Читать книгу "Армагеддон - Роман Злотников"

Ташка доплыла почти до самого берега и поднялась, лишь когда колени уже начали скрести по песку. На это была своя причина…

Еще на третьем курсе, когда она гостила у Лейлы в Джемете, та как-то зазвала ее поплавать ночью под звездами и луной. Они нашли пустынное местечко, скинули с себя все и долго наслаждались абсолютной свободой нагого тела, рассекающего черную вселенную моря. Клочок берега, где Ташка расположилась сегодня, тоже был совершенно безлюден, хотя и находился рядом с закрытым пляжем дорогого клуба «Ривьера». В принципе никаких неприятностей она не ожидала — одежда, которую она оставила на песке, была не очень дорогой и далеко не новой, денег в карманах не было, так что воровать все это смысла не имело. Что же касается личной безопасности, то она знала — курортные местечки, как правило, очень ревностно патрулируются полицией и чаще всего абсолютно безопасны. Любую шваль отлавливают, стоит ей только появиться. Иначе нельзя, ибо любое насильственное преступление тут же отпугивает туристов, что резко снижает цены и, соответственно, возможность заработать. Так что мэр любого курортного городка найдет тысячу способов поквитаться с нерадивым полицейским и его начальниками, да и сами горожане готовы прийти на помощь любому туристу, только бы было их побольше, этих туристов, готовых потратить свой отпускной бюджет в их городке. А возможно, у Ташки сработал условный рефлекс. В Империи уже давно можно было бродить по самым глухим местам, совершенно не опасаясь насилия. И не потому, что криминальный мир вдруг взял и исчез. Просто после нескольких лет планомерных и систематических мероприятий каждому «авторитету» стало ясно, что его взаимоотношения с правоохранительными органами могут складываться двояко — либо без спешки, с соблюдением долгих процедур: «ваши проблемы начнутся, когда мы докажем вашу вину», либо по-быстрому: «мы действуем, а остальное — ваши проблемы». Причем переход от первого типа отношений ко второму был наиболее вероятен в том случае, если на территории, подведомственной данному «авторитету», случался всплеск насильственных преступлений. Так что «авторитеты» следили за всякими молодежными группами и сексуально озабоченными компаниями, тусующимися на «их» территории, едва ли не ревностнее, чем менты. Впрочем, была еще одна причина…

— Молодые люди, вы не могли бы подать мне мою одежду?!

Трое чернявых парней, рассевшиеся прямо на ташкиных шмотках и нагло пялившиеся на нее, осклабились. Ташка молча рассматривала их, ожидая, что они будут делать дальше. Судя по всему, не местные, то есть не из этого городка. Одежда не та. Но на туристов не тянут. Бедновато выглядят. Скорее всего, рабочие с горных плантаций, что раскинулись километрах в семидесяти к юго-западу. Мальчики приехали поразвлечься. И, судя по наглому поведению, уже не впервые. Причем именно на этом месте. Но вряд ли они занимаются этим слишком часто, иначе полиция их давно бы уже повязала. Разыскать эту троицу по приметам — не слишком сложная задача даже для местных полицейских. Так что, скорее всего, ни одна их жертва о них ничего не сообщала. Женщине всегда стыдно признаться в том, что ее изнасиловали. И она решает перетерпеть, забыть, выкинуть эту страшную ночь из памяти, не думая о том, что безнаказанность только поощряет насильника и ее молчание в девяноста девяти случаях из ста означает, что за ней последуют другие…

— Ну так сколько мне ждать?

— Э-э, зачем тарапицца, дэвушка? Ты такая красивая, что мы не можем отвести глаз…

Тот, кто произнес эти слова, говорил по-русски вполне сносно, но с заметным акцентом. Возможно, когда-то работал на стройках в России или в прежние года подрабатывал в местном туристическом бизнесе, официантом там, или велорикшей… Ташка окинула взглядом ухмыляющиеся лица. Да, все трое местные (кавказский тип), наглые, уверенные в своих мужских достоинствах (ну еще бы, ни одна из изнасилованных не обратилась в полицию — выходит, понравилось).

Они наверняка думают, что, если женщина купается голышом в глухом месте, значит, готова на все. Их трое, они сильнее, крики жертвы из-за шума многочисленных кафе, заполняющих прибрежные бульвары, вряд ли кто услышит, к тому она уже голая. Ташка покачала головой и насмешливо произнесла:

— Ну я, может, и красивая, только терпеть не могу, когда на меня пялятся разные уроды. Так что, если не хочешь неприятностей, вали-ка ты отсюда, и побыстрее.

Первый загоготал:

— Зачем так гаваришь? Зачем грубишь? Мы тебе ничего плохого не сделаем, только приятно. Ты же сама хочешь, иначе зачем голой ходишь?

Ташка усмехнулась. Нет, ну что за уроды! Видят же, что она ведет себя не как все. Не боится, не бежит, не орет. Ты хоть задумайся, почему? Нет, слюни до колен, и вперед… ну что ж, ребята, вы заслужили все то, что сейчас произойдет.

Ташка шагнула вперед и, нагнувшись, зацепила край футболки, которую прижимал к песку объемистый зад самого здорового. Здоровый с шумом сглотнул и протянул руку, чтобы ухватить ее за грудь, заманчиво колыхающуюся перед его глазами… и это было последнее, что он запомнил…

Спустя пятнадцать минут Ташка шла по ярко освещенному бульвару, размышляя о том, хорошо ли это — лезть со своим уставом в чужой монастырь. Среди терранок существовало негласное, но непреложное правило: «Инициатор попытки изнасилования должен быть убит». С остальными расправлялись в меру необходимости и желания, но инициатор становился трупом всегда. И чем более многочисленной была компания, тем более жестоким и изощренным способом совершалось убийство. Дабы накрепко заложить в затуманенные алкоголем мозги непреложный постулат: не трогай женщину — сдохнешь. И это было третьей причиной того, почему сегодня можно было пройти любой русский город из конца в конец даже в одной ночной рубашке (или без оной) без какого-то ни было риска подвергнуться насилию. Ну, может, за исключением случая, если тебе встретится сексуальный маньяк…

Филипп сидел в летнем кафе у входа в отель и… внимал. Какому-то французу. Судя по тому, что он говорил на французском языке. Большинство иностранцев (те же немцы, датчане, итальянцы и остальные), попадая за рубеж, предпочитают общаться на английском (хотя благодаря тому, что во всех «цивилизованных» странах многие сейчас усиленно учили русский, бывали и исключения), и только французы демонстративно отказывались говорить по-английски. Как американцы считали себя самой главной мировой державой, так французы считали себя самой главной державой Европы. А потому, в отличие от большинства, некоторые туристы из этих двух стран страдали «синдромом поучения» в тяжелой форме. Они будто специально ехали в отпуск, чтобы поучить жалких обитателей всего остального мира, как им следует жить. Впрочем, надо отдать должное, их были единицы, но на фоне почти полного отсутствия таковых среди туристов других национальностей эта особенность часто бросалась в глаза.

Филипп посмотрел на Ташку и чуть подался вперед, видимо, что-то заметил, Ташка беззаботно махнула ему рукой и села рядом.

— … пора признать, что попытка исправить дело, возродив в России монархию, оказалась совершенно бесплодной.

Сидевший с ними за одним столом парень, все это время слушавший француза гораздо внимательнее, чем Филипп, немного подумал и спросил (тоже по-французски):