Читать книгу "Под псевдонимом Ирина - Зоя Воскресенская"

Я к этому времени уже шесть-семь месяцев была в Финляндии, успела познакомиться со страной и нашей резидентурой. Прежний резидент был отозван в Москву, и вместо него прибыл консул Ярцев, он же Рыбкин. Прибыл один, без семьи. Очень официальный, подтянутый, требовательный.

Поначалу у нас не сложилось взаимопонимание. Мы спорили по каждому поводу. Я решила, что не сработаемся, и просила Центр отозвать меня, в ответ мне было приказано помочь новому резиденту войти в курс дел, а потом вернуться к этому вопросу. Но… возвращаться не потребовалось. Через полгода мы запросили Центр разрешить нам пожениться. Я была заместителем резидента, и мы опасались, что Центр не допустит такой «семейственности». Москва дала «добро».

НЕБОЛЬШОЕ ДОПОЛНЕНИЕ

(Из воспоминаний Надежды Доминиковны Синицкой-Осиповой)

Япознакомилась с Зоей Ивановной, что ни есть в самый Новый, уже 1936 год.

В советскую колонию в Хельсинки, где я в то время жила с мужем, который работал в торговом представительстве и занимался продажей нефтепродуктов за границей, примерно полгода назад приехала высокая, молодая и красивая женщина. Об этом я знала из разговоров с другими женщинами, но сама ее не видела.

И вот когда все собрались вместе, чтобы отметить Новый, 1936 год, вновь вспыхнули разговоры о Зое Ивановне.

— Приехала холостячка, чтобы наших мужей сбить с толку.

— Перед такой женщиной ни один мужик не устоит.

— Не хватало нам забот, так черт бабу прислал.

Но тревожные ожидания наших женщин не оправдались, на новогоднем вечере Зоя Ивановна не появилась. Минут через тридцать— сорок после традиционного тоста я поинтересовалась у кого-то, а почему нет нашей новой сотрудницы, она что, брезгует нашим коллективом? Но мне сказали, что она неожиданно заболела и потому не смогла принять участие в новогоднем вечере. Зная, что Зоя Ивановна живет одна в этом же доме, я взяла бутылку вина, собрала какую-то закуску и поднялась к ней в комнату. Это была действительно молодая, высокая и очень миловидная женщина. У нее, оказывается, обострилась печень, и она решила не ходить на Новый год, чтобы ее поведение не восприняли за капризы, так как она вынуждена соблюдать определенную диету. Мы просидели с Зоей Ивановной почти всю ночь вдвоем, болтая о женских всячинах. Так мы с ней познакомились и сразу же подружились. Наша дружба кончилась только с ее кончиной в январе 1992 года.

Сначала мы дружили вдвоем. Потом к нам присоединился мой муж. Вскоре в Хельсинки приехал Борис Аркадьевич Рыбкин. Это уже была компания, и мы все свободное от работы время проводили вчетвером.

К тому времени Зоя Ивановна сдала свою комнату и жила в одной из комнат нашей квартиры. Поэтому, как правило, мы встречались у нас — к нам приходил Борис Аркадьевич. Очень скоро я стала замечать, что он неравнодушно относится к Зоеньке. И она, как я почувствовала, тоже была к нему небезразлична.

Мои подозрения в их симпатиях очень скоро оправдались. Однажды Борис сказал мне, что Зоя ему очень нравится, но она, по его мнению, на него не обращает никакого внимания. Я ответила ему, что он не прав, и просила поверить моему женскому чутью. Он сомневался. Тогда я предложила: «Знаешь что, Борис?! Вот пока Зои нет, давай забирай все вещи и вези к себе. А когда придет, я скажу ей, что она больше здесь не живет, и все объясню».

