Читать книгу "Игры с Шакалом - Барбара Вуд"

Мне захотелось побыть одной. День показался слишком долгим, надо было собраться с мыслями. Через час Асмахан сказала, что ей пора уходить.

Ахмед надел пиджак.

— Я провожу ее и сразу вернусь.

— Вам незачем спешить, — сказала я, подумав, что оба, наверное, хотят побыть вместе, а я им мешаю.

— Мисс Харрис, я не буду спешить, но долго не задержусь. Пожалуйста, заприте дверь после того, как мы уйдем.

Я сделала, как мне велели, и стояла у двери, прислушиваясь, пока не затих звук их шагов. Затем подошла к окну и чуть приоткрыла ставни. Ахмед и Асмахан появились на тротуаре.

Они взялись за руки и, прижавшись друг к другу, влились в людской поток.

В Каире наступил вечер. На улицах и площадях кипела жизнь, движение машин не прекращалось, люди гуляли по ночному Каиру. Из витрин лился яркий свет, из магазинов доносилась музыка. Город жил своей жизнью, а Ахмед и Асмахан были его частью.

Я думала о них. Асмахан была поразительно красивой девушкой, а он, не стану отрицать, — привлекательным мужчиной. Признаюсь, я позавидовала.

Я ужасно завидовала тому, что им хорошо вместе. Я завидовала их настоящему и будущему. Я завидовала, потому что сомневалась, случится ли нечто подобное в моей жизни.

Пока одни мечтания сменялись другими и жизнь других людей сравнивалась с моей собственной, я сделала одно открытие.

Я изменилась.

Эта мысль, а скорее, смутное ощущение, была лишена всякой конкретности или подтверждений. Я почувствовала, что меняюсь, но не могла понять, как это происходит. Причина изменения, конечно, не вызывала никаких сомнений. Моя привычная жизнь была нарушена, а представление о ценностях пошатнулось. Представления о будущем изменились, и теперь я смотрела на многое под другим углом. От прошлого не осталось и следа, а произошедшая со мной перемена вела к новым открытиям.

Уже в который раз я вспомнила доктора Келлермана. Он как наяву стоял передо мной в зеленом халате хирурга, на лице — напряжение и усталость. Я представила, как он входит в операционную, внушая почтение одним своим присутствием. Я видела, как поверх маски мне улыбаются его ярко-голубые глаза — глаза, которые замечают любую мелочь, пытаются и выразить, и скрыть столь многое.

Странно, но я только сейчас догадалась — доктор Келлерман давно влюблен в меня.

Я вздрогнула, когда открылась дверь и вошел Ахмед Рашид. Его не было всего минут десять, и я удивилась, как он мог так быстро оставить Асмахан.

— Мисс Харрис, чаю хотите?

— Нет, спасибо. Честно признаться, я очень устала и мне хочется спать.

— Конечно. Если вам что-нибудь понадобится, я буду в своей комнате. Не стесняйтесь.

— Не буду. Спасибо. Шукран.

Мне было немного не по себе, когда я оставила его стоящим посреди комнаты. Я открыла дверь спальни и в замешательстве остановилась: что должна подумать Асмахан, зная, что мы с Ахмедом находимся в одной квартире?

— Мистер Рашид, как долго мне придется здесь оставаться?

— Не знаю.

— Несколько дней? Недель?

— Если честно, надеюсь, что нет.

— И сколько мне ждать, пока вы не скажете, почему я здесь? Думаю, положение весьма серьезное.

Он обворожительно улыбнулся.

— Весьма серьезное, мисс Харрис. Уверяю вас, когда об этом можно будет говорить, я вам скажу.

— Спасибо. Спокойной ночи.

Когда я закрыла дверь, он произнес:

— Тесбах алал хейр[30].

Я, несмотря на усталость, долго не могла уснуть. Мне не давали покоя тревожные мысли. И прежде всего, кто этот человек, находившийся за дверью, и насколько ему можно доверять? Как ни странно, шакал его, видно, интересовал меньше всего, однако эта фигурка почему-то оказалась в центре загадочных событий. Дважды ее искали в моей квартире; из-за нее убили человека; из-за нее моей сестре, вероятно, грозит серьезная опасность. На ночь я все же еще раз спрятала фигурку шакала в наволочку на тот случай, если Ахмед Рашид ведет какую-то игру.

Медленно погружаясь в сон, на сей раз, я твердо решила осуществить то, что задумала сегодня вечером. Что бы ни случилось завтра, я все равно выберусь из этой квартиры и позвоню доктору Келлерману.

Глава 10

Следующим утром Ахмеда Рашида дома не оказалось. Почувствовав себя неплохо отдохнувшей и значительно более уверенной, чем в последние несколько дней, я намеревалась серьезно оценить свое положение и продумать план действий. Приняв душ и снова засунув фигурку в карман брюк, я первым делом осмотрела стол, за которым Ахмед Рашид вчера работал допоздна.

Я рассчитывала найти какую-нибудь улику, подтверждавшую род его занятий, надеялась выяснить, какую именно должность он занимает в правительстве (если, конечно, не врет), но меня постигла неудача. На столе остались кое-какие бумаги и официальные документы, но все на арабском. Там была корреспонденция — недавно запечатанные письма, готовые к отправке, разрезанные конверты полученных писем, которые также были на арабском языке и поэтому не представляли для меня никакой ценности. На столе лежало несколько книг, какой-то каталог, периодические издания и вырезки из газет. Повсюду беспорядочно валялись полуисписанные листы бумаги, в спешке нацарапанные заметки и нечто вроде докладных записок какого-то учреждения. Однако все это также было на арабском.

Я вспомнила замечание, которое однажды сделал доктор Келлерман, когда зашел ко мне в гости. «Лидия Харрис, аккуратно прибранный стол свидетельствует о больной психике». Я улыбнулась. Мой стол в квартире напоминал музейный экспонат, этот стол — обычный офис.

Мне пришла в голову мысль хорошенько обыскать эту квартиру, найти деталь, которая могла рассказать что-нибудь о личности моего «покровителя». Если бы мне удалось выведать, какую работу он выполняет для египетского правительства, тогда можно было бы догадаться, в какой переделке оказалась Адель. Но я не могла так поступить. Во-первых, воспитание не позволяло. Во-вторых, от этого опрометчивого шага меня удерживало то, что Ахмед Рашид может запросто застать меня за таким неблаговидным занятием.

Так что я отодвинула этот вариант на последнее место и решила прибегнуть к нему лишь в крайнем случае. А сегодня, прямо сейчас, меня ждали более срочные дела.

Я долго смотрела через ставни, выискивая что-либо подозрительное. Но ничего не заметила. Как и прежде, по улице шли люди, совершенно не догадываясь о существовании этой квартиры и прячущейся в ней беглянке.

На этот раз приход Асмахан не удивил меня. Наоборот, я ее с нетерпением ждала. На ней было миленькое платье, туфли на высоком каблуке и широкополая шляпа. Асмахан снова притащила набитую до отказа сумку с едой.