Читать книгу "Мальчик-менестрель - Арчибальд Кронин"

При этих словах каноник зашелся в приступе гомерического хохота, к его веселью присоединилась и миссис О’Брайен, которая как раз вошла в столовую, чтобы убрать со стола остатки десерта.

— Ага, невероятно щедрая, — сказал каноник, когда тишина в комнате была восстановлена. — Мне даже страшно сказать, во что все это обошлось. Вот только одно, к сожалению, осталось сделать. И то по чистому недосмотру. Ты обратил внимание на алтарную преграду?

— Конечно, обратил, каноник. Очень старая, деревянная. Довольно неуместная.

— Ты правильно подметил. Но ничего, приятель, в самое ближайшее время я ее заменю на такую, что будет достойна такой церкви. Сейчас преграда — моя самая главная задача. И я при каждом удобном случае намекаю на это госпоже Донован.

— Госпоже Донован! — эхом откликнулся Десмонд.

— Тебе что, знакомо ее имя?

— Ни разу не слышал, пока не приехал сюда.

— Ну, теперь будешь часто его слышать. Это ведь на ее особняк ты сейчас смотришь из окна. Кстати, у нее имеется еще и прекрасный дом в Швейцарии.

— Но почему в Швейцарии?

— Налоги, — со значением произнес каноник, понизив голос и для пущего эффекта подмигнув левым глазом, видневшимся над стаканом, а потом, когда Десмонд переварил услышанное, добавил: — Она не только чудесная, разносторонняя, талантливая леди, но еще и самая настоящая деловая женщина с крепкой хваткой, каких разве что в лондонском Сити и встретишь. Если бы ты знал ее историю, понял бы, что я говорю чистую правду. — Каноник замолчал и в полной тишине с удовольствием прикончил свой стакан «Маунтин дью», а затем уже другим тоном продолжил: — А теперь вот что, приятель. Пока я тебя ждал, не сомневался, что меня ждет тяжелый случай. И собирался обойтись с тобой соответственно. Однако, как я теперь вижу, проблема лишь в том, что ты там, у себя в Риме, слишком уж увлекся светской жизнью. Ходил на всякие там вечеринки, где веселятся богатые, — тут каноник бросил взгляд на миссис О’Брайен, — старухи. По правде говоря, ты, как я вижу, немного повеса. А потому мой приказ таков: без моего разрешения никаких приглашений не принимать, и если ты внимательно посмотришь на мое старое уродливое лицо, сразу поймешь, что я человек, которого надо слушаться беспрекословно.

— Да, каноник.

— Ты все понял.

— Каноник, учитель, которого я встретил в церкви, пригласил меня посмотреть на своего первенца.

— Младенцы — совсем другое дело. Можешь заглянуть к ним, но особенно не рассиживайся. Скажи что-нибудь приятное и сразу же уходи.

— Да, каноник.

— Хорошо! У нас тут принято ложиться рано, да и ты, наверное, притомился с дороги. Так что иди-ка ты спать. Я буду служить десятичасовую мессу, а ты можешь взять на себя восьмичасовую. Майкл всегда в ризнице. Он тебе там все покажет. Миссис О’Брайен утром тебя разбудит. Ну а теперь спокойной ночи, приятель. И если тебе будет приятно это услышать, могу сказать, что ты произвел на меня хорошее впечатление. Я доволен.

Вернувшись в свою комнату, Десмонд обнаружил, что все его вещи, высушенные и выглаженные, аккуратно сложены, кровать расстелена, а между белоснежных простыней положена бутылка с горячей водой. Десмонд опустился на колени, чтобы прочесть свою обычную молитву, затем, бросив взгляд на знакомые фотографии на бюро, забрался в постель и с чувством глубокого удовлетворения закрыл глаза.

Итак, его первый день в Килбарраке на удивление оказался более чем удачным.

II

В половине восьмого Десмонд, который после крепкого сна чувствовал себя вполне отдохнувшим, уже был в церкви, где Майкл успел приготовить ему в ризнице облачение на сегодня.

— Обычно на ранней мессе народу у нас немного, ваше преподобие. Но сегодня утром целая толпа.

— Как думаешь, Майкл, это из набожности или из чистого любопытства?

— Думаю, малость того и другого, ваше преподобие.

Теперь и сам Десмонд почувствовал, что ему не терпится посмотреть на благодетельницу, подарившую столь прекрасную церковь.

— Кстати, а госпожа Донован часто ходит к восьмичасовой мессе?

— По правде сказать, да, сэр. Каждый Божий день. А по воскресеньям бывает и на десятичасовой. Вон там ее постоянное место — на передней скамье, с самого краю.

— Надо же!

— Но сегодня утром ее здесь не будет. Уехала в Дублин, по делам. Говорят, в субботу вернется.

Десмонд всегда знал, когда месса удалась, а когда проходила более вяло вследствие волнения и рассеянности. А потому он вышел из алтаря, прочел благодарственную молитву и весьма довольный собой вернулся домой.

Отлично позавтракав, он решил осмотреть Килбаррак. Пока он шел в сторону Кросс-сквер, горожане, к его превеликому удовольствию, приветливо здоровались и раскланивались с ним. Хотя далеко не все были столь любезны. Так, толпа парней, околачивающихся без дела на углу Фронт-стрит рядом с закусочной «У Малвани», молча расступилась, давая пройти, а вслед ему полетели смешки и грубые выкрики. Однако Десмонда такое вызывающее поведение нимало не смутило, так как каноник предупреждал его, что это место самое нехорошее в городе.

Вспомнив о приглашении школьного учителя, он узнал, как пройти на Карран-стрит, где, чувствуя на себе любопытные взгляды соседей, постучался в дверь дома номер двадцать девять. Он специально решил зайти пораньше, чтобы не пришлось принять приглашение остаться на чай и тем самым нарушить предписание, данное ему каноником.

Однако поскольку на его стук никто не отозвался и только где-то в глубине дома послышался плач младенца, он толкнул дверь посильнее и вошел внутрь. А там, в углу чистенькой гостиной, в своей кроватке надрывался от плача прелестный младенец. Ситуация крайне неловкая, но только не для Десмонда.

Он тут же подошел к кроватке, взял младенца на руки и, дав ему срыгнуть, прижал к груди и вот так, с ребенком на руках, стал прохаживаться по комнате, напевая ему «Весеннюю песню» Шуберта, что, по его разумению, было ближе всего к колыбельной. Музыка оказала на малыша магическое воздействие. Он свернулся калачиком у Десмонда на груди и тут же сладко засопел.

Воодушевленный столь неожиданным успехом, Десмонд не рискнул положить ребенка обратно в кроватку, а потому продолжал петь, расхаживая взад-вперед по комнате. Тем временем входная дверь распахнулась, и в мгновение ока перед домом собралась небольшая толпа соседских женщин — в основном в утреннем неглиже, — которые слетелись на звуки музыки, точно пчелы на мед, причем некоторые даже протиснулись в дом.

— Ой, боже ты мой! Дженни, ты только глянь на его преподобие!

— В жизни такого не видала! Это наш новый молоденький священник, прямо из Рима. Ну разве не душка?

— Ради бога, может, он и молоденький, но уж точно знает, как обращаться с детьми!

— Господи, ну до чего ж умильное зрелище! А голос-то, голос-то какой!