Читать книгу "Плата за страх - Петр Акимов"

Воротников рассматривал таблицы со смесью любопытства и неудовольствия. Это было именно то, что ему, тонувшему в суете, тратящему массу времени на второстепенное, требовалось позарез. Но в изложении Панкратовой все выглядело слишком просто. И он невольно почувствовал себя круглым болваном, который сам не догадался сделать такие сводки. К тому же, со свойственным ему умением быстро схватывать суть, он заметил строчку «итого», суммирующую необходимое для выполнения его поручений рабочее время. Цифра показывала, что он завалил Людмилу работой до конца будущего года. Неудивительно, что та не успевает.

Слегка покраснев, Валерий Захарович вгляделся в глаза новенькой. Не обнаружив за стеклами кургузых очков насмешки, он вздохнул:

— Умничка. А это что за колонки? — Он постучал желтым от табака ногтем по краю листка и поднял взгляд на Панкратову.

Она села справа от него. В то кресло, которое обычно занимала Ирина. Но если у той юбка в нем почему-то всегда сползала на бедра и колени вызывающе торчали, то у новенькой ног словно не было вовсе. Голова и руки, торчащие из задрапированной блеклой материей тумбочки.

— Это для сортировки по важности и спешности, — объяснила Тамара Владиславовна. — Чтобы ориентироваться в приоритетах.

— Умничка, — повторил Воротников. — Я убеждаюсь, что вы — тот человек, который мне нужен. Скажите Колосковой, пусть она проведет вас по отделам, познакомит с сотрудниками. Согласуйте с ними ваши соображения. А потом, вечером, сверим их оценки с тем, как я сам это, так сказать, проградуирую. Ясно?

— Сделать приказ о себе, — прочитала Тамара Владиславовна свою скоропись, — познакомиться с сотрудниками. Выяснить, как они сами градуируют задачи и проблемы. Потом — в пять часов? — согласовать с вами план работы до конца недели и распределение дел по срочности-важности. Так?

— Именно, — подтвердил Воротников, стараясь, чтобы его слова прозвучали снисходительно.

Эта женщина вела себя непривычно четко и самостоятельно. А он, хоть и говорил направо и налево, что именно этого жаждет от своих сотрудников, оказался к подобному не готов. На самом деле уверенность других в себе он нередко воспринимал как вызов. Особенно если человек, как Панкратова, демонстрировал организованность, которой ему самому не хватало.

— Только не в пять, а в полшестого, — недовольно буркнул Валерий Захарович, чтобы окончательное решение осталось за ним.

Когда за Панкратовой закрылась дверь, он еще раз отыскал в своем бумажном завале ее резюме и на прямом телефоне набрал приписанный секьюрити на полях номер ее бывшего начальника — Глебского. На месте того не оказалось.

Сначала Воротников хотел устроить Ирине разнос за то, что она ничего толком не выяснила о новенькой, и заставить ее отыскать-таки этого типа, Глебского. Но потом, прикинув, сколько на это уйдет ее времени и его нервов, решил все сделать сам. Используя базу данных в своем компьютере, он за две минуты выяснил телефон отдела, в котором когда-то работала Панкратова. Милый и радушный голос сотрудницы с запоминающейся фамилией Некрасова охотно продиктовал ему личный мобильный бывшего шефа новенькой.

— Василий Константинович, не могли бы вы рассказать о вашей бывшей сотруднице? О Панкратовой.

— М-м? Ну что я могу сказать? — Глебский замялся. — Тамара Владиславовна — обычная женщина. В меру забывчивая, ленивая и бестолковая. Знаете, как у них: то не успела, это перепутала. Таких полно. К тому же увлекается амурами на работе.

То, насколько услышанное не совпало с тем, что он сам знал, поразило Воротникова.

— Вы говорите о Панкратовой Тамаре Владиславовне?

— Да, именно о ней. А что вас удивляет? Она, как водится, умеет пустить пыль в глаза! Первые несколько дней.

— Почему же в этом случае вы от нее, так сказать, раньше не избавились? Сколько она у вас проработала, больше десяти лет? И в ее трудовой полно благодарностей.

— Понимаете… Это останется между нами?

— Безусловно, Василий Константинович.

— Ну, понимаете, она неплохо умеет произвести впечатление. Но слишком тщеславна. Не умеет вести себя в коллективе.

— Например?

— Ну-у, например, втянула моего предшественника в близкие отношения. И стала вести себя так, будто она — местная королева. Пошли сплетни. Из-за этого мужик был вынужден уйти. Когда она поняла, что со мной у нее это не получится — я, знаете ли, работу с личным не путаю, — принялась капризничать. Будто она одна умная, а все остальные дурачки. Так ведет себя, словно все держится на ней одной! Своевольничала. В итоге несколько перспективных вроде бы сделок вышли нам боком. Есть мнение, что она даже… Короче, делилась информацией с конкурентами. Но она очень хорошо умеет цепляться за место и ловко козыряет болезнью своего ребенка. Вот мы и маялись, пока не организовали сокращение.

— Вот оно что. — Воротников внимательно слушал мямлившего Глебского.

Он сверял его отзыв со своими собственными впечатлениями. Да, чувствуется в этой Панкратовой желание настоять на своем. Но он-то уже увидел, что ее амбиции основаны на профессионализме. Могло это все быть показухой? Вряд ли. Человек, который может работать, работать любит. Но если ее бывший шеф прав хотя бы наполовину, то Воротников уже влип. Если бы он все это услышал раньше, до общения с Панкратовой, то даже и связываться бы с ней не стал.

— Но вообще-то она работать умеет?

— Откуда? Одинокая баба с ребенком ищет мужа. Только об этом и думает. Едва придет на работу, как уже ждет окончания дня. Знаете, мне уже звонили из нескольких фирм, где она оставила после себя не лучшие воспоминания. Хотите, дам вам их координаты?

— Да. Буду вам очень благодарен. — Валерий Захарович записал номера телефонов, имена и несколько мгновений задумчиво на них смотрел. — Хорошо, я понял. Спасибо, Василий Константинович. Если что — рад буду помочь. Запишите мой номер…

Повесив трубку, Валерий Захарович нахмурился. Странно: эдакой колоде и удалось так охмурить начальника, что он решился на аморалку? Хотя это когда еще было. Он посмотрел в резюме. Сейчас ей 34. Тогда, значит, было около двадцати девяти. Да, иная за год-два способна растерять привлекательность. Бабий век короток. Недаром он сам предпочитал тех, кто не перевалил за тридцатник. Впрочем, это все лирика. Дыма без огня не бывает, и самое лучшее — поскорее от новенькой избавиться. Легче тратить по полдня на разжевывание того, что она схватывает за минуту, чем потом таскаться по судам или подставляться конкурентам. Но Воротников был слишком самолюбив, чтобы вдруг переменить уже оглашенное решение. Сейчас-то Панкратова явно никого уже не соблазнит. К тому же, если она такая интриганка, может, они не поладят с Колосковой? А если новенькая поможет ему избавиться от слишком настырной любовницы, то за одно это ее можно потерпеть пару месяцев.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Если слишком часто и слишком серьезно задумываться, то можно и свихнуться. Вот и Надежде Кузнецовой изредка казалось, что она то ли сбрендила, то ли живет в каком-то особом мире, принципиально отличающемся от мира, в котором обитает большинство ее знакомых. В их мире, например, в ходу поговорка: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным!»