Читать книгу "Отказать Пигмалиону - Наталия Миронина"

– Вот я удивляюсь, кто из нас продает? Вы или я? Кто цену назначает?

– Продаю я, предметы дорогие, и я хотел бы знать, сможете ли вы их купить. – Вадим улыбнулся, а барыга поморщился. Становилось ясно, что новичок непрост.

– Ну давайте отойдем, будем разговаривать. А лучше пошли к «Вовчику», присядем, за чайком обсудим.

– А кто такой Вовчик?

– Сразу видно, что вы – не местный. «Вовчик» – это ресторанчик, здесь, за углом. Наш же, местный, держит.

В душном шалмане народу было немного.

– Меня зовут Андрей, но лучше – Косой. Так привычнее… – Барыга выразительно потер замерзшие руки.

– Лучше – Андрей. Потому что я – Вадим.

– А, как скажете. Что пить будете?

– Кофе.

– А что-нибудь покрепче?

– Нет, спасибо. И потом я спешу. Давайте сразу к делу.

– Хорошо. Так сколько, вы сказали, это, по-вашему, все стоит?

– Я ничего не сказал, я у вас спросил… – Вадим посмотрел на барыгу.

– Мне показалось, что вы что-то сказали.

– Послушайте, или мы сейчас будем серьезно говорить, или я ухожу. Вы же понимаете, с таким материалом я покупателя найду. – Вадим немного повысил голос, хотя и прекрасно понял, что вся эта преамбула не что иное, как ритуал.

– Да что вы такой сердитый. Это мне сердитым надо быть, это я на холоде целый день стою, чтобы копеечку заработать.

– А вы не стойте. Идите работать…

– Вам легко говорить – у вас, видимо, дядя-миллионер в Америке умер и наследство вам оставил. Или вы такой ценный сотрудник, что вас берут во все эти новые конторы с руками и ногами? Значит, вам повезло.

– Нет, дядя у меня не умер. У меня умер отец. И не так давно. А все остальное вас не касается. – Вадим вдруг почувствовал, как в его голосе появились материнские интонации – немного высокомерные и жесткие. Таким тоном она разговаривала со случайными людьми. Вадим этот тон не любил, а потому очень хорошо запомнил, чтобы не перенять. И вдруг!

– Я действительно спешу, Андрей. У каждого сейчас свои проблемы. – Вадим немного смягчился.

– Понятно. – Барыга затянулся сигаретой и осторожно произнес: – Золото есть золото. Оно всегда дорогое. Но видите ли, в нумизматике очень важен не столько металл, из которого отчеканена монета, но и ее состояние, ее редкость, так сказать. У вас здесь в основном червонцы царские. А их к редким монетам отнести нельзя. Так что цена будет складываться из цены металла, умноженного на вес, ну и плюс из уважения к вам процентов пять – семь сверху.

– Не больно вы меня уважаете, исходя из озвученных процентов, – усмехнулся Вадим. – К сожалению, по такой цене я вам не отдам монеты. Во-первых, я буду их продавать не подборкой, не коллекцией, а по одной, оговаривая цену каждой. Состояние у всех разное. Например, семь с полтиной 1897 года практически в идеальном состоянии, а червонцы девятисотых – так себе, потертости видны.

– Вы что, в теме? – Барыга удивленно посмотрел на Вадима.

– Немного. Ровно настолько, чтобы не продешевить. Мне нужны наличные.

– Понятно. Тогда давайте писать список.

– У вас денег хватит все это выкупить? Вы же сами сказали, что «копеечку» зарабатываете?

– У меня неограниченный кредит, открытый одним богатым собирателем. Я ему коллекцию подбираю, он мне деньгами помогает. Единственное, придется подождать вам немного здесь, пока я к нему смотаюсь.

– Ничего страшного. Если мы с вами договоримся, я вас на машине к нему подвезу и подожду внизу. Так и мне будет спокойнее, и вам с деньгами огромными по городу бегать не надо будет.

