Читать книгу "Под псевдонимом Ирина - Зоя Воскресенская"

В 1908 году феминистки решили созвать Всероссийский женский съезд. Коллонтай готовила группу из 45 человек, стоявших на пролетарских позициях. Но когда съезд поставил вопрос об образовании в России «внеклассового» женского центра, группа работниц — сторонниц А. М. Коллонтай — покинула съезд.

Первая мировая война, начавшаяся 1 августа 1914 года, застала А. М. Коллонтай вместе с сыном, студентом Петербургского технологического института, приехавшего к ней на каникулы, в Берлине. Через два дня она была арестована и помещена в одиночную камеру на Алексацдрплац. А 4 августа она неожиданно была освобождена. Помог мандат, выданный ЦК РСДРП Коллонтай как участнице Международной женской социалистической конференции. Видимо, немецкие полицейские решили, что русская социалистка не может быть шпионкой русского царя.

В 1915 году А. М. Коллонтай вступила в партию большевиков.

19 марта 1917 года в «Правде» появилось извещение: «Вчера из-за границы прибыла А. М. Коллонтай, известная деятельница и писательница международного социал-демократического движения, вступившая в число сотрудников «Правды». 10 октября 1917 года она присутствовала на историческом заседании ЦК, где было принято решение о вооруженном восстании.

В январе 1918 года ВЦИК поручает Коллонтай возглавить делегацию для поездки в Стокгольм с целью «раскрыть глаза трудящимся массам на происходящее в Советской России».

В 1919 году она назначается начальником политотдела дивизии, которой командовал Павел Дыбенко, раньше возглавлявший Центробалт. Затем ведет политическую работу в Донбассе, в Киеве и в Крыму. В сентябре 1919 года возвращается в Москву и возглавляет коммунистическую работу среди женщин. В разгар этой работы она неожиданно заболевает — брюшной тиф и заражение крови после перенесенного острого нефрита. Только в сентябре 1920 года возвращается к работе. Ее назначают заведующей женотделом ЦК партии. В это время ока пишет ряд статей и брошюр.

4 октября 1922 года приказом наркома иностранных дел 1. В. Чичерина она назначается советником представительства РСФСР в Норвегии, 9 октября уезжает в Осло, а 9 августа 1924 года она повышена в должности и становится посланником СССР в Норвегии.

13 апреля 1926 года Коллонтай уехала из Норвегии, а 17 октября того же 1926 года ЦИК Союза ССР назначил ее полномочным представителем в Мексику. В Мексике Коллонтай выполняла не только роль полпреда, но одновременно она была и торгпредом. За время пребывания Коллонтай в Мексике значительно улучшилось отношение населения этой страны к СССР. Пройдет много лет, и в 1946 году мексиканский посол в Москве Нарциссо вручит Александре Михайловне в знак признания ее заслуг орден Агила Ацтека с лентой.

После возвращения из Мексики Коллонтай в октябре 1927 года вновь получила назначение в Норвегию, а 24 июля 1930 года она получила агреман (изъявление правительством данной страны согласия на принятие в своей стране) в Швецию, где она проработала до марта 1945 года сначала посланником, а потом послом Советского Союза.

Последние семь лет своей жизни Александра Михайловна находилась в Москве. Работала советником Министерства иностранных дел СССР. Скончалась от инфаркта 9 марта 1952 года.

Мы с Кином включились в работу. Первое время пришлось очень трудно, сложности одолевали. Кроме нас, в резидентуре поначалу были двое — шофер и дворник. Затем прибыли два оперативных работника. Мы вместе с ними подготовили подробный план. Один должен был организовать наблюдение за германским воинским транзитом через Швецию, второму было поручено создать агентурную группу, которая бы фиксировала характер грузов, транспортируемых морским путем между Швецией и Германией. Оба были инженеры, и им поручалось искать источники информации о поставках Швецией Германии военной техники.

Центр утвердил меня заместителем резидента. Душой и главой резидентуры был Кин. Разведчик первого поколения, он имел значительный опыт чекистской работы — в контрразведке и в разведке внешней.

Семья Рыбкиных была большой. В основном — землепашцы, виноградари. Старший сын работал на заводе кузнецом, а его сын получил образование инженера-авиаконструктора. Средний в семье — Борис мечтал отправиться в дальние края, чтобы разведывать земные недра. Но нужда заставила 10-летнего мальчугана идти в типографию учеником наборщика. Восемь лет простоял он у наборной кассы. Память об этом осталась на всю жизнь: указательный палец у левши был непоправимо искривлен.

Жил типографский ученик впроголодь, часть денег посылал родителям и старался все же хотя бы немного скопить для своей будущей учебы. Много читал, усердно занимался самообразованием.

Свершилась революция. Его, сдавшего экстерном за вечернюю школу, приняли студентом в Петроградскую горную академию. К этому времени он успел познакомиться с разными политическими течениями и партиями, их появилось множество, побывал на собраниях и митингах эсеров, меньшевиков, анархистов, но больше всего ему понравилась программа партии большевиков.

С головой ушел в учебу, но судьба распорядилась по-иному.

Рыбкин стал чекистом…

По представлению коллегии ВЧК он был назначен оперативным работником в Разведывательный отдел. Вскоре его направили на работу в Персию (Иран) в составе закупочной комиссии Внешторга. Понадобилось закупить у персов зерно. Речь шла о солидной сделке.

Персидские купцы сочувственно кивали, наполняли пиалы чаем и неизменно повторяли, что охотно помогут «добрым соседям». Когда же заходил вопрос о цене, купцы махали руками: «Ай, ай, какой разговор, бери задаром». На возражение, что наша страна имеет возможность и обычай расплачиваться за купленное, они хором уговаривали принять сотни тысяч тонн зерна «в подарок». Волынка такая продолжалась несколько дней, пока наконец купцы назвали свою цену, которая намного превышала среднемировую. Наши закупщики ахнули. Купцы развели руками: «Ну, вот и договаривайся с русскими. Предлагаем — бери задаром, не хотят, назначаешь самую малую цену — говорят «дорого», не подходит. Ай-ай, ничего не поймем». В конце концов наши закупщики сумели настоять на своем и договорились с персидскими торговцами о сходной для нас цене.

Замечу к слову, что так вели себя купцы во многих странах, где нам приходилось вести закупки. Подобное было у Коллонтай с норвежской сельдью. Схожая ситуация сложилась и у меня в Китае в 30-е годы. Работая экономистом в представительстве Нефтесиндиката в Харбине (моя «крыша»), я оформляла сделку на продажу нескольких вагонов, наполненных великолепно раскрашенными банками с бензином. Бензин был нами направлен китайской фирме, и вскоре мы получили письмо, в котором фирмач писал, что его «больные трахомные глаза увидели в бензине мутный цвет, грязный осадок, песок. Я верю, что ваш бензин прозрачен, как утренняя роса с цветов лотоса, но что делать с моими глазами. Прошу вас, помогите моим глазам видеть в ваших нарядных банках такой же безукоризненно чистый бензин, как в тусклых банках «Стандарда» и «Шелла»…».

За время пребывания в Персии Рыбкину удалось приобрести несколько агентов. После этого он побывал в ряде стран — во Франции, Болгарии, Австрии. Несколько лет работал в аппарате в Москве, участвовал в разработке планов и осуществлении разведывательных операций. В 1936 году был направлен резидентом в Финляндию. Это государство в ту пору занимало не ключевое, но важное положение в стратегических планах гитлеровской Германии.