизнь поколения, и даже не одного поколения. Сегодня мы знаем, что вот именно это произошло и с деяниями Сталина. Сам ведя почти аскетический образ жизни, он, видимо, предполагал, что и выдвигаемые им управленческие кадры будут заниматься не политиканством, но политикой, отличаться нестяжательством, руководствоваться в своем поведении интересами трудящихся масс, а не личными корыстными интересами и т. д. Но уже при его жизни, в 40-х годах ХХ века каждодневно был принужден убеждаться в обратном. Оказалось, что постулируемые им благие намерения привели создаваемый им в СССР управленческий слой совсем не в рай, а спустя сорок лет после смерти, в 90-х годах, так часто даже и в нечто похожее на ад. Сегодня вполне можно сказать, что в конечном итоге сталинская кадровая политика изуродовала российские государственные и вообще управленческие слои. Десятки лет Сталин в этом плане шел от противного, утверждая, что управленческие слои советского общества должны коренным образом по своему характеру и стилю поведения отличаться от таковых в буржуазных обществах, быть качественно лучше этих последних в служении общественным интересам, а спустя семьдесят лет после смерти Сталина мы можем констатировать, что все произошло ровно наоборот.

А начинал генсек свой искусственно чистый социальный эксперимент с самого массового социального слоя – с русского крестьянства. На рубеже 20-х и 30-х годов генеральный секретарь большевистской партии нанес огромной силы удар по основному массиву русского народа, откуда российское общество веками выдвигало наверх, в верхние этажи социальных сословий способных людей, – физически уничтожил самую активную часть русского крестьянства и тем лишил социального фундамента процессы естественного формирования управленческого слоя в стране. Речь идет о сталинской коллективизации, которую сам генсек назвал Третьей социальной революцией в России.

«Это был глубочайший революционный переворот, – отмечал он в «Кратком курсе истории ВКП(б), – скачок из старого качественного состояния общества в новое качественное состояние, равнозначный по своим последствиям революционному перевороту в октябре 1917 года. Своеобразие этой революции состояло в том, что она была произведена сверху, по инициативе государственной власти, при прямой поддержке снизу со стороны миллионных масс крестьян, боровшихся против кулацкой кабалы, за свободную колхозную жизнь». И далее вывод: «Тем самым были уничтожены внутри страны последние источники реставрации капитализма и вместе с тем были созданы новые, решающие условия, необходимые для построения социалистического народного хозяйства»[97].

Известный современный исследователь проведенных Сталиным кровавых репрессий, кандидат исторических наук А. А. Наумов пишет, что в начале коллективизации было репрессировано 767 397 человек, из которых 386 798 человек было расстреляно»[98]. На самом-то деле под репрессии и физическое уничтожение попало много больше русских крестьян и представителей народов Русского Севера и Сибири. Наумов приводит данные только о тех жертвах режима, которым он нашел документальное подтверждение. Но далеко не все раскулаченные крестьяне попадали в сводки НКВД. И поэтому приведенную Наумовым цифру следует увеличить по меньшей мере в 2–2,5 раза[99].

Что касается общего числа русских людей, уничтожаемых таким образом, то в литературе до сих пор об этом идут дискуссии.

Начало этим спорам положил А. И. Солженицын, который считал, что «в тундру и тайгу сослано было миллионов пятнадцать мужиков». Д. Волкогонов, первым из историков получивший доступ к архивам ЦК КПСС в 1989 году, писал: «По моим подсчетам (вероятно неполным), – писал он, – под раскулачивание попали 8,5–9 миллионов российских мужиков, их жен, детей, стариков. Около четверти погибли в первые месяцы после раскулачивания, еще четверть – в течение года»[100].

Американский историк С. Коэн считает, что «в ходе сталинской революции пострадало 25 миллионов сельских семей». Это, пишет он, те, кто не хотел отдавать в колхоз свои бедные поля, средства производства и домашний скот, кто и сам не хотел идти в колхоз»[101].

Официальные цифры были, разумеется, другие. Так, Ягода 16 октября 1931 года докладывал лично Сталину, что в 1930 году было выселено 77 975 семей кулаков, а в 1931 году – 162 962 семьи (всего 1 158 986 человек, среди них 454 916 детей)[102]. В 1991 году В. Н. Земсков в статье «Кулацкая ссылка в 30-х годах» на основе изучения архивной документации подсчитал, что на спецпоселение было отправлено 381 026 семей общей численностью 1 803 392 человека[103].

Потом наступила очередь военных. В любом государстве и во все времена военные всегда были (и будут) особой кастой. Армия всегда была (и будет) мощным инструментом политических игр по той причине, что остается самой организованной и дисциплинированной силой в государстве и обществе, причем силой, способной подчиняться приказам. Справедливости ради надо сказать, что они в этом совсем «не виноваты»: такова сама природа их труда и образа жизни. В кризисные периоды от позиции армии нередко зависит и судьба политической власти в обществе. В силу этого любой национальный лидер всегда очень внимательно наблюдает за настроением военных[104].

После изуверских сталинских чисток в офицерской среде в 30-х годах, а потом и после войны, было бы странно искать в наших генералах благородные черты. Откуда бы это благородство проявилось, если Сталин десятилетиями в буквальном смысле с кровью вытаптывал в советских офицерах даже начатки этих черт? Да и не только в бесчеловечных сталинских репрессиях дело. Несколькими строками выше Ельцин и сам пишет о том, что трудно было бы ожидать от блюхеров и тухачевских интеллигентности и благородства, внутреннего мужского стержня, когда в Гражданскую войну и после нее, руководствуясь только политическими соображениями, они тысячами безжалостно уничтожали мирное население Советской России.