Вадим с барыгой просидели в ресторане часа два. Торг шел тяжелый, поскольку каждый понимал, что уступка в одной позиции неизбежно повлечет уступки и в других. Но один осознавал, что не каждый день приходит такая подборка золотых монет, а другой – что вырученные деньги должны стать основой бизнеса, а потому каждый рубль, каждый доллар на счету.

Расчет они произвели на заднем сиденье такси, водителя которого попросили погулять около машины за дополнительную плату. Барыга довольно взвесил на широкой ладони кляссер, а Вадим, тщательно пересчитав пачки денег, уложил их в свой портфель.

– Ладно, приятно было иметь дело. – Барыга неожиданно галантно склонил голову в поклоне.

– Взаимно, – улыбнулся Вадим, – если что, опять прибегу к вам.

– А что, есть с чем? – Барыга от удивления замер.

– Есть, но пока это все будет лежать мертвым грузом. Я же сказал – если что.

– Буду рад.

Они распрощались. Вадим попросил подвезти его до «Белорусской», но, доехав до Миусской площади, он расплатился с таксистом и вышел из машины. До его офиса-флигелька оставалось совсем чуть-чуть, и Вадим решил этот отрезок пройти пешком. Крепко сжимая ручку портфеля, где лежало его будущее в виде тугих, пахнущих сыростью и типографской краской пачек, он медленно шагал по скверу. Миусскую площадь он знал хорошо. Раньше тихая, стоявшая на задворках улицы Горького, она была образчиком уютного городского уголка со всеми атрибутами счастливой детской жизни – качели-карусели, песочница, мороженщица. Квадрат сквера был тенист, а дома, выстроившись в каре, охраняли место от шума близкой железной дороги. Вадим сюда ездил заниматься в математический кружок – большое здание Дома детского творчества выходило прямо в парк. Потом здесь, неподалеку, он готовился к вступительным экзаменам. В любое время его жизни этот уголок был аккуратен и приятен. Но сейчас – Вадим оглянулся по сторонам – сквер был усыпан мусором, газоны вытоптаны, кусты не подстрижены, чугунная ограда покрылась седой пылью. Вдоль проезжей части валялись коробки и овощной мусор – следы стихийного негоциантства. «Да, мать в чем-то права. Беспорядок стремителен в своем наступлении. Впрочем, не всегда так будет. Будет и по-другому». Вадим подтянул на руке портфель, набитый деньгами, и с удовлетворением вздохнул. Впереди была неизведанная интересная жизнь, в которую не терпелось включиться. Впереди его могло ждать невероятное будущее, о котором он читал в книжках. И это будущее вполне искупало весь этот временный уличный беспорядок. «Сейчас приду в свой офис, и мы составим подробный план действий. Надо, чтобы люди понимали, что на них тоже лежит ответственность и они тоже строят свое дело. Ну и конечно, заинтересованность материальная нужна. Надо об этом подумать». Вадим завернул за ограду сквера и оказался перед Домом детского творчества. Был уже вечер, и несколько окон горело – там, видимо, шли занятия. А одно окно было приоткрыто – воздух был по-весеннему мягкий, и из этого окна слышалось пение. Высокий девичий голос выводил мелодию, которую Вадим слышал и раньше. Мелодия, пронзительно доверчивая, разливалась по переулку и заставляла замедлить шаг. Так бывает московскими вечерами, когда город становится одинок и на улицах остаются только шум деревьев, дождя, ветра и звуки случайной музыки. Вадим остановился под окнами. Он, вслушавшись в высокий девичий голос, в эту знакомую мелодию, неожиданно для себя осознал все, что произошло с ним, с его семьей в последнее время. И в этот момент совершенно отчетливо понял, что свободой, которая наступила и которой так радовался, он имеет полное право распорядиться совершенно неожиданным образом. А мелодия тем временем набирала звук, заполняла все пространство старого сквера, и голос девушки становился все увереннее и сильнее.