Читать книгу "Тайна фамильных бриллиантов - Мэри Элизабет Брэддон"

Бедная девушка гордилась своим отцом, несмотря на то, что он был отверженный; она гордилась его умом и приличными манерами, возвышавшими его надо всеми людьми его класса, поэтому мысль о его преступлениях поражала ее в самое сердце. Она жалела его и старалась извинить все его поступки. «Если мой отец преступник, то за это отвечает не он, а Генри Дунбар», — думала она. Мысль об этом человеке и о страшном зле, которое он сделал отцу ее, не покидала ее ни на минуту.

Долго ждала она отца, и одному небу известно, сколько она выстрадала в это время. Прошла неделя, другая, а он все не являлся. Ей даже в голову не приходила мысль, что он мог умереть, занемочь; нет, она опасалась, только чтобы он не сделал чего дурного. Она ждала его каждый час, каждую минуту, но он не являлся. Несмотря, однако, на все свое беспокойство, молодая девушка с необыкновенным рвением исполняла свои обязанности. Когда она давала свои уроки, мысли ее могли далеко уноситься, но глаза пристально смотрели на ноты, на пальцы учениц. Жизнь ее с самого детства была трудная, полная тяжелых испытаний; она привыкла скрывать свое горе и беспокойство, так что никто посторонний и не замечал перемены в молодой девушке.

Один только человек видел и чувствовал, что с бедной учительницей что-то неладно, — Клемент Остин. Он уже научился понимать сложную, постоянно изменявшуюся игру ее физиономии и ясно видел неожиданную перемену, происшедшую в ней в последнее время. Она по-прежнему слушала его, когда он рассказывал ей что-нибудь о своих любимых книгах или о музыке, но на лице ее уже не видно было прежней улыбки удовольствия, и часто он слышал, как она тяжело вздыхала, сидя за уроком.

Однажды он спросил, не случилось ли какой-нибудь неприятности и не может ли он или мать его помочь ей чем-нибудь. Она поблагодарила его, сказав, что с ней не случилось ничего неприятного и она не нуждается ни в чьей помощи.

— Но я уверен, что у вас есть что-то на сердце, — возразил Остин. — Не сочтите это за дерзость, но я в этом убежден.

Маргарита только покачала головой.

— Так я ошибаюсь? — спросил Клемент.

— Да. У меня нет никакого особого горя; я только немного беспокоюсь об отце, который долго не возвращается домой. Но в его отсутствии ничего нет странного; это часто с ним случается, и, конечно, когда он воротится, то пожурит меня за то, что я так много беспокоилась о нем.

Вечером 27 августа Маргарита давала, как всегда, свой урок, и по окончании заболталась с миссис Остин и Клементом, который совершенно забросил свои вечерние прогулки в те дни, когда его племянница брала уроки. Они говорили о разных вещах, и потому неудивительно, что разговор коснулся и винчестерского убийства.

— Ах, мисс Вентворт, — воскликнула миссис Остин, перебивая своего сына, излагавшего теории своего любимого Карлейля, — вы, вероятно, слышали об ужасном убийстве, наделавшем столько шума?

— Об ужасном убийстве? Нет, я не слыхала, миссис Остин. Впрочем, я никогда не знаю новостей; старуха, у которой я живу, мало интересуется тем, что делается на свете, а я сама никогда не читаю газет.

— Неужели, моя милая? — сказала миссис Остин. — А я думала, что об этой истории уже везде протрубили, потому что в ней замешано имя миллионщика Дунбара.

— Мистера Дунбара! — воскликнула Маргарита, и глаза ее сверкнули огнем.

— Да, моя милая, тут замешано имя богатого банкира. Я очень интересовалась этим делом, так как сын мой служит в конторе Дунбара. Дело в том, что какой-то старый слуга мистера Дунбара убит в Винчестере; сначала подозрение в убийстве пало на самого мистера Дунбара, но ведь это очевидный вздор. Какая могла быть причина богачу, миллионеру убивать своего слугу? Однако его заподозрили, и какой-то глупый судья засадил его в тюрьму. На прошлой неделе было следствие, но оно еще не кончено и отложено до сегодняшнего дня. Мы только завтра узнаем о результате.

Маргарита слушала этот рассказ бледная как смерть. Клемент, видя страшную перемену в ее лице, поспешил сказать:

— Матушка, вы бы лучше не говорили о таких вещах с мисс Вентворт. Посмотрите, как она побледнела; у нее нервы, может быть, не такие крепкие, как у вас.

— Нет, нет! — воскликнула Маргарита, задыхаясь. — Я… я… хочу все слышать. Скажите, миссис Остин, как звали убитого?

— Джозеф Вильмот.

— Джозеф Вильмот! — медленно повторила Маргарита. Она всегда знала своего отца под именем Джемса Вентворта, но очень вероятно, что его настоящее имя было Вильмот. Она имела достаточные основания подозревать, что Вентворт была подложная фамилия.

— Я вам дам газету, — сказала миссис Остин. — Если вас это интересует.

— Да, пожалуйста.

Миссис Остин взяла со стола одну из еженедельных газет, свернула и подала ее Маргарите.

— Предложите мисс Вентворт стакан вина, — воскликнул Клемент. — Я уверен, что эта страшная история испугала ее.

— Нет, нет, спасибо, — отвечала Маргарита, — я, право, ничего не хочу; мне надо идти домой. Прощайте, миссис Остин.

Она хотела сказать еще что-то, но голос изменил ей. Она обыкновенно на прощание жала руку миссис Остин и Клементу, который всегда провожал ее до калитки, но теперь она быстро повернулась и выбежала из комнаты, прежде чем миссис Остин успела ответить ей. Клемент последовал за ней.

— Мисс Вентворт, — сказал он, — я уверен, что вас что-то тревожит, мучит. Пожалуйста, вернитесь в гостиную и успокойтесь немного, прежде чем идти.

— Нет, нет, нет!

— Так позвольте мне вас проводить?

— Ах нет, нет! — воскликнула она. — Ради Бога, не останавливайте меня, не провожайте меня, мистер Остин.

Она прошла мимо него и поспешила к калитке. Он последовал за ней и долго смотрел на ее удалявшуюся фигуру, потом тяжело вздохнул и вернулся в гостиную.

«Я не имею никакого права навязываться ей, — сказал он сам себе, — она не дала мне никакого права вмешиваться в ее дела или даже думать о ней!»

Бросившись в кресло, он схватил газету, но не прочел и десяти строк. Глаза его были устремлены на газету, но он думал о Маргарите:

«Бедная девушка. Бедная, одинокая девушка! Такое чистое, прекрасное создание. Где ей одной бороться со всеми трудностями жизни!»

Маргарита быстро дошла до Вандсворта. Она крепко прижимала к груди газету. Это был, быть может, ее смертный приговор. По дороге она ни разу не остановилась, не изменила шагу, пока не достигла своей улицы. Открыв калитку своего маленького садика — ибо незачем было запирать бедные годольфинские коттеджи, — она вошла в дом, в свою комнатку, где отец открыл ей тайну своей жизни, где она поклялась никогда не забыть имени Генри Дунбара. В доме было тихо и темно, ибо старуха-хозяйка ложилась спать и никогда не дожидалась Маргариты.

Она зажгла свечку и принялась за газету. Внимание ее тотчас остановилось на крупном заголовке: «Винчестерское убийство. Последние известия».