Так мы и сделали. Когда пришла Зоенька, то она сразу заметила опустевшую комнату, а я с серьезным видом сказала ей: «А ты здесь больше не живешь». От изумления и непонимания она просто не могла ничего сказать. Тогда я обняла ее и тем же серьезным тоном добавила строго: «Ну, хватит мучить мужика. Ты что, не видишь, он уже весь высох?». И, уже смеясь, все ей объяснила. Поскольку все ее вещи действительно были у Бориса, она под моим конвоем отправилась к нему домой. Так, как в сказке, они и стали жить вместе.

Впоследствии мы с Зоей Ивановной часто гуляли вместе по улицам Хельсинки. И только много позже я поняла, что зачастую эти прогулки использовались ею и для того, чтобы убедиться, нет ли за нами слежки. Поняв это, я стала уже сознательно помогать ей обнаружить за нами наблюдение и помочь ей с кем-нибудь тайно встретиться.

Люди, которые вели за нами наблюдение, устроили свой наблюдательный пункт прямо против нашего дома, и из окна им было хорошо видно, когда мы выходили на улицу. Поскольку мы с ней почти одного роста, то Зоенька нередко надевала мое пальто и шляпку и уходила из дома, особенно в вечернее время. Иногда мы обе переодевались, то есть менялись одеждой, и обе выходили на улицу, но с небольшими интервалами, я впереди, она сзади.

Часто мы делали так. Неспеша шли по улицам, вместе заходили в магазин, что-то рассматривали, иногда даже покупали какую-нибудь мелочь, а потом шли на выставку или на вернисаж, а там через некоторое время я уходила, а она оставалась, или наоборот, — я продолжала рассматривать картины, а она потихоньку исчезала. Я знала, что оставаясь, она либо с кем-то встречалась там же, на выставке, либо затем тоже уходила, используя другой выход.

Однажды, гуляя таким образом по магазинам, даже я заметила одного мужчину, который неотступно следовал за нами, и на очень небольшом расстоянии, так что мог слышать наши разговоры. Зоенька же обратила внимание на этого человека и тихонько шепнула мне: «Смотри, как я его сейчас прогоню. Продолжая осматривать витрины и прилавки магазина, она около мясного отдела, обращаясь ко мне, но в упор смотря на нашего преследователя, громко сказала: «Хочешь, Надюшка, я тебе шпик покажу?!» — и этот мужчина моментально исчез из магазина.

Помню, часто летом и даже осенью мы выезжали на машине на природу. Иногда это были действительно выезды за город на шашлыки, но в таком случае с нами был Борис Аркадьевич. А когда мы ездили втроем, то это была ее работа. Осипов сидел за рулем, а мы с Зоенькой сзади. Останавливались где-то в лесу, и пока мы с мужем готовили еду, Зоя Ивановна на это время куда-то исчезала. Теперь думаю, что она встречалась с Павлом Судоплатовым, который за два года до ее смерти некоторое время жил у нас на даче в Переделкине.

Глава 11

Мадам Терва Пяа

В Финляндии мадам Вуолийоки была весьма популярна. В деловых кругах ее называли мадам Терва Пяа (здравомыслящая голова). Талантливый, обаятельный прогрессивный деятель с мировой известностью, она была великим экспериментатором. Разносторонняя предприимчивость в сложных жизненных обстоятельствах, широкая эрудиция характеризовали ее.

Эстонка по национальности, она вышла замуж за финна, и Финляндия стала ее второй родиной. Получив отличное образование в Петербургском университете и в Берлине, она была удостоена звания магистра философии.

На наследство, доставшееся от умершего мужа, Вуолийоки приобрела лесопильный завод и основательно изучила лесопромышленный мировой рынок.

Кризис, разразившийся в 1929 году, разорил ее. На последние деньги она завела на севере сыроваренный завод. Но и он обанкротился. Тогда ее деловой дар перебросился на сельское хозяйство. Купила небольшое имение, наняла рабочих, завела животноводческую ферму, углубилась в сельскохозяйственную науку, и поместье ее приносило немалый доход.